Искусство влияния. Как изменить мысли и поведение других людей

Милли – одна из многих участников нашего исследования. Двадцатилетняя студентка Университетского колледжа Лондона по специальности «Биология». У нее прямые каштановые волосы, которые она собирает в хвост, и большие очки в стиле семидесятых. Как и большинству студентов, ей нужны деньги, чтобы платить за съемное жилье, и поэтому, когда она наткнулась на сайте психологического факультета на объявление об оплачиваемом исследовании, сразу же записалась. В нашей лаборатории Милли познакомилась с другим участником эксперимента, Эваном. Из краткого представления Милли узнала, что Эван психолог и только что вернулся из-за границы, окончив семестр в Японии.

Андреас, ведущий эксперимента, объяснил Милли и Эвану, что они должны сыграть в игру, которая включает оценку недвижимости. Чем лучше они выполнят задачу, тем больше денег заработают. Знания Милли и Эвана о недвижимости сводились к опыту аренды комнаты в Лондоне. Тем не менее они были полны решимости сделать все возможное для выполнения этой задачи.

Андреас сказал Милли и Эвану, что их проводят в отдельные комнаты; каждый будет работать на компьютере с несколькими сотнями различных объектов недвижимости. Каждый объект содержит информацию, аналогичную той, что можно найти на любом сайте недвижимости: фотография, данные о местоположении, площади объекта и т. д. Затем участникам эксперимента требовалось оценить стоимость конкретного имущества – больше или меньше миллиона долларов, а также сколько они готовы поставить на то, что они правы.

Например, за сколько продается трехэтажный дом в Западном Голливуде площадью 1217 м

с бассейном – больше или меньше 1 млн долларов? Милли думает, что больше, и готова поставить на это 2 фунта. Если она права, то заработает эти деньги, если нет – потеряет их. Сделав свою ставку, Милли получает возможность узнать о ставке Эвана. Он не согласен с Милли и считает, что дом стоит меньше миллиона долларов, и готов поставить на это 3 фунта.

Согласно правилам игры, свое решение Милли изменить не может, только сумму, поставленную на него. Если она решит, что Эван прав, то имеет право снять свою ставку; в этом случае она не проиграет, но и не победит. У нее также есть возможность понизить ставку до фунта или меньше или увеличить ее.

Как и большинство наших участников, Милли, однако, ничего не делает. Когда Эван не согласен с ней, она не принимает это во внимание. Почему Милли вообще должна его слушать? Он же психолог, а не агент по недвижимости. Скорее всего, Эван знает не больше, чем она. Решение Милли кажется разумным. За исключением одного: когда Эван соглашается с ней, она повышает ставку. Другими словами, даже если он дает такую же оценку недвижимости, как и Милли, она считает его мнение в этом случае достаточно надежным, чтобы гарантировать более крупное вложение денег. Однако, если Эван придерживается противоположного мнения, Милли считает эту информацию бесполезной.

Милли – не редкость. Как правило, участники нашего исследования значительно увеличивали ставки после того, как узнавали, что партнер по игре соглашался с их оценкой недвижимости, и в большинстве случаев ничего не делали, когда тот же самый партнер с точно такими же данными по недвижимости с их оценкой не соглашался. Мозг, по всей видимости, с готовностью принимает мнения, наиболее удобные для устоявшейся у нас точки зрения.

Это исследование иллюстрирует важный момент. С одной стороны, хорошо известно, что люди чрезвычайно подвержены социальному влиянию; мы следуем моде, мы подражаем другим и часто делаем это неосознанно. (Далее в книге я более подробно остановлюсь на устойчивой тенденции учиться на примере других.) С другой стороны, когда люди принимают какое-либо решение или следуют какому-то мнению, одному человеку трудно убедить их принять что-то новое. Перед лицом заранее принятых решений и предубеждений социальное влияние может потерпеть неудачу.

Выводы Андреаса, по-видимому, противоречат классическому предположению в экономике, а именно тому, что инвесторы способны усваивать новую информацию (такую как, например, мнение других) независимо от своих прошлых финансовых решений. Теперь мы знаем, что это предположение неверно. Люди большее значение придают информации, которая поддерживает их предыдущие инвестиции, и склонны игнорировать данные, которые дискредитируют их.

Возьмем, к примеру, исследование, проведенное Камелией Кюнен, нейроэкономистом Университета Северной Каролины, и ее коллегами[23 - Sarah Rudorf, Bernd Weber, and Camelia M. Kuhnen. Stock Ownership and Learning from Financial Information. Доклад на ежегодном собрании акционеров Общества нейроэкономистов, прошедшем в Майами (Флорида) в 2014 году.]. В эксперименте Кюнен около пятидесяти человек должны были сравнить сто инвестиционных решений, среди которых были такие, которые требовали рискованных операций с акциями, а также вполне безопасные, по облигациям с заранее известными выплатами. После каждого выбора показывались дивиденды текущих акций и предлагался другой вариант. Кюнен и ее коллеги обнаружили, что если люди выбирали инвестиции в акции и наблюдали высокие дивиденды, они, по всей видимости, думали, что акции хорошие. Однако если они наблюдали низкие дивиденды, они скорее игнорировали данные, а не предполагали, что акции плохие.

Как и в случае с Милли, когда ее адекватной оценке препятствовала неспособность прислушаться к несогласному с ней Эвану, предыдущие инвестиции мешают людям менять финансовые ожидания, если новые данные не соответствуют их прошлому выбору. Во всех сферах люди обесценивают информацию, которая идет вразрез с их предыдущими решениями, и это может привести к финансовым расходам.

Кюнен и ее коллеги проделали нечто большее, чем обычное наблюдение за поведением участников эксперимента; они регистрировали активность их мозга, чтобы попытаться понять, что именно происходит у них в головах. Нейроэкономисты обнаружили, что когда испытуемые получали информацию, которая не соответствовала их прежним решениям, их мозг, образно говоря, «отключался»[3 - Это метафора; мозг не «отключается» в прямом смысле.]. Например, когда участник выбирал акции, а затем замечал, что они принесли низкие дивиденды, ответная реакция его мозга снижалась. А когда новые данные подтверждали прошлый выбор человека, большие участки коры головного мозга заметно активировались. В нашем с Андреасом исследовании мы увидели ту же самую картину: мозг человека активно реагирует на информацию о том, что кто-то сделал аналогичный выбор, и в меньшей степени – после обнаружения, что другой решил иначе.

Такие результаты могут показаться неожиданными, потому что наш мозг посылает сильный предупредительный сигнал, когда мы осознаем, что совершаем ошибку. Однако упомянутые исследования свидетельствуют о том, что в тех случаях, когда мы заранее согласны с каким-то убеждением или действием, мы часто игнорируем доказательства, предполагающие, что мы можем ошибаться. Мы трактуем такие доказательства как недостоверные; если мы считаем новые данные ошибочными, то не обращаем на них особого внимания.

Что же в таком случае нам делать, чтобы менять убеждения? Конечно, они не всегда устойчивы, они развиваются. Так каким же образом мы можем инициировать эти изменения?

Изменение старого или построение нового?

Представьте себе, что вы педиатр и сейчас самый разгар напряженного дня в клинике. В два часа дня к вам приводят на прием ребенка. После завершения осмотра вы затрагиваете вопрос о вакцинации, но отец ребенка глубоко обеспокоен прививкой КПК (от кори, эпидемического паротита и краснухи). Он слышал, что она увеличивает риск аутизма.

Число родителей, отказавшихся вакцинировать своих детей, возросло с тех пор, как печально известное исследование 1998 года показало связь между вакцинацией и аутизмом[24 - A. J. Wakefield, S. H. Murch, A. Anthony, et al. Retracted: Ileal-Lymphoid-Nodular Hyperplasia, Non-Specific Colitis, and Pervasive Developmental Disorder in Children // Lancet 351 (9103), 1998. P. 637–641.]. Результаты этого исследования были опубликованы доктором Эндрю Уэйкфилдом и его командой; в то время Уэйкфилд занимал пост почетного консультанта в Королевской общедоступной клинической больнице Школы медицины в Лондоне. Основные выводы Уэйкфилда сводились к тому, что когда вакцины против кори, паротита и краснухи вводятся одновременно, они изменяют иммунную систему ребенка. Это позволяет вирусу кори проникать в кишечник, а отдельные белки из кишечника затем попадают в мозг и могут начать разрушать нервные клетки, вызывая тем самым аутизм[25 - Susan Dominus. The Crash and Burn of an Autism Guru // New York Times, April 20, 2011.]. Хотя статью опубликовали в престижном журнале Lancet, позднее выводы Уэйкфилда были опровергнуты. Исследования, проведенные в последующие годы, показали: связи между прививкой КПК и аутизмом не существует[26 - F. Godlee, J. Smith, and H. Marcovitch. Wakefield’s Article Linking MMR Vaccine and Autism Was Fraudulent // BMJ 342, 2011. C. 7452.].

Однако огонь, зажженный Уэйкфилдом, не погас. Невзирая на многочисленные научные данные, свидетельствующие об обратном, многие по-прежнему опасаются риска предполагаемых побочных эффектов после прививки КПК и отказываются вакцинировать своих детей. В результате количество случаев заболевания корью растет. В 2014 году в Соединенных Штатах было отмечено 644 случая, в три раза больше, чем в 2013-м.

Итак, вернемся в клинику. Вы – доктор, и столкнулись с трудной задачей. Как убедить родителя сделать прививку ребенку? Какой подход вам следует применить? Большинству из нас интуиция подсказала бы привести соответствующие научные доказательства. Такой подход, заключающийся в развенчании мифов о вакцинации, в США используют Центры по контролю и профилактике заболеваний (Centers for Disease Control and Prevention; CDC). Весьма разумная тактика на первый взгляд. Однако исследования показывают, что она не работает. Связано это с тем, что принимать новую информацию мешают уже имеющиеся взгляды. Чем сильнее новые данные противоречат устоявшимся убеждениям, тем меньше вероятность того, что они будут считаться надежными. По сути, пытаясь развенчать мифы о прививке КПК, мы больше думаем о самих мифах, чем о доказательствах, их разрушающих.

У группы психологов из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе и Иллинойсского университета в Урбане – Шампейне родилась идея, как решить эту проблему. Вместо того чтобы развенчивать предубеждения, они попробовали метод внушения совершенно нового суждения[27 - Z. Horne, D. Powell, J. E. Hummel, and K. J. Holyoak. Countering Antivaccination Attitudes // Proceedings of the National Academy of Sciences 112 (33), 2015.]. Их аргументация основывалась на том, что решение родителей относительно прививки определяется двумя факторами: отрицательными побочными эффектами вакцинации и положительными результатами у привитых детей. Родители, которые отказываются делать прививку своему ребенку, уже имеют предубеждение о возможном побочном эффекте – предполагаемом риске аутизма. Попытка изменить это представление приводит к их сопротивлению. Вместо того чтобы убеждать родителей в том, что прививка КПК не вызывает аутизм, исследователи подчеркивали тот факт, что она предотвращает вероятность потенциально смертельных заболеваний. Иными словами, они предлагали путь наименьшего сопротивления – у родителей нет причин сомневаться в том, что вакцина защитит их ребенка от кори, эпидемического паротита и краснухи. Подход команды психологов заключался в поиске общего для всех основания, точки соприкосновения: и для родителей, и для врачей здоровье ребенка приоритетно. Внимание на том, что у них есть общего, а не на том, с чем они не согласны, и позволило в итоге изменить ситуацию.

Такой подход оказался действенным. Смещение фокуса с побочных эффектов на полезное действие прививки КПК в борьбе с опасными детскими заболеваниями позволило с большей вероятностью менять взгляды родителей, чем попытки развеять их опасения по поводу аутизма. Когда трудно избавиться от предубеждений, решением вопроса может быть формирование нового суждения.

Рис. 1.1. Априорные знания. Вы сможете эффективнее влиять на поведение, если будете искать точки соприкосновения вместо того, чтобы пытаться доказать, что другие не правы. У нас есть определенный инстинкт, который заставляет влиять на убеждения и поведение других с помощью конкретных суждений, чтобы доказать, что мы правы, а они ошибаются. Мы часто терпим в этом неудачу, потому что когда наши суждения сталкиваются с глубоко укоренившимися убеждениями, те, чье мнение мы хотим изменить, склонны придумывать контраргументы или игнорировать наши доказательства. Вместо этого лучше искать аргументы, которые опираются на общее основание. Так, когда родителям, отказывающимся от вакцинации своих детей, пытались научно доказать, что прививка не приводит к аутизму, решение родителей не менялось. Когда же им начали объяснять, что вакцина защищает их детей от смертельных заболеваний, это возымело действие, так как не противоречило уже сложившимся у них убеждениям и соответствовало общей и для врачей, и для родителей цели – сохранить здоровье детей

* * *

Вернемся к Тельме и Джереми. Помните о них? Муж и жена, оба адвокаты, ведущие жаркие споры о том, в какой стране им жить. Джереми пытался убедить Тельму в том, что Соединенные Штаты предпочтительней, чем Франция, а Тельма заявляла: «Non! La France est mieux»[4 - «Нет! Франция лучше» (фр.).]. Они оба пытались найти разумные аргументы в пользу того, почему одна страна лучше другой – багет против тостов, Лувр против Метрополитен-музея, – но не могли сдвинуться с мертвой точки. Тельма игнорировала аргументы Джереми, а тот напрочь отклонял ее доводы. Для того чтобы признать точку зрения другого, каждому пришлось бы отказаться от своей, в этом-то и заключалась их проблема.

Но что бы произошло, если бы Тельма предоставила Джереми аргумент, который не противоречит его взглядам? Она могла бы сказать, к примеру: «США действительно прекрасное место для работы и воспитания детей, но я буду более счастливой рядом со своими родителями». Или другой вариант – показать Джереми сведения, греющие его душу, допустим, одно из исследований, доказывающих, что во Франции и Соединенных Штатах самые лучшие в мире условия для воспитания детей. Такие сведения соответствуют текущим убеждениям Джереми, поэтому он бы обратил на них внимание. Новая информация могла бы подтолкнуть его к согласию с мнением Тельмы. А вот если бы она заявила, что США – одна из худших стран для проживания, Джереми бы просто отвернулся от нее.

Будь то дискуссия о контроле над оружием, о футболе или вакцинации или семейные разногласия, – чтобы изменить мнение другого, прежде всего мы должны изучить его образ мыслей. Какие у него текущие представления? Какова мотивация? Когда мы сильно мотивированы поверить в истинность чего-либо, мы пропускаем мимо ушей даже самые веские доказательства противного. Тельма очень хотела вернуться во Францию, а потому была заинтересована в том, чтобы найти любую статью, блог или цифры, доказывающие преимущество ее страны. Сторонники смертной казни настроены верить данным, доказывающим ее эффективность, и придираться к статистике, демонстрирующей обратное. У тех, кто выступал против Обамы, имелась сильная мотивация верить, что он родился не в США.

Убеждения редко существуют сами по себе; они связаны друг с другом сетью прочих суждений и стремлений. Изучив мировоззрение другого человека, мы выясним, какие аргументы убедительны для него, а не для нас. Хотя мы можем пуститься в спор с огромным мешком доказательств нашей правоты и в полной уверенности, что оппонент ошибается, это порой вводит нас в заблуждение. Исследования, описанные выше, преподают нам урок: человек на противоположном берегу, скорее всего, отвернется от нас или будет неистово искать контраргументы. Чтобы добиться изменений, необходимо отыскать связующие мотивы, точки соприкосновения. И, как мы увидим в следующей главе, определив общие цели, следует обратиться к эмоциям – они помогут нам лучше понять, что имела в виду другая сторона.

2. Как нас убедили полететь на Луну (Эмоции)

Невероятное влияние эмоций

В жаркий сентябрьский день 1962 года президент Джон Кеннеди стоял на футбольном поле стадиона Университета Райса. Он прибыл в Техас, чтобы убедить собравшихся перед ним тридцать тысяч человек, а заодно и всех остальных американцев поддержать рискованный проект, который будет стоить государству почти 6 млрд долларов и вполне может закончиться полным провалом. План состоял в том, чтобы полететь на Луну[28 - John F. Kennedy Moon Speech – Rice Stadium, NASA. URL: http://er.jsc.nasa.gov/seh/ricetalk.htm].

Если вы родились после 21 июля 1969 года, вам, вероятно, сложно представить себе реальность, в которой Нил Армстронг не ступил на поверхность единственного естественного спутника нашей планеты. Но если вы застали начало 1960-х годов, вы, возможно, помните, что решение отправить человека на Луну не было столь очевидным.

Даже сам Кеннеди не всегда был убежденным сторонником покорения Луны. Годом ранее он отклонил бюджетный запрос от NASA[5 - NASA – Национальное управление по аэронавтике и исследованию космического пространства; НАСА. – Примеч. ред.] на десятилетний проект подготовки пилотируемого полета на Луну. Однако его позиция изменилась, когда стало ясно, что Советский Союз наголову разбил американцев в космической игре со счетом 2:0. СССР не только первым запустил на орбиту Земли искусственный спутник, который так и назывался – «Спутник», но и первым отправил человека, Юрия Гагарина, в космос. Американцам пришлось проделать большую работу, чтобы наверстать упущенное. Первая попытка США запустить спутник стала известна как «проект “Флопник”»[6 - «Flopnik» – от англ. flop (шлепанье, провал, неудача). – Примеч. перев.], поскольку этот спутник взорвался через несколько секунд после старта. Отправка первого американца, Алана Шепарда, в космос оказалась более успешной, но она состоялась через три недели после полета Гагарина, и в отличие от Гагарина Шепард не долетел до земной орбиты. Все это привело к национальному позору и страху перед советским господством в открытом космосе[29 - URL: https://en.wikipedia.org/wiki/We_choose_to_go_to_the_Moon; http://gizmodo.com/5805457/kennedys-crazy-moon-speech-and-how-we-could-have-landed-on-the-moon-with-the-soviets; Mike Wall. The Moon and Man at 50: Why JFK Space Exploration Speech Still Resonates. May 25, 2011, http://www.space.com/11774-jfk-speech-moon-exploration-kennedy-congress-50years.html; Mike Wall. Moon Speech Still Resonates 50 Years Later. September 12, 2012, http://www.space.com/17547-jfk-moon-speech-50years-anniversary.html; Excerpt from the Special Message to the Congress on National Needs.].

Президент осознавал: чрезвычайно важно, чтобы американцы выиграли следующий раунд космических гонок. Он решил, что правительство США должно сделать Луну своей главной целью. То, что ни у одной из сторон не имелось технологии, необходимой для высадки человека на Луну, в действительности являлось преимуществом США – возможностью догнать СССР.

Однако сперва нужно было убедить граждан в острой необходимости полета на Луну. Общественная поддержка представлялась чрезвычайно важной не только потому, что на осуществление этой мечты должна была пойти львиная доля денег налогоплательщиков, но и потому, что требовалось сотрудничество тысяч ученых, инженеров, технических и прочих специалистов. Кеннеди нуждался во всенародной поддержке лунной программы, и на футбольном стадионе Университета Райса он находился в тот день именно по этой причине. Президент поднялся на трибуну и в течение семнадцати минут и сорока секунд объяснял гражданам Америки, почему примерно 4 % бюджета текущего года следует потратить на «величайшее путешествие, в которое когда-либо отправлялся человек»[30 - John F. Kennedy Moon Speech.].

Воздействие его речи было поистине огромным. Когда Кеннеди произнес последние слова, рев аплодисментов донесся даже до зоопарка Хьюстона, заставив каждого животного поднять уши. Речь президента вызвала сенсацию в СМИ по всей стране и значительно повысила авторитет NASA. Выступи он с такой же речью ранее в Конгрессе, полагали некоторые, американцы бы давно уже побывали на Луне[31 - Excerpt from the Special Message to the Congress on National Needs. URL: https://www.nasa.gov/vision/space/features/jfk_speech_text.html#.Vx06MXoXLnY].

Мы часто видим, как один-единственный человек влияет на огромные массы людей, и воспринимаем это как нечто само собой разумеющееся. Идея, переданная в форме речи, песни или рассказа, способна повлиять на мысли и действия миллионов человек. И если хорошенько подумать, способность передавать идеи от одного сознания другому – нечто весьма исключительное.

Сознание слушающего – взгляд изнутри

Вспомните, когда вы последний раз выступали перед аудиторией. Возможно, это была лекция в университете, презентация на работе или один из неловких свадебных тостов. Все взоры направлены на вас. Задумывались ли вы когда-нибудь о том, что происходит в этот момент в умах тех, кто перед вами? Я считаю весьма любопытным занятием изучать мимику и жесты зрителей во время своих выступлений. Со сцены все это хорошо заметно. Парень в углу отправляет сообщения в Twitter, женщина в первом ряду слушает, разинув рот, другая, позади нее, лихорадочно записывает. Но очень часто люди в зале становятся единым целым – все вместе задерживают дыхание, задыхаются от смеха и аплодируют. Если вы когда-нибудь были частью подобной аудитории, то наверняка помните это чувство.

В марте 2012 года я испытала такое чувство в зале театра Terrace в Лонг-Бич, Калифорния. Меня пригласили прочитать там лекцию на ежегодной конференции TED. Мое выступление было запланировано на последний день конференции, и поэтому я провела неделю, слушая лекции других ораторов.

На сцене выступала Сьюзан Кейн, автор книги «Интроверты. Как использовать особенности своего характера». Слушатели все как один затаили дыхание. В тот самый момент стало совершенно ясно, что речь Кейн окажет на людей мощное воздействие. Действительно, пока я писала эту книгу, запись той самой лекции Сьюзан Кейн в интернете посмотрели более 13 млн человек, и ее идея о силе интровертов получила широкое распространение[32 - Susan Cain. Quiet: The Power of Introverts in a World That Can’t Stop Talking. New York: Broadway Books, 2013. [Сьюзан Кейн. Интроверты. Как использовать особенности своего характера. М.: Издательство «Манн, Иванов и Фербер», 2012]. URL: https://www.ted.com/talks/susan_cain_the_power_of_introverts?language=en]. Сидя в зале театра Terrace, мы, конечно, не могли знать об этом успехе, но то метафизическое чувство, которое нас охватило в тот день, его, несомненно, предсказало.

Конечно, я не записывала нейронную активность головного мозга у тринадцати сотен человек, сидящих со мной в зале и слушающих речь Кейн, равно как и у тридцати пяти тысяч человек, которые внимали словам Джона Кеннеди на стадионе Университета Райса. Это невозможно было сделать тогда, и невозможно сейчас. Однако у меня есть обоснованное предположение о том, что бы мы увидели, случись нам такое исследование провести.

Группа исследователей в Принстонском университете с помощью магнитно-резонансного томографа (МРТ) зафиксировала картину активности головного мозга добровольцев, пока те следили за ходом выступления политиков[33 - R. Schm?lzle, F. E. H?cker, C. J. Honey, and U. Hasson. Engaged Listeners: Shared Neural Processing of Powerful Political Speeches // Social Cognition and Affective Neuroscience 10 (8), August 2015. P. 1137–1143.]. Ученые обнаружили, что во время особенно сильной речи нейронная активность всех испытуемых повышалась. Мозг совершенно разных людей реагировал одинаково, активность нейронов усиливалась и ослабевала в одно и то же время и в одних и тех же участках коры.

Это неудивительно. Захватывающая речь притягивает наше внимание. Если несколько человек внимательно слушают один и тот же монолог, структуры активности коры головного мозга у них будут похожи. Если речь скучна, каждый уйдет в свой внутренний мир, и синхронизация нарушится. Но это еще не всё.

Синхронизация наблюдается не только в областях мозга, отвечающих за речь и слух, но и в тех, которые участвуют в создании ассоциаций, в формировании и обработке эмоций, а также помогают нам ставить себя на место других и проявлять сочувствие. Убедительные речи не только привлекают наше внимание – это целое искусство. Яркие выступления вызывают абсолютно одинаковую реакцию у людей с разным типом личности и жизненным опытом. Другими словами, будь то либерально настроенная женщина двадцати четырех лет, которая любит почитывать Шекспира, поедая лимонные крепы, или тридцатисемилетний консервативный мужчина, который не мыслит своей жизни без занятий тяжелой атлетикой на пляже, – когда они слушают яркую речь талантливого оратора, в головном мозге каждого из них возникает обширная зона нейронной активности, так что их магнитно-резонансные изображения выглядят похожими.

И Джону Кеннеди, и Сьюзан Кейн не только удалось заставить миллионные аудитории внимать их речам, они также добились от них поддержки своих точек зрения и идей. Что же именно в их публичных выступлениях вызвало такую синхронную реакцию в умах людей?

Эмоция как проводник

Первая попытка узнать, как, когда и почему в наших головах возникает такая синхронная реакция, была предпринята в 2004 году в Институте Вейцмана в Израиле с помощью спагетти-вестернов[34 - U. Hasson, Y. Nir, I. Levy, G. Fuhrmann, and R. Malach. Intersubject Synchronization of Cortical Activity During Natural Vision (2004) // Science 303, 2014. P. 1634–1640.][7 - Спагетти-вестерн (англ. Spaghetti Western) – поджанр фильмов-вестернов, особенно популярный в 60-е и 70-е гг. XX века. Создателем этого поджанра считается итальянский кинорежиссер Серджо Леоне. – Примеч. ред.]. Участников этого исследования попросили лечь в МРТ-сканер и посмотреть классический западный фильм «Хороший, плохой, злой». Когда испытуемые следили за действиями Клинта Иствуда («Хорошего»), Ли Ван Клифа («Плохого») и Илая Уоллака («Злого»), активность их головного мозга записывалась.

Когда исследователи из Института Вейцмана под руководством нейробиологов Ури Хассона и Рафаэля Малаха рассмотрели картину активности головного мозга участников, они обнаружили, что нервные импульсы, показывающие мысли всей группы, синхронизировались. Однако в определенные моменты нейронная активность участников эксперимента практически совпадала, 30 % нейронов реагировали одинаково, из-за чего трудно было отличить реакцию одного мозга от реакции другого. Хассон и Малах зафиксировали точное время таких совпадений, а затем вновь посмотрели фильм, чтобы узнать, что именно происходило на экране в эти моменты.

Оказалось, что в первом эпизоде фильма, во время которого нейронные сети всех участников реагировали аналогично, произошел неожиданный поворот в сюжете. Второй момент содержал большой взрыв. Третий и четвертый – выстрел. Затем еще один выстрел и еще один взрыв. Моменты, во время которых мозг показывал сильную тенденцию к «унификации», были самыми эмоционально насыщенными в фильме. Все, что вызывает беспокойство, удивление или восторг, заставляет мозг каждого из нас реагировать похожим образом. Эмоции «захватывают» значительную часть коры мозга.