(Не) Лишние

Пусть уже будет Весна! Светлая, яркая, звенящая! Взмывающая в сияющую небесную вышину с разбегу и без оглядки, искрящаяся, безрассудная, звонкая, солнцем наполненная и беспокойно-радостным предчувствием счастья.

Выдохнув, с удовольствием лучам солнечным лицо подставляю и впитываю, впитываю, прогреваясь. Ветер, правда, такой, что…

– Бли-и-ин! – налетев на неожиданно (если б не капюшон!) появившегося из-за угла дома здоровяка, с болью выдыхаю: до слёз, надо же!

– Дорогу также переходите? – сквозь стиснутые зубы цедит незнакомец, потирая огромной ручищей ушибленный лоб. Тоже ему хорошо досталось. – На полставки статистику по ДТП ухудшаете?

– На ц?лую! А у Вас… голова… чугунная! – вылетает у меня. Ишь! Сроду незнакомым не грублю, но тут… У-у-у-х, шкаф! – Не учили, что девочек обижать нельзя?

На это незнакомец, как-то совершенно беззлобно хмыкнув, отнимает руку со лба и открывает, наконец, лицо.

О-хо-хо. Вот оно как, оказывается… начинается. Ну, это… сумасшествие. Только теперь, повнимательнее к мужчине приглядевшись, понимаю: да я же буквально вчера зависала на чётко очерченных его скулах, именно его, на губах чувственных и выразительных глазах, серьёзных таких, пронзительных, до дрожи какой-то внутренней. Когда от волнения или – от предвкушения – кажется, будто дребезжит всё внутри, а пульс разгоняется в секунду.

Сейчас в этих глазах, правда, серьёзности той – ни на грамм. Мужчина будто обстоятельным таким, волевым усилием сдерживает смех, показательно хмурясь, но тот настойчивыми лучиками собирается в морщинки у глаз и к ямочкам на щеках смешинками прокрадывается. А я… будто на качелях оказываюсь: сердце не успевает, когда они вверх взмывают, и вместе с желудком наоборот вниз куда-то ухает, попутно напрочь сбивая дыхание.

М-да, пожалуй, пить вчера, всё-таки, не стоило…. одной. Нет бы с подругами в клуб! Куда там, от коллектива отбилась, прикрылась необходимостью собирать вещи в командировку. А в итоге за полчаса их буквально тем же пятничным вечером в приступе маниакальной активности какой-то и упаковала. «Коктейль» себе алкогольный из остатков вина и компота навертела всё-таки (ибо алкоголики только боятся пить в одиночку, ну) и зависла позорно на глупых романтических роликах, из какого-то сериала русского нарезанных, с суровым таким, но жутко притягательным мужиком. С невероятными глазами. Этими вот. Которые на меня вживую теперь смотрят.

А я же вообще таких фильмов не смотрела даже никогда! Всё о высоком хотелось, чтоб никто дурным вкусом попрекнуть не мог. А тут – простейший, в общем-то, сюжет, ничего нового, а – надо ж – зацепило! До ночи в итоге просматривала серии: придраться было к чему, конечно, чай, не «ЭйчБиО» какой. Благо, плеер онлайн-кинотеатра скорость позволял увеличивать, да и, чего скрывать, до нужных актёров проматывалось тоже легко…

В своё оправдание – я не только на Сергее (так главного героя звали) залипала, мне персонажи действительно понравились: очень ярко актёрам удалось их характеры раскрыть, в иные моменты жуть как плакать хотелось, очень переживательно, эмоционально было. Но Сергей этот (то есть, Дмитрий, конечно, да), о-о-ох… И ведь не сказать, что особенно красивый – в классическом понимании. Черты все по отдельности если взять: вроде и не плохо, но – не эталонно, смазливым точно назвать нельзя.

Грубоватая такая, осторожная, северная будто, угрюмая красота. Он – как скала в Баренцевом море. Почему именно в Баренцевом – убей, не знаю, но так и видится: на краю каменной гряды, о которую с жутким, оглушающим грохотом разбиваются растревоженные штормом волны, стоит, в распахнутом всем ветрам назло пальто – он. Нет, в кителе! Нет, вот так: ОН! Хи, вот это меня понесло! И ведь коктейль-то один всего был! Да и выветрился за ночь-то! Да?

– Ага, учили, прогуливал просто много, в футбол надо было играть, – подмигивает он с усмешкой.

Я, отчего-то вздрогнув, выныриваю из своих мыслей, стремительно краснея.

– А Вы ведь…. Дмитрий, да? Сбруев? – выдаю, не сдержавшись, а ведь не хотела.

Ну вот, опять! Молчу ведь в таких ситуациях всегда! Наверняка ему все эти поклонницы надоевшие уже поперёк горла!

– Да, я, Сбруев, угу, – тут же хмурится он и я понимаю, что подобному вниманию и вправду не рад, хотя в начале нашего странного, в общем-то, диалога, даже приветливее, не смотря на обстоятельства, держался.

– А можно с Вами… эм-м-м… сфотографироваться? – извинительно улыбаюсь.

Раз уж впечатление испорчено всё равно… Помирать, как говорится, так с музыкой: когда ещё со «звездой» доведётся вот так, в собственном, можно сказать, дворе, встретиться? Экскурсии буду потом водить: «А в этом дворе, дорогие туристы, я лично ударила тогда ещё только начинающего свой творческий путь артиста Больших и Малых театров Дмитрия Сбруева. Да, лично! Вот этим самым лбом!»

– Ну-у-у, давайте, – нехотя выдаёт он, сдвинув брови.

– Я быстро, – не зная, как ещё оправдаться, спешно настраиваю камеру и, торопливо выбрав фон, прошу его встать ближе, – давайте здесь, да?

– На три-четыре? – усмехается, встав рядом и слегка склонившись: всё-таки прилично он выше.

И как только умудрились на повороте именно лбами столкнуться, если он высоченный такой? Хм-м-м.

Глядя в экран, вижу в подрагивающем прямоугольнике смартфона улыбку Дмитрия – лёгкую совсем, но ямочки на щеках всё равно проявляются, угадываясь даже под модной небритостью. Непроизвольно тоже улыбаюсь: ямочки у мужчин – моя слабость. Чёртов криптонит[3 - Криптони?т – вымышленное кристаллическое радиоактивное вещество, фигурирующее во вселенной DC Comics. Метафора в фильмах США, обозначающая слабость, синоним ахиллесовой пяты.]. Та-а-ак. Кадр выстраивается удачный, палец – на «Спуск» и-и-и…

– Будьте здоровы! – дежурно выдаёт Дмитрий на моё «Апчхи!», умело справляясь с явным удивлением, и с неприкрытым сарказмом продолжает, – Чувствую, получилось?

– Ага, у Вас такое изумление искреннее! Верю! – разглядывая снимок, показываю и ему: я там до смешного глупо зажмурилась, да ещё рот приоткрыла, же-е-есть, а он, слегка отшатнувшись, смотрит на меня широко раскрытыми глазами, – Коронавируса испугались?

– Угу, – бурчит он, картинно негодуя, – дубль два!

И с выдохом снова наклоняется ко мне, обдав терпким горьковатым ароматом… кажется… древесной коры? Да, точно, такой, эм-м-м, слегка размокшей будто от недавнего дождя и свежесть его прохладную впитавшую. В голове сразу: парк полупустой осенний, в конце октября уже, листва отсыревшая, а ты – в тёплом, тяжёлом обязательно пальто, руки озябшие о чашку глинтвейна греешь, мыслям своим улыбаясь. Именно такой запах мне всегда идеальным для мужского парфюма представлялся. Ветер до этого момента в другую сторону дул, что ли? Поглубже вдохнуть хочется, м-м-м…

– Готовы? – собрав кое-как мысли в кучу, спрашиваю и, снова поглядывая на экран, вспоминаю, – Ой, капюшоны надо снять, а то некрасиво же!

– А говорили, быстро! – закатив глаза и прицокнув языком, явно притворно возмущается он, в итоге всё равно стягивая капюшон.

Вновь дружно улыбаемся в камеру. Щелчок затвора сопровождается очередным резким порывом ветра, принесшим в кадр пряди моих волос, освобождённых из-под капюшона.

– Хах, показывайте! – усмехается Сбруев, с иронией замечая: – этот, думаю, точно идеальный!

– Ага! – смеюсь, поворачивая к нему экран: на карточке я – как медуза Горгона, одна из змеюк с головы которой настойчиво тянется к носу мужчины, – Вам и усишки пойдут, смотрите!

На следующем кадре чих повторяется. Теперь – в исполнении Дмитрия.

– Ну, всё, заразили! – смеётся, покачивая головой.

– Давайте пальцы скрестим, чтобы следующий получился всё-таки! – тоже улыбаясь, отвечаю я и, получив, наконец, нормальный снимок, благодарю.

Что же, всё? Чувствую себя… дурочкой привязчивой, но совершенно от него отходить никуда не хочется. Ветер теперь исключительно в мою сторону дует, всю меня обволакивает будто запах невероятный – теперь я не только парфюм, но и остальные составляющие улавливаю: гель для душа свежий, типичный такой, «мужской», но идеально ему подходящий. Совершенно ненавязчивый аромат. Ещё – жвачка с эвкалиптом. Кажется, я такую пробовала даже: натурально до кишок пробирает и, как Холлс, нос заложенный пробивает. И даже – едва уловимо, на грани фантазии – слегка пригретая солнцем кожа. Вот незнакомый ведь человек, а рядом с ним… будто «в своей тарелке»: комфортно, тепло и спокойно, не со всеми так. Даже его профессия и известность не смущают уже – давно такой лёгкости не ощущала. Тем труднее выдавить из себя слова прощания:

– Что ж… – начинаю одновременно с его «А давайте…» – простите, перебила!

– Ничего, – улыбается уже заметнее, – я, знаете, кофе хотел купить хорошего, – всё-таки продолжает он.

А я стараюсь унять глупый порыв радости от этого его «А давайте..», как будто ожидала, что он меня позовёт куда-то… в следующий же момент совершенно оторопев…

– И, может быть, прогуляться немного: набережная, говорят, у вас в городе неплохая, но ориентируюсь не очень, проводите?

– Эм-м-м… – пытаюсь выйти из ступора.

Это сейчас что происходит вообще? Он меня прямо вот с собой зовёт? Проводить? Его? То есть, вдвоём? За кофе, да? С трудом «отвисаю».

– Д-да, я как раз в кофейню тоже шла. Моя любимая в этом районе, обжарка у них – что надо! – всё-таки отвечаю.

Изо всех сил пытаюсь сдержать слишком широкую улыбку и, заметив на лице Дмитрия очень похожее выражение – ишь, как бесплатному провожатому радуется! – спешу указать направление.

До кофейни и вправду – два шага и, уже входя в открытую для меня мужчиной дверь, начинаю нервничать. Не из-за того, что кофе неожиданному моему спутнику может не понравиться (ладно, из-за этого тоже!), скорее – боюсь, что в заведении его узнают и другие, налетят толпой за фото и автографами, а я окажусь напрочь забытой. Но бариста сериалов российских, очевидно, не смотрит, а посетителей других в этот час нет, на что спутник мой неопределённо хмыкает, про себя явно сомневаясь: так ли хорош расхваленный кофе?

Из кафе выходим ни кем не задерживаемые довольно быстро, на ходу делясь впечатлениями о напитках. Вся «соль» – в особой обжарке зерён, постепенно раскрывающей вкус натурального кофе, а ещё – в уникальных смесях специй – я давно пряный беру, каждый раз экспериментируя с соотношениями корицы, порой – бадьяна, ореха мускатного, а иногда – и соли. Или перца, например. Дмитрию, судя по всему, тоже нравится.

К выбору зёрен в этой кофейне очень ответственно подходят. Разговорились как-то с их управляющей – подход у них «как в лучших домах Парижу!». Даже обжаривают сами, благо сеть довольно большая, ресурс позволяет. В их головном офисе зерно чуть ли не индивидуально через конкретных фермеров заказывают. И это по-настоящему круто: всегда можно при ухудшении качества сырья оперативно поставщика сменить. Брали, скажем, у некоего дяди Сантьяго прошлым летом. В этом же году, например, влажные зёрна слишком долго контактировали с землёй при сушке, а ценителей землистости во вкусе среди клиентов не так много. Тогда искали другой вариант. Я, как всё это узнала, ещё чаще заглядывать к ним стала. Сохранилось бы это всё подольше, а то любят у нас начать «за здравие», а закончить…

Пока в очень раздумчивом темпе добираемся до набережной, незаметно для себя не только об этой кофейне рассказываю, но и делюсь давними своими мыслями по поводу организации пространства для ценителей чайно-кофейных ритуалов: я этой идеей горю буквально, соображений у меня на счёт концепции много, но ещё никому не хотелось вслух их высказать, а тут – само как-то выходит. Подстёгивает искреннее внимание со стороны собеседника: мужчина и сам заражается будто моей задумкой, полусерьёзно начиная окупаемость прикидывать и задавая столько наводящих вопросов, что сомневаться в его заинтересованности не приходится: мы будто с потенциальным инвестором вполне реальный проект обсуждаем. Даже не ожидала, что какие-то темы общие найдутся, а уж тем более – что так просто будет разговаривать.

– Летом здесь вид лучше, конечно: зелени очень много разной, всё буквально утопает в ней, цветов куча, тут вот клумбы фигурные вокруг лавочек, а на реке – фонтаны водные, – указывая на представшую перед нами набережную, оправдываюсь я.