Почти непридуманные истории для взрослых

– Михаил.

– Ну вон Михаила Архангела просите, он защитник, тоже помочь должен, – и она махнула рукой к стене возле окна.

Там стояла икона. Когда я подошел поближе, то не поверил своим глазам. Это была моя икона, мой «Архангел Михаил». Я вскрикнул от радости: «Это она!» Потом долго стоял и улыбался, просил о Мишке и расспрашивал, как же ты сюда попал, мой «Архангел Михаил»? Старушка провожала меня взглядом, как юродивого, с благообразным почтением.

В воскресенье я снова вернулся в эту церковь. У моего «Михаила Архангела» стоял букет цветов. После службы я спросил у священника, откуда у вас эта икона?

– В дар принес мужчина, имени не назвал. Икона хорошая, написана современным иконописцем, но в каноне, школа хорошая, по рублевской прориси. А что?

– Нет, ничего, – сказал я. – Спасибо.

Мишка поправился. Все у него хорошо. После химии он быстро пришел в себя. Я за компанию с ним подстригся налысо. Мы ездили на рыбалку на Волгу, пока он был на больничном. Поймали штук пять лещей и щуку. Светка с детьми через полгода вернулась. Я ж говорю, немцев невозможно любить. Мишка ее простил. Бизнес мы построили с ним новый, у нас теперь интернет-магазин запчастей. А все свободное время я пишу иконы.

Любовник

Уменя есть любовник. А что тут такого? У многих моих подруг он тоже есть. Скажете, аморально? Ну и что? На свете полно других более страшных вещей, как, например, агрессия, войны, убийства, преступления разные, да мало ли… Мы знакомы с ним давно, пять лет. Каждый раз, когда мы встречаемся, он клянется мне в вечной любви, а потом возвращается домой и ест борщ, приготовленный женой.

– Кушай, милый, наверное, проголодался на работе?

– Угу… Подлей еще.

Конечно, я его так выматываю, что одной тарелкой борща не наешься.

– Мяска подложить?

– Угу… Вкусно!

Еще бы! Я-то ему не готовлю. Максимум могу предложить стопку водки или рюмку текилы. Если бы он был моим мужем, то я, вероятно, научилась бы готовить что-нибудь китайское или японское, рис для сердца полезен. И выходила бы в кимоно, как настоящая гейша.

– Еще саке, дорогой?

Халат японский у меня уже есть. Когда я его надеваю на голое тело, покрытое капельками воды, японский шелк долго на мне не задерживается. Мой любовник дергает за пояс, и воздушная японская конструкция стекает на пол.

Мы встречаемся, когда у него есть время для меня, а не когда мне этого хочется. Занятость на работе, семья, обязательства, а как же! Но я терплю. Мне хорошо с ним.

Самое унизительное это когда я ему звоню, а жена с ним рядом, и он мне говорит: «Вам какого Сергея Петровича? Вы не туда попали». Или «Опять вы без меня справиться не можете? Квартальный отчет завалили! Хорошо, выезжаю. Буду через час, и чтобы документы лежали у меня на столе!» Вот тут я, конечно, смеюсь: «На столе, на столе… В кровати-то уже приелось, да?» Но он кладет трубку – и выезжает.

Жена на прощанье смахивает с его пальто пылинки и щебечет:

– Ну что это такое, Лёнь, в выходные и на работу вызывают?! А мы на дачу собрались…

– Работа есть работа.

Конечно, праздники, когда мне особенно хочется быть с ним вместе, он проводит с семьей, святое дело. Но всегда заранее дарит мне подарки. Накануне обычно спрашивает:

– Что тебе купить?

Я говорю:

– Мне ничего не надо. Ни шоколада, ни мармелада. Купи мне духи «Шанель Шанс».

– Заказ принят.

Он заскакивает накануне праздника, вручает цветы и духи, рассыпаясь в признаниях:

– Ты – свет моих очей. Ты – цель моей жизни. Ну, я побежал. Едем всей семьей на дачу.

Так красиво начал и так все опошлил своей дачей. Швыряю духи в мусорку, вслед за ними – цветы. Дерьмо! Реву с полчаса. Жалею себя, ненавижу его. Жалею его, ненавижу его жену. Жалею жену, люблю его. Достаю из мусорки букет, подрезаю сломанные стебельки роз. Из семи остается пять. Флакон духов цел, брызгаю любимый аромат на шею и запястья.

Конечно, я могу его бросить. Скажу так: «Между нами все кончено!» Но он же не мальчик, бегать не будет. Пострадает несколько вечеров, может даже недель, да и смирится с ситуацией. Вечером ляжет на привычное супружеское ложе, прижмет к себе жену, ухватив ее за мясистую грудь, и сладко заснет. Вот это и есть, наверное, семейное счастье! А он зачем-то ко мне бегает, страсть себе придумывает!

Ставлю розы в вазу.

Он приезжает в понедельник и говорит «как же я соскучился, все время только о тебе и думал», и мы неспешно занимаемся любовью. Он уезжает. Я прибираю съемную квартиру и еду домой.

Открываю ключом дверь. В коридор выкатывается инвалидное кресло, в нем сидит мой муж:

– Душа моя, я нассал в штаны, тебя не было пять часов!

Пон Бютан

Пон Бютан это самый известный мост в Женеве, не считая, конечно, моста Монблан в самом центре, с флагами, который соединяет правый и левый берег города. Пон Бютан через реку Рон расположен в районе Гранд Ланси по дороге в аэропорт. Туристы о нем не знают.

Чем он знаменит? Это мост самоубийц. Раз в несколько месяцев с него бросаются в бурлящий бирюзовый Рон отчаявшиеся и потерявшие надежду. То и дело на мосту лежат живые цветы. Лето в этом году было дождливым и холодным. За весь июнь только неделя выдалась солнечная. Как тут не впасть в тоску? Разве что пить.

На мосту, ссутулившись, стоял невысокий парень в черной короткой куртке. Он нервно поправлял непослушную челку и смотрел куда-то вдаль, вдруг резко вскочил на заграждение, покачнулся, но не упал.

Машины на мосту стали останавливаться. Кто-то снимал парня на телефон. Он стоял какое-то время неподвижно, но никто к нему не подходил, всем было интересно, спрыгнет ли он вниз. И важно было успеть заснять его и выложить на Ютьюбе, в Инстаграме, послать всем своим знакомым, после этого смотреть весь день, сколько поставят лайков.

По мосту шла маленькая, немного кукольная женщина с короткой стрижкой в клетчатом пальто. Если бы не седые волосы, на вид ей можно было дать лет 35, не больше. Увидев парня, она остановилась на расстоянии, а потом нерешительно двинулась в его сторону.

– Макс, это ты?

Парень обернулся, но ничего не ответил.

– Макс, слезай. Чего удумал, поговорим… Сынок, ну будет уже. Не дури.

– Какой я вам Макс?! Я Льюис, Льюис, слышали? Проваливайте отсюда, не загораживайте, меня на телефон вон те придурки из черного «рено» снимают, завтра я буду звездой Ютьюба, – он расхохотался и повернулся лицом к реке.

– Послушай, сынок, я была неправа, не поняла тебя, я долго тебя не понимала, всё на себе была сосредоточена. Я же хотела как лучше, думала, тебе отец нужен, поэтому и вышла замуж за Жака.

– Вы в своем уме?! Какой Жак, какой отец? Я вас впервые вижу! Вы мне мешаете. Идите куда шли, ей-богу, мне не до вас и вашей личной драмы!

– Ну как же, Макс, сынок… Жак тебе был больше чем отчим, он тебя сыном называл, а ты его никак не принимал. А помнишь, как мы в Тунис ездили вместе? Ты на верблюде катался. А как мы фондю в Шамони ели, помнишь? Жак еще тогда вина тебе налил, а ты выпил и заснул за столом. Сколько тебе лет-то было, десять?

– Мадам, отойдите, – закричал Льюис, – не приближайтесь, вы мне не поможете этим бредом! Я устал! Я хочу поскорее прыгнуть, вы мне мешаете. Мне нужно сосредоточиться!

– Нет, Макс, не надо, не надо, милый, давай попробуем на этот раз справиться, попробуем вместе, я найду хорошую частную клинику в Монтрё, хочешь в Монтрё? Там, где Фредди Меркьюри лежал, хочешь? Там дорого, но мы дом бабушкин продадим, покупателей сейчас много. Ты справишься! Я буду каждый день приезжать, буду печь твой любимый тартатен из самых сладких яблок, а, сынок? Пожалуйста, ну что мне такого сделать, чтобы ты мне поверил, что все будет хорошо, все наладится, ты обязательно поправишься. Мы поедем зимой на юг Франции, в Менто-ну, там праздник F?te de citron[1 - Праздник лимонов (фр.).]…