Непропавшие без вести. Рассказы

Его мама – прекрасная женщина, и это правда. Я понимаю материнские чувства. Она устроила для сына хорошую работу, за которую платят деньги в других государствах. Сопряжена его деятельность с командировками, а на момент наших дружных посиделок находился в Западной Африке на строительстве речного моста.

Карим же тогда остался продолжать учёбу. Вернулся на Коморы после магистратуры. Ещё будучи в России ему приснился короткий и странный сон. Он запомнил его навсегда. Наш президент стоял рядом на берегу моря в Морони и одобрительно хлопал его по плечу. После того сна африканец увлёкся сбором фотографий и вырезок из журналов для альбома о нашем правителе. Примером для подражания он стал для юноши. Свой фолиант бережно хранит до сих пор. После приезда в родные пенаты его определили на службу в МИД страны. Сон оказался вещим.

***

Этот тернистый путь необыкновенного африканца с Коморских островов, казалось бы, завершился на пьедестале. Ан нет! Четыре года тот работает дипломатическим сотрудником в Министерстве Иностранных дел. Встречает делегации и провожает. Организовывает встречи и сопровождает зарубежных чиновников. Замены или равных ему нет. Является переводчиком с пяти иностранных языков. Умеет выглядеть презентабельно, преподнести себя достойно. Но за весь период деятельности не получил ни единой оплаты! Держится он только благодаря чаевым, которые оставляют в награду.

Парадокс? Да. В стране Карима даже министрам не выдают зарплату! Правительственные машины стоят без бензина, что уж говорить об их ремонте? Была свидетелем, когда в день сильного дождя у нашего отеля сломалась автомашина, не сумев пробраться по запруженной улице. Представитель одного из государств, сопровождавший его служащий МИДа и водитель были вынуждены подняться к нам на террасу. Они бесконечно звонили, шофёр выбегал под струящиеся потоки с небес в поисках такси и возвращался ни с чем.

Полтора часа шёл ливень, а за ними никто так и не приехал. В результате, когда засияло солнце, люди всё-таки взяли такси и уехали, бросив автомобиль на дороге. Чёрный и блестящий он простоял посередине проезжей части целый день, создавая жуткую транспортную пробку.

Я не знаю – в каком месте тут плакать, а в каком смеяться?

***

В жизни Карима произошла сложная ситуация, он замкнулся в себе. Хоть и уверял, что имеет всё: дом в два этажа, маму, пусть и больную, любимую работу, хоть и не платят, несколько костюмов для раутов, заказанных во Франции, часы ручные, хороший телефон, солнечные очки, зажигалку вместо спичек и огромное количество подарочных ручек, но я-то видела, что ему плохо. Живёт одиноко, без подруг. Никаких праздных бесед, походов в ресторан, в общество друзей, только прогулки в одиночестве по вечерней прохладе, в одну из которых мы и встретились.

Поневоле нам приходилось разговаривать о политике, вернее, говорил он, я только молча кивала. Как разобраться в чужом строе, если в своём-то ряда не найдёшь!

Министр без заработка мечтает о возвращении в Россию, хотя это почти невозможно. Денег на билет до Москвы ему не собрать. А тех чаевых едва хватает на нужды семьи из трёх человек, где больная мать, и её надо лечить.

Да, ещё есть старший брат, уникальный математик, и вполне мог бы стать выдающимся учёным и высокооплачиваемым специалистом в своей стране. Математике учился в Каире, но не смог реализовать себя на коморском архипелаге из-за крайнего застоя развития науки, а потому медленно сходит с ума. Краски жизни для него будто стёрлись.

Горько быть невостребованным на родине в то время, как в Египте было предложено остаться и заниматься всецело математическими расчётами в научных исследованиях. Но ему представлялось, что с прибытием домой сможет изменить систему и, благодаря своей эрудиции, заставит двигаться прогресс. Он мечтал расписаться в списке достойно присутствующих на земле.

Теперь он кричит во сне от кошмаров и бродит по дому лунатиком, он просто спать никому не даёт. Скажете шизофрения? Возможно. Сколько Великих мира сего страдали от психических расстройств, не сумев применить свой талант?

***

Карим стал нашим гостем, хоть и редким. Мы созванивались предварительно и договаривались о встрече на террасе. Он приносил кипы фотографий, Ортез с мамой доставали свои семейные снимки и все располагались за большим столом. В десять вечера женщины уезжали, а на смену заступал второй хозяйский сын и вливался в нашу компанию. Стояли великолепные ночи; мириады звёзд на небе блистали, словно бриллиантовая пыль, разливая нежный свет.

Я рассматривала наградные дипломы и благодарности за достижения в учёбе, спорте, труде, все фото Карима, которые лентой жизни ложились перед глазами, восторгалась альбомом с картинками, посвящённым нашему президенту. Мы читали друг другу свои стихи, у него они на русском языке, рассказывали невероятные жизненные истории, наслаждаясь звуками звенящих цикад.

Подолгу засиживались, пока не отключали свет. Мне не хотелось, чтобы он уходил, но время мчалось, как китайский экспресс. Наши отношения были наполнены взаимопониманием, в часы общения течение времени убыстряло свой ход и всякий раз оставалось много недосказанного, будто прерванного на полуслове.

Что ещё рассказать о талантливом человеке, который постоянно борется со своей судьбой? Ах, да! Футбол!

Дважды в неделю ходила на футбольные игры, чтобы отснять наилучшие моменты. Никто никогда из уважения к многолетней традиции не фотографировал здесь любительские матчи между государственными учреждениями. Поэтому мои кадры для футболистов были очень желанными. А видео мужчины смотрели по много раз, разбирая каждую игровую подачу.

Карим действительно выделялся среди игроков. Он был лучший. Несомненно мог бы быть украшением профессиональной футбольной команды, её лидером, а может капитаном, но ответственная должность не оставляла свободного времени для приятного занятия. Пришлось отказаться от футбола и сделать его своим хобби.

Признаюсь. Наверное, впервые за много лет мне было комфортно общаться с мужчиной, но спешу вас заверить, что это были только приятельские отношения. Это я не за себя, это я за Карима.

Пусть у него всё получится.

Учитель из мурси

«Обнажённые чёрные тела в белую крапинку, или жёлтую полоску являлись людьми, а не вымышленными персонажами из фантастического фильма. Это были мурси, одна из самых загадочных и диких народностей мира.» Т. Концевая, книга «Пойдём со мной в Африку».

Оликоси был первым и последним ребёнком у своей матери. Она овдовела, когда малыш научился ходить, лепетать и подражать родителям по каждому поводу, приводя их в умилённое состояние.

В получении документа о рождении первенца позаботился отец, чтобы тот не остался без точной даты появления на свет, как многие среди их народа.

Всё это мальчик из племени мурси узнал со слов маменьки, которая хранила для него важную государственную бумагу, хоть и не могла прочесть ни единой буквы. По причине полной неграмотности не знала возраста своего любимца, а период его взросления ориентировала на жизненные события.

Именно желание прочесть мудрёную справку со сведениями о себе подтолкнуло мальчугана к знаниям. Но эта история случится через много лет.

Малышок рос в невероятной материнской любви, имел от родительницы все те радости, которые она могла дать в силу своего положения в социуме. То цветные браслеты на детских ножках красуются, то привлекательный бисерный поясок с колокольчиком у него появится, чтобы слышать где гуляет. Ожерелья с оберегами основательно обрамляли шею дитяти. Его мама виртуозно владела бисерным плетением, как все женщины деревни. Вот и старалась. Да и вообще, выдумщица ещё та. А когда стал подрастать, она научила сына раскрашивать тело мелом и натуральными красителями из отвара трав.

Собравшись гурьбой, мальчишки причудливо разрисовывали себя, пытаясь выделиться наиболее фантастическим рисунком. Они помогали друг другу докрашивать спину, затылок и ноги, чтобы узор по торсу казался законченным и визуально скрывал наготу. Кому-то из них нравилось изображать скелет на темной коже, а кто-то предпочитал раскраску полосатой зебры. Ведь меловые разводы надёжно сдерживают, словно в клетке, дух Смерти, что удобно и навсегда устраивается внутри у мужской половины общества.

Оликоси же было всё равно как скрыть обнажённую фигуру, куда важнее для него обозначить три поперечные полосы на лице – жёлтого, белого и синего цветов. Ему представлялось, что так он выглядит не только наряднее, но и мужественнее. Он и не догадывался, что уже начал расписывать гармоничными красками полотно своей жизни.

О ловкости и смелости ему говорили не раз с того момента, когда взял в руки длинную палку донго и принялся вёртко управлять ею в тренировочных боях. В таких занятиях получал много полезных навыков. Кроме развлечения, набирался опыта в искусстве ведения схватки, тренировал спортивную закалку. Но при этом не взращивал ненависть к мнимому сопернику и не стремился его ранить, как предписывал негласный закон предков.

Ровесники завидовали его реакции. Ведь кроме звания победителя в баталиях бойцы донго в более старшем возрасте имеют индивидуальные привилегии. Выиграв в особых соревнованиях, им даётся право выбрать себе жену не только среди своего народа, но и дружественных соседних племён. При этом счастливчику не придётся платить выкуп за избранницу. Правда, Оликоси об этом рано было думать.

Свою сноровку применял в домашних делах. Он лучше всех вбивал в землю колья, чтобы на них развешивать для просушки калабасы из-под молока. Мастерил на акациях со скудной листвой травяные лабазы для хранения зёрен кукурузы и тефа. Помогал матери строить новую хижину, если старая приходила в негодность. Он не боялся попрёков от сверстников за выполнение женской работы. Ведь жилища положено строить только женщинам. Уже с детства мальчонка ломал изжитые временем стереотипы, не ища оправдания мужской лености, которая присуща сильному полу не только его этноса.

Основным же занятием считался выпас в саванне коров и коз, принадлежавших его деревне. Там нужен был глаз да глаз, чтобы пастухи вражеских общин не отбили скотину и не увели на свою территорию. А потому стада оберегали мальчишеской ватагой.

Задумываться над тем, кто содержит их с матерью, начал позже. У них всегда было молоко и каша угали из кукурузной муки, а вот ни одной личной коровки не наблюдалось. На осмысленные вопросы сына мать отвечала гордо, что его отец, будучи носителем духа Смерти Ямды, с почётом умер ему в угоду, тем самым обеспечил признание и почести семье.

Малец смутно помнил тот день, ему было года четыре. Папа лежал на высоком топчане над дымящимся травами очагом, положив голову на деревянную бркуту. Он не шевелился, будто внимательно слушал, как супруга, сидя на жёстких коровьих шкурах, вроде гигантских щитов, заунывно бубнила непонятные заклинания.

В какой-то миг у мазанки показалась верховная жрица в ритуальном одеянии из козлиных кож. Она протиснулась в узкий и низкий аркообразный лаз и, встав на круглую табуретку бркуту, которую ей пододвинула мать, всыпала в рот лежавшему на полатях снадобье, а с рассветом тот уже не проснулся.

Эта безжалостная жрица-убийца, что распоряжается судьбами, действует по указанию богини Срек. Она временами наведывается к жителям, тогда её торопятся задобрить брагой из злаков, чтобы не вздумалось колдунье провести очередной гибельный обряд и не умертвить кого-либо из мужчин.

Признаться, ритуал не обходился без содействия самих жён. Изначально они готовили мужьям галлюциногенный напиток, затем укладывали их на ложе и незаметно вдували в нос несчастному ядовитый порошок, что заранее раздавала верховная ведьма. По прошествии некоторого времени колдовка разносила противоядие испытуемым, находившимся в наркотическом трансе. Иногда случалось, что кто-то из сильного пола не выживал, принося себя в жертву жестокому богу Ямды. Именно таким откупом стала жизнь отца Оликоси, когда спасительное зелье оказалось бессильно. После чего супруга получила всеобщее поклонение и покровительство общества.

В поселение к мурси иногда заявлялись иноземцы посмотреть на житьё-бытьё малого народа Африки. Разговаривали на незнакомых наречиях. По ребячьей простоте, а может из гордости парнишка каждый раз протягивал гостям ценную справку сложенную вдвое, которую бережно хранил в одном из сухих лабазов на дереве. Пусть не думают, что он никто! Он Оликоси Мулу!

К сожалению приезжие не могли прочесть документ на амхарском, что придало бы подростку важности. Оттого в нём крепло желание сделать это когда-нибудь самостоятельно.

К белокожим людям неприязни не испытывал, только не очень приятно, что они, называемые ничего не значащим словом «туристы», много смеялись над его матерью. А она ведь, как только завидит светлый джип на пыльной саванной дороге, сразу сооружала оригинальную причёску из мотка мягкой проволоки, закрепляла её за уши и закладывала внутрь сигаретные фильтры. Готовилась к встрече. Спешила вставить лучшую узорчатую тарелку дэби в дыру на нижней губе, чтобы ни один человек не видел её свободно болтающейся на подбородке. Красиво так было, а они ухмылялись. Наверное, им не очень-то нравилось, но деньги за снимки платили.

Цветные картинки вызывали у ребёнка удивление. Конечно, у мамы были ещё украшения, чтобы понравиться гостям. Они на шкурах в углу хижины высились большой горкой. Но та инсталляция с сигаретными фильтрами особенно была хороша.

Как-то матушка взяла своё чадо на городской рынок за восемь километров от дома. Надо было поменять мешочек кукурузы с их поля на сандалии себе и тканевую накидку сыну. Растёт ведь.

Жарко под солнцем и горячо идти по раскалённой полупустыне в разбежавшихся колючих деревцах, но любопытство разбирало мальчонку, готов был вытерпеть всякие невзгоды.

Город увидел впервые. Много эмоций возникали одна за другой, но особенно заинтересовали ребята его возраста в бордовых шортах и белых рубашках. Родительница объяснила, что это школьники. Они учатся писать на бумаге и читать на амхарик.

Будто град, на неё обрушилась масса вопросов:

– Что такое школьники? Как они учатся? Почему я не учусь? Почему нет школы в нашем хуторе? – трудно было ответить сразу на всё, а сын продолжал.