Почти непридуманные истории для взрослых

Напротив меня расположился парень лет двадцати шести – двадцати восьми, а рядом с ним приткнулся пьяненький мужичонка, от которого за версту несло перегаром. Под монотонный перестук колес мужичонка засыпал и заваливался на парня, просыпался, извинялся, икая, потом снова ронял голову на плечо молодого человека.

Я наблюдала эту картину и невольно улыбалась. Другой бы брезгливо оттолкнул пьяного или пересел. А этот молодой человек так и вез его у себя на плече до самой остановки.

Выйдя из вагона, я нырнула в людской поток. Парень нагнал меня у самого входа в здание вокзала.

– А ты что, учителка?

– Да. Заметно?

Он посмотрел на пачку тетрадей под мышкой.

– Заметно.

Мы разговорились и познакомились. Он рассказал, сколько ему лет, что он работает в Москве, а ездил в Серпухов на объект в командировку. Я деловито кивала.

Он попросил номер моего телефона, но у меня не было телефона. Мы смотрели друг на друга, улыбались, а потом я сказала:

– Мне пора.

– И мне.

– Приятно было познакомиться.

– И мне.

Последующие дни я вспоминала об этом случайном, ничего не обещающем знакомстве, и у меня было просто хорошо на душе. А через две недели прямо посреди урока он открыл дверь моего кабинета. В длинном стильном черном пальто, небрежно замотанный красным шарфом, с модной стрижкой, он походил на актера зарубежного кинофильма.

– Можно тебя на минуточку?

Что началось в классе! Мой 10-й «Б» свистел, хлопал в ладоши и улюлюкал. Раскрасневшаяся, я вышла в коридор:

– Вот тебе ключи от комнаты. За углом школы общежитие. Подожди меня там. Через 20 минут буду.

– И ты вот так запросто отдаешь малознакомому человеку ключ от комнаты? А вдруг я что-нибудь украду и сбегу?

Я засмеялась:

– Ну и укради. Кроме тетрадок, ничего ценного там нет.

Когда я наконец-то утихомирила детей, прозвенел звонок. По ступенькам я не бежала – летела. Отдышавшись, вошла в комнату. Он стоял у окна и смотрел во двор на груду металлолома. «Живописнее» вида из окна в моей жизни, слава богу, потом никогда больше не было.

– Как ты меня нашел, ведь я не сказала, ни в каком поселке живу, ни в какой школе работаю?

– Я запомнил, на какой станции ты вошла. А дальше обошел все три школы поселка. В третьей тебя и нашел, все просто. Можно я тебя поцелую?

– А зачем? – спросила я.

– Затем, что мне очень хочется это сделать.

Я ничего не ответила.

Он расстегивал дрожащими пальцами пуговицы на блузке, разоблачая мой девичий хлопчатобумажный бюстгальтер, а меня почему-то ничего не смущало. Наверное, я просто влюбилась. И только когда мы уже сидели за столом, пили чай и я разглядывала его красивые длинные пальцы, сверкнуло на солнце обручальное кольцо. И как же я его раньше не заметила?

Он поймал мой взгляд:

– Я женат, сыну три года.

Тогда я не знала мужчин, и уж тем более не знала, что такое женатые мужчины. Он сказал несколько слов о жене, и я сразу поверила, что он ее не любит, а живет в семье ради сына, у которого слабое здоровье, носовые кровотечения и его жизни время от времени угрожает опасность.

Спустя многие годы я потом не раз сталкивалась с подобными объяснениями мужской неверности. Почему-то никто ни разу не сказал правду, примерно такую: жену люблю, детей люблю и никогда не брошу. Просто захотелось чего-то новенького, как после черной икры вдруг тянет на черный хлеб и отварную картошечку.

Тот факт, что Андрей оказался женат, придавало нашей истории какую-то трагичность, романтизм и восхитительную неопределенность. Он приезжал ко мне на первой пятичасовой электричке. Мы набрасывались друг на друга и любили словно в последний раз. В 7.30 он убегал, чтобы успеть на работу в Москву, а я пила чай и, счастливая, неслась в школу. Ученики и учителя перешептывались – мне было все равно. Я была влюблена.

Однажды он сказал, что твердо решил уйти от жены и мы будем жить вместе. Я прыгала от счастья. Но через неделю он плакался на моем плече, что жена, узнав об этом, вскрыла себе вены, а его мать заявила, что не захочет его больше знать, если он посмеет бросить семью.

А потом он неожиданно исчез. Просто однажды не приехал – и всё. Я ждала его и места себе не находила. Он не приехал ни через день, ни через неделю. Что-то случилось, что-то случилось, что-то случилось… – крутилось в голове. Мобильные телефоны появятся только через десятилетие, городского у него, как и у меня, не было. И тогда я поехала в Москву и через адресное бюро отыскала адрес его матери.

Мне открыла дверь ухоженная пышнотелая женщина, выкрашенная гидроперитом, в больших бигудях, торчащих из-под косынки в горох.

– Я знала, что ты придешь, – сказала она мне с порога.

– Скажите одно, он жив? – спросила я.

– Жив! И более того, у него все хорошо, у него прекрасная жена и дружная семья. Милочка, все мужчины одинаковы, уж поверьте мне. Да, и еще, его жена ждет второго ребенка.

Ноги стали ватными, голова закружилась, еще одно ее «ободряющее» слово, и показалось, я потеряю сознание. Но я улыбнулась и сказала:

– А, может, я тоже жду…

Хлопнув дверью, сбежала по лестнице, оставив несостоявшуюся свекровь наедине с ее победой-поражением. Внизу опустилась на ступеньки и разрыдалась.

– Угостить папироской? – спросил проходящий мимо бомж.

– А давай!

Я закурила впервые в жизни и закашлялась. Бомж рассмеялся:

– Вот дуреха! Водки хошь? А перепихнуться на чердаке? Там тепло.

– Да ну тебя, – и выбежала из этого подъезда прочь.

Дома я все рассказала маме, которая приехала с Украины погостить у тетки. Она ничуть мне не посочувствовала, а, напротив, очень прагматично все объяснила:

– Даже не думай реветь – он просто тобой воспользовался. Жена секса ему не дает, вот он с тобой и спал.

Может быть, от того, что ее объяснение было настолько банальным, я как-то быстро успокоилась. Через месяц тетя меня забрала к себе и помогла устроиться в школу в соседнем дворе. На этом и закончилась бы история моей любви, если бы несколько дней назад я случайно не встретила его снова спустя 22 года на том же месте, где мы и познакомились.

Впоследствии став журналисткой, я брала интервью у одной пожилой светской дамы, которая не пожелала тащиться в город ради трех строчек о ее жизни в модном глянцевом журнале. Интервью переросло в чаепитие. Дама оказалась не только интеллигентным человеком, но и восхитительным собеседником.