Сердцецветы для охотницы

Не поздно ли сбежать теперь? Или мерзкий слух шлейфом потянется за Русланой?

Нет. Она это так не оставит! Войко вернется в Хрусталь и за все ответит. Сам расскажет отцу про побег и девушку из другого поселения. Сам будет краснеть перед людьми, отмывая имя и честь Русланы от позора и клеветы!

– Руслана! – позвала матушка, но она уже исчезла за калиткой. Лишь венок из сердцецветов, брошенный, алел на снегу.

Глава 3

По следу вьюги

Припорошенные снегом дома напоминали кошек, свернувшихся клубком под пушистым покрывалом. Ближе к сердцу Хрусталя они ютились совсем рядом друг к дружке, провожая Руслану темными глазами-окнами. Но чем дальше она бежала, тем просторнее становилось. Домики отодвигались друг от друга, огороды оказывались больше, а сугробы – глубже.

Здесь снег еще не успели притоптать, идти стало сложнее. Ни дороги, ни тропинки. Руслана была первой, кто в поздний вечер после вьюги отправился в путь по свежевыпавшему снегу. Она шла к мельнице короткой дорогой, но Войко наверняка двигался по той, где легче было спрятаться.

Продираясь через сугробы, в которых увязала по колено, Руслана очень быстро вспотела. Нарядный кафтан был совсем неудобен и сковывал движения, а красные сапожки то и дело норовили остаться в снегу. Распущенные во время обряда волосы растрепались и липли к раскрасневшемуся лицу.

Ни крохи не осталось от торжественности и красоты образа, как и не осталось в сердце ничего, кроме отчаяния.

– Руслана! – ветер принес голос отца. Похоже, он шел по ее следам. – Руслана, вернись!

Она прижалась к стволу голой яблони и осторожно оглянулась туда, где змеилась рыхлая дорожка ее следов. Отец вышел из тени чужой избы, тяжело дыша и одной рукой придерживая меховую шапку. С неспокойной душой наблюдала Руслана, как отец пытается бежать, да только, утопая в сугробах, падает, но вновь встает и делает очередную попытку нагнать бег- лянку.

Сердце обливалось кровью в нестерпимой жалости к отцу. Ни к чему от него убегать. Лучше выйти, признаться во всем и попросить помощи. Если отец поверит, что Войко сбежал, может, они вместе его найдут?

Руслана поджала губы, тяжело вздохнула… Как вдруг услышала писклявый смех, будто комар где-то рядом летал. Легко определив, откуда исходит звук, Руслана опустила глаза к корням яблони, укрытым снегом.

Крохотный, с ладонь Русланы, пузатый мужичок, одетый в зипун из хвои и жухлой листвы, чуть не помирал со смеху. Он держался за дрожащий от хохота живот и сгибался едва ли не пополам, почти касаясь морщинистым лбом своих босых ног. Волосы его были посеребрены то ли сединой, то ли морозом, а в идеально черных, без белков и радужки глазах, как в зеркале, отражалась сама Руслана.

Она оглянулась на лес, что стеной стоял совсем рядом с границей Хрусталя. Ауки редко выбирались из чащи, но и ничего удивительного во встрече здесь, на тихой окраине, не было. Наверняка дух последовал за ветром, который часто помогал аукам в их хитрой магии. Вот и оказался в городе.

– Охотница сама вот-вот станет добычей, – осклабился аука, наблюдая за растерянной девушкой. – Эхо в городе громко поет, хоть и не так красиво, как в лесу.

Среди всех обитателей леса ауки были едва ли не самыми вредными и противными. Шутки ради они путали путников, заводили в чащу и мучили, сводя с ума эхом несуществующих спасателей. Когда заблудившийся совсем отчаивался, ауки предлагали заключить сделку – они выводили беднягу из леса, но просили что-то взамен. Обычно они, редкостные сладкоежки, выпрашивали яства, каких в чаще не сыскать: пирожки с вареньем, леденцы, леваши…

Однажды и Руслана оказалась жертвой пронырливых духов. Это было очень давно, когда еще она не заплетала кос. Моймир тогда только начал брать ее с собой в лес, но по глупости оставил ненадолго одну на опушке, а сам пошел проверить силки. Тогда-то ауки голосом отца и заманили девочку в чащу и водили там почти до вечера.

Может, водили бы и дольше, если бы Моймир не догадался, что случилось. Из ближайшей к лесу купеческой лавочки он принес в чащу целую корзинку свежей яблочной пастилы, на сладкий аромат которой сбежалось с десяток аук.

– Получите все, когда вернете мою дочь! – пригрозил Моймир духам, и те мигом исчезли, чтобы уже к закату вернуться вместе с Русланой.

После этого случая она частенько видела аук, но больше на их хитрости не велась. Некоторых даже запомнила и научилась отличать друг от друга по одежде из листвы, по цветам, вплетенным в лохматые волосы, по крючковатым, вздернутым или напоминающим картошку носам. Но вот глаза у аук всегда были одинаковыми – безупречно черными и пугаю- щими.

Ауку, что смеялся над ней, топча босыми ногами свежий снег, Руслана не помнила. Зато дух ее, похоже, хорошо знал.

– Бедная невеста! Жених исчез, а вместо поддержки – обвинения в колдовстве!

– Откуда ты знаешь? – шепотом спросила Руслана и украдкой выглянула из-за яблони. Отец уверенно шел по ее следу. Сейчас обогнет чужой огород и как раз окажется перед деревьями, за одним из которых прячется Руслана.

– Говорю же, эхо красиво поет, а ветер эту песню далеко разносит, – улыбнулся аука так, будто собирался съесть Руслану.

– Ты пришел, чтобы мне помочь?

– Помочь, – фыркнул дух и, прикрыв ониксовые глаза, покачал лохматой головой. – Заключить сделку! Услуга за услугу.

Ну да. Как Руслана могла быть так наивна? Моймир не раз говорил, что лишь сделкой или обманом можно добиться от духов чего-либо.

– Ты хочешь подсказать, куда пошел Войко? Он не к конюшне направился?

Аука вздернул нос, и глаза его заговорщически блеснули. Он не сказал ни слова, но Руслана и так догадалась: сначала сделка, все остальное – потом.

Она снова выглянула из-за дерева. Моймир был совсем уж близко. Еще чуть-чуть, и он услышит разговор Русланы и ауки. Отцу не понравится, что она связалась с духом… Моймир всегда говорил, что они хуже бесов. Отец прогонит ауку, а вместе с ним, возможно, избавится и от следа Войко.

– Будет тебе сделка! Только помоги отца обхитрить. Подскажи ему неверную дорогу, чтобы меня сейчас не нашел.

Аука хитро потер ладони. Затем встал на цыпочки, ухватился за кончик пальца Русланы в подобии рукопожатия. Вот и скрепили сделку, а Руслана даже и понять ничего не успела!..

– Ау! Ау! – голосом Русланы закричал дух, и кожа покрылась холодными мурашками. – Отец! Я здесь!

Аука стоял перед Русланой, кричал, прижав ладони ко рту, что был не больше шляпки маленького опенка, а звук исходил будто вовсе не от него. Он лился из противоположной стороны. Оттуда, откуда Руслана пришла.

Присев на корточки, чтобы слиться с тенью, Руслана следила за отцом. Услышав поддельный голос дочери, он остановился всего на миг, а потом с новыми силами бросился в обратную сторону. Когда он совсем растворился в тенях улицы, бегущей в центр Хрусталя, Руслана осела на снег и выдохнула с облегчением напополам со стыдом.

– Готово, – аука отряхнул руки так, будто только что перетаскал гору мешков с пшеном. – За твоей услугой вернусь, когда настанет время.

– Что? Погоди!

Руслана вскочила на ноги, ухватившись за ствол яблони. Та совсем чуть-чуть качнулась, но с веток густым серебряным звездопадом полетел снег. В нем-то аука и растворился, как дым в небе.

– А как же Войко? Куда он пошел? Ты говорил, что расскажешь! Услуга за услугу! – выкрикнула Руслана в ночь, уже не боясь, что отец услышит. Моймир, обманутый аукой, ушел.

Руслана осталась наедине со своей глупостью.

«Услуга за услугу», – повторила она мысленно и горько усмехнулась. Она использовала свой шанс на помощь духа, когда попросила прогнать отца. И даже не эта ошибка – самое страшное. Хуже всего, что аука не потребовал плату сразу.

Пронырливому духу не захотелось ни пирогов, ни цукатов. А туманное «когда настанет время» не успокаивало встревоженное сердце. Что потребует аука за лживую сделку?

«Не лживую, – поправила себя Руслана. – Это я сглупила, попросила, не подумав. А платить все равно придется».

Про сорванные сделки с духами и чародеями Руслана была наслышана. Жуткие рассказы о том, как провинившихся утаскивали в лес или проклинали так, что смерть казалась лучшим исходом, она, как и многие, впитала с молоком матери.

Духов и колдунов остерегались. Многие из них хоть и жили бок о бок с людьми, но всегда воспринимались как гости из другого мира, опасного и пугающего. Гневать их так же чревато, как и доверять им.

Духи часто прячутся, но они есть в каждой избе, в запруде, на сеновале, в полях и даже в печном пламени. Они живут своей жизнью, а люди – своей, однако не забывая задабривать незаметных соседей. Домовые помогают понравившимся хозяйкам или пакостят грубым и злым. Болотяники заводят рыбу в сети или дырявят их, кудельницы охраняют рожь в полях и прогоняют от посевов детей, мокоши ночами прядут оставленные кудели…

Привыкнув к людям так же, как те привыкли к домашним духам, они давно перестали усложнять соседям жизнь. Лишь разгневанные или раззадоренные человеческими ошибками и слабостями, они могут навредить. Так полудницы насылают головные боли на тех, кто работает в жгучий полдень, а анчутки зло шутят над каждым, кто по неосторожности призы- вает их.

Но духи, живущие вдали от человека, – другие. Они чаще показываются людям. Они хитрее, злее. И почти всегда голодны.

Зябко поежившись, Руслана продолжила свой путь. Отец ушел, аука исчез, а Войко сам ни за что не вернется.