6 ½

Однако, я начинаю сомневаться в успехе операции. Во-первых, маловероятно, что на второй день поисков что-то выгорит. Обычно охота на потенциал длится месяцами, а то и годами: ведь прорицатель не может сказать конкретную дату. А во-вторых, сегодня в разработке сорок три места: и наше не самое перспективное. Сомнительно, что по такой вторичной дороге ходит постоянная маршрутка, а даже если и ходит, ей попросту не с чего тут переворачиваться: буквально ровное место.

Ляжки начинает пощипывать – джинсы прикипели к ногам. Пытаюсь пару раз присесть и чувствую, как кожа намеревается от натяжения лопнуть. Не стоит, не стоит, лучше просто ровно постою.

Скорей бы домой.

Если сегодня не повезёт, придется патрулировать всю осень и зиму. Буду надевать всё, что дают, и носить с собой термос с чаёчком.

Мимо остановки проезжают друг за другом две машины: люди направляются на работу. Мы с Камэлом отступаем за остановку: не нужно, чтобы кто-то нас видел здесь.

Технически, здесь пророчество как бы соблюдено: солнца на небе нет, за туман сойдет дымка, есть остановка, поворот рядом, на дороге гололёд. Осталось дождаться любой большой белой машины с трупами внутри и добыть утыканную стеклом девушку. Тогда хотя бы не зря пройдут мои мучения.

Но лучше бы, чтобы досталась она не нам, ведь если верить неофициальной информации, у неё две души. И одна из душ ой какая недобрая.

Взгляд падает на экран. Семь сорок восемь.

Камел уставился в горизонт дороги, откуда, по идее, должна приехать «большая белая машина». Уже все глаза проглядел.

– Надеюсь, нам повезёт, – сердито ворчу я. Иначе для чего я отморозил всё, что мог?

– А я надеюсь, что нет, – нервно бормочет мой друг.

В этом есть резон, но на моей памяти Камэл впервые чего-то опасается. Утро не пропало даром: мой друг открылся с новой стороны.

Оборачиваюсь и смотрю в одном с ним направлении: теперь мы вдвоём пялимся в туман, как сурикаты. Небо светлеет, напряжение возрастает.

Неужели это правда? Неужели действительно развоплощение, а потом и дальнейший захват тела возможен? С трудом верится в души и жизнь после смерти, но ведь глава организовал эту охоту на потенциал с невиданным доселе размахом…

Разнервничавшись, опять потянул телефон из кармана. Правый мизинец перестал гнуться – и телефон веселым стукотком покатился по асфальту.

Этого еще не хватало! Я наклониться не могу без риска, что кожа на ляжках треснет, а тут это! Хоть бы не разбился: неохота писать объяснительную…

Мгновенно среагировавший Камэл его уже поднял: дружище, как я тебе благодарен! – и протягивает мне, стараясь не попадать в поле зрения – за это благодарен вдвойне. Корпус вроде в порядке, зажигаю экран. Заодно хоть время проверю.

– Семь сорок…

БАХ!!

Я махом обернулся на грохот за спиной, и узрел, как пробив отбойник, с высоты эстакады топориком вниз летит белая газелька.

Машина, смяв капот об асфальт, взрывается брызгами боковых стекол и заваливается на крышу.

После такого адского грохота в голове стоит лишь высокий писк. Я оцепенел и не могу сказать, что поразило меня больше: то, что на моих глазах произошла трагедия, или то, что пророчество Ё-ны сбылось здесь и сейчас.

В маршрутке никакого движения, лишь напоследок протяжно стонет металл, силясь расправиться. Наступившая после тишина кажется противоестественной. Ещё секунда – и мы с Камэлом, не сговариваясь, срываемся с места.

Бросаемся на обледеневший асфальт – он слева, я справа – и просовываем руки сквозь выбитые окна внутрь. Аварию наверняка услышали в посёлке, скоро тут будут люди – мы должны успеть до их появления.

Шарим по головам людей, которые, разумеется, не были пристегнуты, и сбились в одну кучу в салоне.

– Девушка, светлые волосы, девушка, светлые волосы… – бормочу я, разгребая обмякшие теплые тела. Всюду осколки, но крови почти ни на ком нет. Ядрёный дух мертвечины, что я ощущаю, способен сбить с ног: для этой миссии у меня категорически неподходящая способность. Я сунул руки в это осиное гнездо на голом адреналине – он-то и не даёт мне потерять сознание.

Но с каждым неподходящим телом энтузиазм падает, разочарование растёт, и желание сплюнуть гниль все сильнее.

Наконец, выпрямляюсь: с моей стороны ничего. Кэмел всё ещё шурует с другой стороны. Вокруг машины улеглась пыль, выбитая из днища ударом. Стараюсь смотреть в сторону посёлка и глубоко дышать: типа, высматриваю, не идёт ли кто, а сам стараюсь не стошнить.

– У тебя как? – выпрямляется Камэл.

– Голяк! – сплёвываю я. Понимаю, что и у него тоже.

Как же так?

В растерянности мы отходим от машины, хрустя рассыпавшейся на дороге мелочью и стеклом. Камэл достает телефон и отзванивается, чтобы нас забрали. Миссия завершена, ведь объект охоты должна быть не только светловолосой, но и, по идее, живой.

Блондины, брюнеты, кудрявые, лысые – все люди в салоне мертвы и все не подходят. Даже как-то странно, что они погибли все разом: кто-то из них теоретически должен был сейчас агонировать, кому-то должно было просто оторвать руку-ногу. А они просто все разом умерли.

Сплёвывая гниль через раз, внимательно пересматриваю всех: но никого, кроме Кэмела, живым я не ощущаю.

Неужели не у нас? Неужели где-то ещё произойдёт нечто подобное? Что-то не верится в такие совпадения…

Мой взгляд натыкается на два тела, вылетевших через лобовое стекло: я не сразу их заметил. Что они мертвы я отсюда ощущаю, но ноги сами несут меня к ним.

«Не у нас? – лихорадочно, в такт шагам, бьются мысли в моей голове. – Разве не все условия сошлись? Как часто вообще бьются маршрутки?». Мной управляет охотничий азарт, когда я наклоняюсь над теми, что лежат на асфальте. Инстинктивно прикрываю нос рукой: мне это не поможет – и рассматриваю.

Девочка, лет семнадцать. Лицом вниз, лоб в крови, левая рука вывернулась под неестественным углом. Из-под напитавшейся кровью шапки торчит сбившийся хвостик: кудряшки колечком цвета молочного шоколада. Рядом женщина лет сорока пяти на спине, волосы цвета воронова крыла, лицо и плечи в крови.

Обе мертвы, мертвее не бывает. И ни одна их них не подходит по описанию.

– Ну как? – вопрошает приближающийся Кэмел: для верности он обшарил и мою половину маршрутки – до чего надёжный парень, аж умиляет.

Отрицательно киваю головой и встаю. Он присаживается, проверяет, и тоже встаёт. Так и торчим вдвоём над всем этим, растерянные.

Удивительно. Пророчество вроде как сбылось, но результата нет.

Разочарование сменяется смирением. На то оно и пророчество – машины сотнями бьются в мире каждый день. Некоторые – пока нет без солнца, рядом с остановками и поворотами. Некоторые из них, видимо, одновременно, но в разных местах.

Ё-на не говорила, что машина упадёт сверху. Вот, наверное, в чём дело.

– Пойдем, – Камэл кивает в темноту под эстакаду: наверху могут остановиться машины, люди могут нас увидеть. – За нами уже выехали.

Мы не успеваем сделать и двух шагов: от хруста стекла за спиной меня прошибает холодный пот.

Остолбенев от ужаса, малодушничаю оглянуться.

– … твою мать!.. – выдыхает обернувшийся Кэмел. Убеждаюсь, что боялся не зря.

Охота продолжается. Каждый волос на моём теле встаёт дыбом, желудок скручивает от превкушения. Оглядываюсь.

Мёртвая девчонка – та, что вылетела через лобовик, с пробитой головой – неловко поднимается на ноги, придерживая искалеченную левую руку. Шапка упала, волосы всклокочены, куртка сбилась на бок, на джинсах отцветают темные пятна в местах порезов. Лицо абсолютно непроницаемо, взгляд расфокусирован. Покачиваясь, едва на ногах держится.