Он тебя не любит (?)

– Зачем? Мне не надо! – Эва попыталась сунуть конверт обратно, но неожиданно получила решительный отпор.

– Бери! Как раз купишь себе одежду для отдыха.

Что ж, значит карту постигнет участь долларов, будет валяться в ящике комода в коробке. Эва в жизни эти деньги не возьмет.

– Я правда не могу, – взмолилась она, глядя то на дядю, то на его жену, – да и я никого там не знаю в их компании.

«Кроме Макара».

Слева заныло, и Эва постаралась заглушить эту ноющую боль. Макар так и не появлялся, она отправила ему портрет с несколькими фильтрами и обработками на выбор, но в ответ пришло лишь лаконичное: «Спасибо». И все.

– Кстати, а что там произошло между Демидовым и твоим Русланом? – спросил Бессонов у дочери. – Я слышал, Резанов даже в больницу попал. Они что, совсем с ума посходили?

Алена скромно потупилась и вздохнула.

– Макар узнал, что мы встречаемся, вот и не сдержался. Они подрались, Макар Руслана чуть не убил. А потом сам в травмпункт отвез, они же дружат много лет. Но Руслан в больнице не остался, врут твои слухи, пап! Там и Макару неслабо досталось.

Эва вздрогнула, нож со звоном упал на сверкающий испанский кафель. Мак подрался с Русом? Из-за Алены? Конечно, из-за Алены, не из-за нее же. Но внутри все равно стало жарко, как в раскаленной печи. Так может Макар поэтому не появляется?

– Я, наверное, пойду, – сползла она со стула, – завтра лекции. Спасибо, было очень вкусно.

– Я провожу! – вызвалась Алена. На пороге дома она взяла Эву за руку. – Послушай, ты не можешь так со мной поступить. Я пообещала Макару, что попрошу у тебя прощения, он только поэтому оставил в покое Руслана. Он его правда чуть не убил. Но если ты со мной не поедешь, Мак решит, что я его обманула, и расскажет все отцу. Он пригрозил…

– Алена, с меня хватило одного дня рождения, – Эва отняла руку.

– Я клянусь, что не буду тебя просить выпить, не буду ничего предлагать, чтобы ты не сомневалась… – начала было Алена, а потом подозрительно взглянула на Эву. – А что тебе не понравилось на том дне рождения? Ты же сама сказала, что у вас ничего не было. Или все-таки было?

Эва призвала на помощь всю свою выдержку.

– Не было, – пожала она плечами, внутренне сжимаясь от накативших воспоминаний, – и быть не могло.

– Вот видишь! – обрадовалась Алена. – Значит, договорились!

* * *

Музыка басами отдавала в затылке, мерцали пылинки в лучах лазерных прожекторов. Макар сидел, облокотившись о барную стойку, смотрел на извивающиеся тела танцующих и думал о том, как его это все раздражает. Почему только, непонятно.

Хотя что там непонятного? После того, как он окончательно проспался и у него прочистились мозги, первым порывом было упиться до отключки по новой.

Во-первых, будем называть вещи своими именами: он изнасиловал невинную девочку, сестру Алены, что бы она там ни лепетала о своей мести парню. А второе было еще более омерзительным. Потому что, приехав к Эве, вместо того чтобы поговорить, извиниться и свалить в закат, он в закат-то свалил, но перед этим изнасиловал ее второй раз. И по-другому Макар это назвать не мог, потому что привычным сексом все происходящее можно было назвать разве что в припадке буйного помешательства.

Девочке было больно. Он помнил, как она дрожала и плакала, и от отвращения к себе готов был биться о стену. Он даже начал, въехал пару раз кулаком, потом вспомнил о куда более подходящем объекте, сменил локацию и набил морду Руслану. Единственное, что сейчас доставляло хоть какое-то удовольствие, это воспоминания, как он его бил.

Рус защищался, конечно, но Макар точно бы его покалечил, если бы не Алена. Она заламывала руки, рыдала, просила остановиться, обещала попросить у сестры прощения. Макар пригрозил рассказать все старшему Бессонову, и она еще раз пообещала, прям поклялась.

В-третьих, он предложил Эве деньги. Потому что охренел от нищей, убогой комнатки в убитой квартире с китайской дверью, которую при желании можно легко вскрыть консервным ножом. И ушел, не попрощавшись. Просто кивнул, а сам разве что не сбежал.

Потому, как если бы еще продолжил смотреть на нее, такую хрупкую, с опухшими зацелованными губами, пропахшую и пропитавшуюся им, обвивавшую себя руками, то точно не смог уйти. А презервативы в самом деле остались в машине. И это был бы настоящий треш.

Но самым позорным для Макара оказалось то, что для него самого все прошло просто потрясно. Охрененно. Восхитительно. И это убивало больше всего.

Он ведь не садист и не маньяк. Почему же только от одного воспоминания о своем ошеломительном финале – вся та облезлая многоэтажка слышала! – позвоночник простреливало, будто по нему пропускали электрический ток? Все ощущения казались ярче, острее, проникновеннее. После он не чувствовал себя опустошенным, напротив, в груди растекалось что-то теплое, умиротворенное. И от этого Макар чувствовал себя настоящим извращенцем.

– Мак, поехали уже, – по колену поползли пальцы с ухоженными, длинными ногтями, и Макар вернулся в действительность.

Инга, он совсем о ней забыл. Она давно к нему подкатывала, даже встречаясь с Андреем. Но тогда ничего не вышло, потому что занятых девушек, особенно если это знакомые, Мак в качестве сексуальных объектов не рассматривал. С Андреем Инга рассталась, и сегодня они договорились, что после клуба едут к Макару.

Ехали в такси на заднем сиденье. Оба выпили, хоть и немного, поэтому за руль Макар Ингу не пустил. В этот раз она не ограничилась коленом, а запустила руку ему под футболку.

– Хочешь я тебе… – дальше продолжила на ухо, прикусывая мочку. – Прямо здесь.

Макара обдало дыханием с легким запахом сигаретного дыма и алкоголя, и его замутило. Он взял девушку за подбородок, заглядывая в лицо.

Совсем близко оказались губы идеальной полноты с идеальным изгибом – она вся была идеальной, эта беловолосая Инга. Как говорится, ни убавить, ни прибавить. Потому что все, что нужно, было давно убавлено и прибавлено лучшими отечественными и зарубежными пластическими хирургами.

– Хочу, – сказал, придавливая губу большим пальцем, и Инга, не сводя с него призывного взгляда, сползла с сиденья вниз.

«Сколько их там было?» – неожиданно промелькнуло в голове Макара.

Он смотрел на ее жадные губы, и изнутри поднималась волна отвращения. В первую очередь к себе. До Андрея у Инги был Серж, а перед этим Тим, Руслан там точно был.

«И всем им она?..»

Перед глазами встало другое лицо с глазами, похожими на две пропасти, заполненными утренним туманом. Настоящее лицо, без филеров и прочей херни. Настоящие губы, припухшие не от инъекций красоты, а от его поцелуев. Изящная шея в багровых отметинах его сумасшествия. Нежная, шелковая Эва, которая была только его, помеченная только им и принадлежащая только ему.

Внутри все свело. Макар сцепил зубы, рывком поднял с пола Ингу и застегнул джинсы.

– Что такое, Мак? – изумленно вскинулась Инга.

– Мы ко мне не едем. Я передумал, сейчас отвезу тебя домой, – он перегнулся через нее и продиктовал таксисту адрес.

– В чем дело? – Инга попыталась его обнять. – Я не хочу домой.

Макар разнял пальцы, отвел ее руки и отсел дальше.

«Я сейчас блевану!»

– Инга, я отвезу тебя домой, а дальше можешь ехать куда хочешь.

Она материлась и когда Макар вытаскивал ее из машины. Но ему было все равно. Он сел обратно, уже на переднее сиденье, и назвал адрес.

Конечно, прежде следовало бы вымыть руки, рот, принять душ, переодеться, пройти полную дезинфекцию, может, даже выдержать карантин. Хотя вряд ли поможет. Для этой чистой девочки он слишком грязный и потасканный, как ни отмывай. К тому же с чего он взял, что она дома?

Макар сам не знал, зачем едет, просто ехал. Извиниться хотел, наверное. Убедиться, что с ней все хорошо, что она в порядке. А может, удастся все же разглядеть что-то в этих загадочных глазах?

Он вспомнил, как и когда он в них смотрел, и вверх взметнулось раскаяние, острое чувство вины и все остальное.

Да не извиняться он ехал и не каяться. Макар отчетливо это понял, разглядывая дешевую, сделанную из консервной банки, китайскую дверь. Дверь отворилась, явив знакомое веснушчатое лицо, которое, увидев Макара, сделалось как туча. Грозным и мрачным.