Лита. Семь прях. Книга 5

– Куда ты, глупенькая?! Праздник только начался! – крикнула ей Алоика вслед.

Будто враз опьянев, не чувствуя ни ног, ни рук, Лита добралась до задней комнаты и переоделась в свою зеленую тунику. Она вылезла через окно, опасаясь, что, если пойдет через дверь, кто-нибудь опять остановит ее, прикоснется, заморочит разговором, заставит выпить еще бокал вина…

Что такое она видела сегодня на площади? Ее отец – царь?! Как такое может быть? Или ей только привиделось? А может, царь Альтиды просто очень похож на ее отца? Ведь если бы он видел, что она вот так, одна, в городе, танцует посреди площади, а все смотрят на нее… он бы ведь не прошел мимо, да? Или в этом нет ничего странного? Алоика вот похвалила ее, сказала, что она была лучше всех. Алоика собрала все монетки и записки, которые бросали, пока Лита играла. Алоика пригласила в дом много мужчин и каждому пообещала, что Лита тоже там будет. Но взгляд царя, полный ужаса, говорил: да, я твой отец, и ты сделала что-то очень, очень плохое, девочка.

Тяжелые ноги несли Литу через лес. Она с трудом узнавала дорогу, но ноги помнили лучше головы и привели ее к дому. Солке выбежал навстречу, начал лизать руки, фыркнул, учуяв благовония и вино, толкнул ее под колени лбом, как делал всегда, только вот сегодня Лита не устояла, упала прямо посреди двора. Ей не хотелось вставать. Тело было тяжелым и чужим.

Она смутно помнила, как ее подняли, потащили куда-то, как чьи-то руки опустили ее на кровать, а далекие, расплывающиеся голоса вопрошали:

– Где ты была, Лита? Что с тобой, Лита? Боги, Диланта, от нее вином пахнет! Где ты нашла вино, Лита?

– Да какое вино, Тесс!

– Понюхай сама, она вся пропахла правглой и вином, как самая дорогая марика. Лита! Где ты была?

– Где ты была?

– Где ты была?

Лита пыталась заткнуть уши, голова болела ужасно, но ей надо было сказать маме главное:

– Я видела папу. – Язык не слушался ее, был каким-то распухшим. – Он царь. И у него есть царевич. Красивый.

Дальше было что-то еще. Вроде бы кто-то молчал, ахал, плакал, кричал. Но мир стремительно уплывал от нее, растворялся в винной темноте.

Странен обычай имянаречения на Альтиде, я так и не смог разобраться в нем полностью. Они меняют имена, как модница – браслеты, а точнее, добавляют к имени, данному при рождении, другие имена, будто нанизывают на нитку бусины. Иногда мне кажется, что альтийцы считают, что чем больше у человека имен, тем милостивее к нему боги, но я не уверен, что правильно понял этот обычай. Итак, первое имя дается человеку при рождении. Обычно это имя – пожелание судьбы или же своеобразная зарубка на память о дне, когда человек родился (имя может переводиться со староальтийского – а все имена имеют именно староальтийские корни – как «счастлива в браке», «могучий воин», или «ясный день», или «звездная ночь»). Потом к нему присоединяется имя отца, если это мальчик, и имя матери, если это девочка. Потом идет имя рода. Человек растет, живет, совершает поступки или просто проводит дни в праздности, и к его имени присоединяются другие имена, те самые, которые он получает по делам своим. Однажды я выпивал в трактире с человеком, одно из имен которого можно было перевести как «покоритель луж» – уж не знаю, что имели в виду те, кто его так нарек, он рассказать мне об этом не захотел. И, как бусины, все эти имена нанизываются на нить жизни, и бывает, что к старости человек и разогнуться не может под тяжестью своих имен…

    Из «Дневника путешествий» Шарлаха Ал-Лари

Бракованные щенки

Наутро Лита долго лежала, укрывшись с головой своим детским одеялом. Как они посмотрят на нее, что скажут? А главное – что им соврать? Потому что правду сказать невозможно – так она чудовищна. «Я сбежала в город, танцевала почти голой на площади, напилась вина с незнакомыми мужчинами… Я видела отца, которого все называли царем Альтиды». Лита откинула одеяло.

Мама стояла у стола, сматывала окрашенную и просохшую шерсть в тугие клубки. Посмотрела на дочь. Лита опустила глаза. Но тут же вскинула вновь.

– Папа уже приходил? – спросила она.

– Это все, что ты хочешь спросить?

Лицо у мамы было суровым. Но Лита не отвела глаз. Ее вопрос все равно важнее всего, в чем может обвинить ее мама.

– Где папа?

– С чего ты взяла, что он здесь? – спокойно спросила мама. – Он был совсем недавно и придет теперь не скоро.

Лита спустила ноги с кровати, осторожно встала. Голова немного кружилась, и было очень противно во рту. Значит, он не пришел… А вдруг вообще ничего не было, вдруг ей все привиделось вчера? Площадь, танец, царь с царевичем? Вдруг она просто отравилась какими-нибудь ягодами в лесу?

– Мама…

Тесса отложила клубки, подошла к дочери, усадила ее на кровать и села рядом. Даже обняла.

– Пожалуйста, расскажи, что с тобой вчера случилось. Где ты была?

«Значит, я все-таки где-то была…» – Лита попыталась сосредоточиться. Очень хотелось пить.

– Я ходила в город, – выдавила она и увидела, что мама смотрит на нее так, будто ее ударили под дых.

– В город? Зачем? Как ты нашла туда дорогу?

– Меня мой бог вел.

– Лита!

– Мама, я не вру! – взмолилась Лита и рассказала маме все с самого начала. Как она нашла Рами и помогла ей родить Солке, как она сразу узнала в нем бога ветров – мама, ты же сама рассказывала мне, помнишь? И как однажды он отвел ее в город, и там она встретила Алоику, познакомилась с Ятлом-табачником и травницей Митас, как ей нравилось там, среди людей и на берегу моря…

– А вчера? Что было вчера? Кто напоил тебя вином?

Лита помолчала. Ладно, пусть будет вино, но про танец на площади рассказывать, пожалуй, не стоит – она уже поняла, что в этом доме марик не любят.

– Там был праздник… и всех угощали. Я не знала, что это вино! Я тоже выпила. А потом все пили за здоровье царевича и сказали, что надо снова пить…

– Ты видела его? – мама схватила ее за руку. – Царевича?

Лита не поняла, почему мама так испугалась. Царевич показался ей добрым и мягким человеком.

– Да. Видела. Я видела его вчера, и… он… он хороший, мама, совсем не злой. И очень красивый.

Мама вдруг закрыла лицо руками, и через секунду Лита поняла, что она плачет.

В комнату вошла Диланта с Кассионой. Диланта начала ворчать, а Кассиона забралась маме на руки, стала ее целовать и вытирать ей слезы, лопотать и сердито смотреть на Литу, но та никак не могла понять, чем так расстроила маму. Она тоже обняла ее и проговорила:

– Я никогда больше не буду пить вина, мама, клянусь, я больше к нему не притронусь, честное слово!

– Да уж, – фыркнула Диланта. – Это ж надо до такого додуматься! Даже Харзе такое в голову не пришло, а ты, девочка… Да как напилась-то! Еле до дому дошла, как тебя еще бродяги не украли… Вот отец появится, он тебе задаст.

– Хватит, Диланта, – шмыгнула носом Тесса. – Мы обо всем поговорили с Литой, она обещала, что больше не будет. Да, Лита?

Мамины заплаканные глаза почему-то сияли.

Весь день Лита ждала встречи с отцом и боялась ее. Но он не пришел ни к вечеру, ни на следующий день. Диланта и Вальтанас все еще посмеивались над ней, Харза дразнил «маленькой пьянчужкой», и они дважды подрались, но мама простила ее, только взяла слово больше не бывать в городе. Лита пообещала.

Отец пришел только на третий день. Лита бросилась было к нему навстречу, но обожглась о взгляд – тот самый, так же он смотрел на нее со своих царских носилок! Ничего ей не приснилось, не привиделось, она не обозналась, это и вправду был он!

– Мне нужно поговорить с мамой, – сказал он, целуя и тут же отстраняя от себя Кассиону.

С мамой отец разговаривал долго. Лита успела таких ужасов себе навоображать, что начала собирать вещи, чтобы сбежать из дома. Потом она вспоминала, как отец смотрел на нее на площади, как был потрясен и… испуган – да, он боялся не меньше! Она сжала в руках шишку ралуты, которая всегда лежала у нее под подушкой. Пусть сначала он объяснит, что делал на царских носилках, а потом уже ругается!

Тихо зашла мама. Глаза у нее были заплаканные, кончик носа покраснел.