Двойня для магната. Контракт на материнство

– Это игра такая! – быстро нахожу объяснение роковой ошибке.

– Мне «нлавится»! – щебечет Андрюша и гладит меня по руке. – Няня-мама.

– Можно и так!

Где-то за домом слышны звуки деревни – мычат коровы, звонят колокола. И весь этот гомон сейчас меня не успокаивает, а давит, потому что я боюсь, что нас найдут раньше, чем я успею исправить свою глупую жизнь.

Нечестно так! Использовать девчонку без мозгов, за которую некому постоять.

Конечно, Влад пытался пару раз влезть в дела брата, но Марк быстро поставил того на место, объяснив, кто в доме хозяин. Влад психанул и просто хлопнул дверью, уехал, так и не разобравшись в ситуации.

Все обвиняйте меня! Я всё стерплю.

– Черт! – чертыхаюсь, спотыкаясь и роняя ведро.

Мальчишки громко смеются.

– Вы ничего не слышали, понятно?!

– Черт… черт… черт… – повторяет один.

– «Челт… челт… челт…» – вторит ему второй.

А я оглядываюсь как затравленный зверек по сторонам, думаю, что делать, ведь только что ситуация очень сильно осложнилась. Продуктов нет, детей кормить нечем. А они – мальчишки, растущие организмы, не смогут перебиться кабы чем. К тому же нужно окно вставлять.

Протягиваю руку и ощупываю рукой грудь, на которой на цепочке висит кольцо с огромным бриллиантом.

Денег мало, зато есть бриллиант. Только где я его продам? Ломбарда явно здесь нет, даже если бы был, то у меня спросили бы паспорт. А я не хочу палиться. Представляю, что сделают со мной, когда узнают, что я умыкнула самое дорогое, что было у Борзакова.

А у меня не было выхода. Четыре года терпеть его издевательства… я так сильно любила, а он… только использовал меня.

Но я стойко всё выносила. А две недели назад всё рухнуло – Марк привел в дом женщину, сказал, что женится, что у его мальчиков должна быть мать. Настоящая. Любимая.

А я никто. Просто няня. Суррогатка. И должна выметаться из дома.

Сердце снова и снова сдавливает тисками.

Я смотрю на своих крох. Разве я – их настоящая мать могла отдать своих мальчиков другой женщине? Конечно, нет. Но заставить Марка принять и полюбить себя я тоже не могла.

Сейчас я в беде. И моим детям нечего кушать.

Может, плюнуть на себя? Перестать бороться? Вернуться и отдать ему наших сыновей?

Нет. Поздно. Не простит. Уничтожит. Не поверит, что я сделала это в состоянии аффекта, из-за его невесты.

Марк раньше считал меня лгуньей, женщиной с низкой социальной ответственностью, а теперь еще и воровкой… совершившей хищение в особо крупных размерах.

Не вижу никакого выход, кроме одного… бороться до конца.

– Всё получится! – продолжаю собирать стекла.

В дверь громко стучат, и я вздрагиваю. Детям показываю, чтобы молчали. Через пару минут заглядывают в разбитое окно.

Хватаю швабру и со всей дури бью по голове.

– Хорошо, что у меня на голове фуражка, – слышу недовольное мужское бурчание. – Иначе, гражданочка, пришлось бы вас привлечь за нанесение тяжкого вреда здоровью стражу порядка при исполнении. Местный участковый Никита Касаткин.

Стыдно-то как!

– Простите-простите, – лепечу я, выбрасывая из рук швабру. – Я подумала это снова те самые воры, обчистившие дом.

– А вы, сами-то кто? – Никита рассматривает внимательно детей.

– Я Настя, подруга Ирины, мама этих двух малышей.

– Вот как? С чего бы мне верить вам? Дому нанесены явные повреждения, а тут вы – незнакомка.

– Позвоните Ирине, пожалуйста, она подтвердит, что я – ее подруга по театральному училищу.

– Актриса значит? – Никита прищуривает ярко-голубые глаза.

– Актриса, но я не притворяюсь, и не играю роль. Я здесь как отдыхающая актриса, – лепечу бессвязный бред.

– Понятно, – расстроенно выдыхает Никита. – Я чего заходил-то… думал, Ирка приехала, чаю попьем, – мужчина протягивает через разбитое окно торт.

Настоящий торт с розочками в прозрачной упаковке.

Мальчишки в голос кричат «Ура», а я мысленно поддерживаю их. Небеса послали нам кусочек «хлеба», чтобы мы не голодали.

Очень быстро хватаю торт и прячу у себя за спиной. Успеваю заметить на пальце стража обручальное кольцо. Надо же, какая дерзость! У самого жена дома, сам по бабам ходит «приветственный чай» пить.

– А Ире я обязательно позвоню! – угрожает мне, покидая окно.

– Обязательно позвоните, – отвечаю уверенно.

Полицию я могу не бояться. Борзаков никогда не будет искать детей официально, потому что он говорит всем, что я – никто, просто суррогатка. А дети принадлежат только ему.

Но я уже докопалась до правды, и знаю, что меня обманули в клинике. Яйцеклетки были моими! Марк уже сумел меня убедить в том, что я ношу абсолютно чужих детей, и не имею к ним никакого отношения.

Он не позволит мне открыть рот и заявить на всю страну, что я – стриптизерша, женщина низкого статуса, детдомовка, сирота – родная мать его наследников.

– Ну что, ребятки, живем?! – торжественно ставлю торт на стол, достаю из дорожной сумки бутылку с водой. – Сидите там, на скамье, – командую пацанам, и двигаю стол к ним.

С счастливой улыбкой на лице наблюдаю за измазанными мордашками сыночков, за горящими от радости темно-карими глазищами. Благодарю небеса за щедрый подарок.

Может, каждый день нам кто-нибудь будет приносить еду в дом?

И ангел-хранитель отвечает: – Ада, не наглей!