Сон в красном тереме. Том 2

Глава семьдесят первая, которая повествует о том, как обиженные и недовольные старались породить недовольство и вражду и как влюбленные неожиданно повстречались с Юань-ян

Итак, служанки матушки Цзя разыскали Бао-юя и сказали ему:

– Второй господин, скорее следуйте за нами – отец вернулся!

Выслушав такое известие, Бао-юй обрадовался и вместе с тем опечалился, но ему оставалось лишь поскорее переодеться и бежать справляться о здоровье отца.

Цзя Чжэн находился в это время в комнате матушки Цзя. Он явился туда сразу, как только приехал, даже не успев переодеться. При виде Бао-юя на его лице появилось радостное выражение, но вскоре оно сменилось беспокойством.

Поговорили немного о служебных делах Цзя Чжэна, затем матушка Цзя сказала:

– Ты устал, отдохни!

Цзя Чжэн поддакнул, встал и, произнеся еще несколько ничего не значащих фраз, вышел.

Бао-юй последовал за отцом. Когда они вышли, Цзя Чжэн осведомился, как идут у него занятия, и после этого они расстались.

Надо сказать, что, вернувшись в столицу, Цзя Чжэн не осмелился явиться прямо домой, пока не доложил о выполнении высочайшего повеления.

Цзя Чжэнь и Цзя Лянь выехали встречать Цзя Чжэна на ближайшую станцию. Однако Цзя Чжэн, первым долгом справившись, как себя чувствует матушка Цзя, велел им возвратиться домой и ждать его там. На следующий день, представ перед лицом государя и покончив со всеми делами, он наконец отправился домой. Государь милостиво разрешил ему месяц отдохнуть.

Цзя Чжэн был уже в преклонном возрасте, от усталости, чрезмерного напряжения и длительного пребывания на чужбине он чувствовал себя неважно, поэтому несказанно обрадовался, что снова встретился с родными. Он не вмешивался ни в какие домашние дела, все время читал, а когда ему становилось скучно, играл с друзьями в шахматы, пил вино или же беседовал с женой и с сыном, наслаждаясь пребыванием в семейном кругу.

В третий день восьмого месяца, когда матушке Цзя исполнилось восемьдесят лет, должны были собраться все родные и друзья. Цзя Шэ и Цзя Лянь, опасаясь, что не хватит мест для приема многочисленных гостей, решили, что лучше одновременно устроить празднество во дворцах Жунго и Нинго, начиная с двадцать восьмого числа седьмого месяца до пятого числа восьмого месяца.

Когда наступили празднества, во дворец Нинго пригласили мужчин, а во дворец Жунго – женщин. В «саду Роскошных зрелищ» для отдыха гостей убрали «покои Узорчатой парчи», «зал Счастливой тени» и несколько других наиболее просторных помещений.

Когда настал двадцать восьмой день седьмого месяца, пригласили в гости родных и близких императора, ванов и гунов из императорской фамилии, их жен и наложниц. Двадцать девятого числа на пиру побывали губернаторы провинций и другие высшие сановники с женами. Тридцатого числа в дом Цзя съехались со своими женами высокопоставленные чиновники, родственники и близкие друзья как по мужской, так и по женской линии. Первого числа состоялся семейный пир у Цзя Шэ, второго числа – у Цзя Чжэна, третьего числа – у Цзя Чжэня и Цзя Ляня, четвертого числа остальные члены семьи Цзя устроили общий пир. Пятого числа пир устроили Лай Да, Линь Чжи-сяо, а также другие управляющие и слуги.

Что же касается подношения подарков, то оно началось с первой декады седьмого месяца и тянулось непрерывно, до самого окончания праздников.

Из ведомства церемоний по повелению императора прислали жезл «жуи» из золота и яшмы, четыре куска цветного шелка, четыре золотых и яшмовых кубка и пятьсот лян серебра. Юань-чунь через евнуха прислала золотую статуэтку бога долголетия, посох из благовонного дерева, четки из келантанского жемчуга, коробочку благовоний, слиток золота, четыре пары слитков серебра, двенадцать кусков узорчатого шелка и четыре яшмовых кубка… Что же касается подарков от императорских родственников, а также гражданских и военных сановников различных рангов, то их и счесть невозможно.

На женской половине дворца расставили большие столы, застланные красным шерстяным войлоком. На столах были выставлены самые редкостные подарки. Матушку Цзя пригласили посмотреть их. В первые два дня она осматривала подарки с удовольствием, но затем устала и только говорила:

– Пусть все принимает Фын-цзе, а я посмотрю, когда будет время.

Двадцать восьмого числа во дворцах Нинго и Жунго развесили фонари, дома украсили полотнищами и флагами, расставили ширмы с изображением луаней и фениксов и расстелили матрацы, на которых были вышиты лотосы. Отовсюду слышались звуки флейт, свирелей, барабанов.

В этот день во дворце Нинго пировали только Бэйцзинский ван, Наньаньский цзюнь-ван, императорский зять Юань-чан, Юэшаньский цзюнь-ван и несколько других знатнейших наследственных гунов и хоу. Во дворце Жунго пир возглавляли супруга Наньаньского вана и супруга Бэйцзинского вана, а также жены отличившихся гунов и хоу, которые уже в течение нескольких поколений находились в дружеских отношениях с семьей Цзя.

Матушка Цзя и другие принимали гостей, одетые в одежды, соответствующие их званию. Сначала гостям предлагали пройти в «зал Счастливой тени». Там они переодевались, пили чай и лишь после этого следовали в «зал Процветания и счастья», чтобы пожелать долголетия матушке Цзя.

После всех церемоний гости сели за стол. Циновку, лежавшую на почетном месте, заняли жены Бэйцзинского и Наньаньского ванов. Ниже их поместились жены гунов и хоу. На циновке с левой стороны уселись жены Цзиньсянского хоу и Линьчанского бо, а с правой стороны восседала матушка Цзя.

Госпожа Син, госпожа Ван, госпожа Ю, Фын-цзе и остальные невестки рядами стояли по обе стороны от матушки Цзя. Жена Линь Чжи-сяо, жена Лай Да и другие служанки стояли за дверью, готовые в любую минуту внести закуски. Жена Чжоу Жуя с девочками-служанками стояла за ширмой в ожидании приказаний.

Слугам гостей тоже оказали радушный прием.

Двенадцать девочек, наряженных слугами, со сцены поздравили матушку Цзя и ожидали распоряжения начинать спектакль. Принесли программу спектакля. Ее перехватила служанка и передала жене Линь Чжи-сяо.

Жена Линь Чжи-сяо положила программу на небольшой чайный поднос, внесла ее в дом и передала Пэй-фын. Та вручила программу госпоже Ю, которая поднесла ее к циновке, где сидели жены Наньаньского и Бэйцзинского ванов. Те выбрали по одному акту, а затем передали программу остальным, чтобы и они выбрали по акту на свой вкус.

Вскоре в четвертый раз переменили блюда, затем последовал рисовый отвар. Потом слугам гостей были розданы подарки, и наконец все вышли из-за стола, переоделись и отправились в сад, куда был подан чай.

Жена Наньаньского вана поинтересовалась, где Бао-юй.

– Нынче в нескольких храмах читают «Канон о сохранении спокойствия и долголетия», – ответила ей матушка Цзя, – Бао-юй тоже молится.

Тогда гостья спросила о барышнях. Матушка Цзя объяснила:

– Одни из них болеют, другие застенчивы, боятся появляться на людях, поэтому я поручила им присматривать за комнатами. Так как актеров у нас много, я послала им другую труппу, и они вместе с тетушками смотрят спектакль.

– Если можно, пусть их пригласят сюда, – попросила жена Наньаньского вана.

Матушка Цзя приказала Фын-цзе привести Сян-юнь, Бао-чай, Бао-цинь и Дай-юй и добавила:

– Пусть с ними придет Тань-чунь!

Фын-цзе кивнула и направилась в комнаты матушки Цзя, где увидела сестер, которые ели фрукты и смотрели спектакль. Здесь находился и Бао-юй, только что возвратившийся из храма. Фын-цзе передала им приказание матушки Цзя. Бао-чай с младшей сестрой, Сян-юнь, Дай-юй и Тань-чунь вместе с нею отправились в сад, поклонились гостям и справились об их здоровье. Некоторые гости уже не раз видели девушек, иные встречались с ними впервые, но все в один голос хвалили их. Жене Наньаньского вана более всех была знакома Сян-юнь, поэтому, подозвав девушку, она ласково упрекнула ее:

– Ты знала, что я приехала, – почему не вышла ко мне? Или дожидалась особого приглашения? Вот я завтра поговорю с твоим дядей!

Затем она привлекла к себе Тань-чунь, другой рукой обняла Бао-чай и спросила их:

– Сколько вам лет?

Не дожидаясь ответа, она принялась восхищаться ими и рассыпаться в похвалах. Затем она отпустила девушек, подозвала Дай-юй и Бао-цинь, внимательно оглядела их и похвалила:

– Все как одна очень хорошенькие! Не знаю, кого предпочесть!

По ее приказанию для каждой девушки принесли подарки: по пять колец из золота и яшмы и пять связок с четками из ароматного дерева.

– Вы только не смейтесь над моими ничтожными подарками, – попросила девушек жена Наньаньского вана. – Пока оставьте их себе, а потом, если хотите, можете отдать служанкам!

Девушки почтительно поклонились и поблагодарили ее. Жена Бэйцзинского вана тоже одарила девушек, а за нею поднесли подарки им и другие гости. Но об этом рассказывать незачем.

После чаепития гости совершили прогулку по саду, и матушка Цзя снова пригласила всех к столу. Однако жена Наньаньского вана стала отказываться:

– Я чувствую себя не совсем здоровой и приехала только ради того, чтобы вас не обидеть. Простите, что я так рано покидаю вас.

Матушка Цзя сочла неприличным удерживать гостью и проводила ее до ворот, где та села в свой паланкин. Жена Бэйцзинского вана посидела еще немного и тоже стала прощаться. Потом еще кое-кто откланялся. Другие гости досидели за столом до окончания пиршества.

Матушка Цзя очень устала, поэтому на следующий день никого не принимала. Вместо нее гостей встречала и угощала госпожа Син. Если же с поздравлениями и пожеланиями счастья приезжали мужчины из наиболее знатных семей, их провожали в гостиную, где Цзя Шэ, Цзя Чжэн и Цзя Чжэнь принимали поздравления, а затем приглашали гостей к столу во дворец Нинго. Но это уже не столь важно.

В последние дни госпожа Ю была очень занята. Она даже на ночь не возвращалась во дворец Нинго. Днем она принимала гостей, вечером развлекала матушку Цзя, помогала Фын-цзе принимать и выдавать посуду, получать и прибирать подарки, а затем, когда уже было совсем поздно, она отправлялась ночевать к Ли Вань.

В этот вечер после ужина матушка Цзя сказала ей: