Ад пуст. Все бесы здесь. Часть 1

– Удобные для чего? – с недоверием буркнула я, взглядом указывая на длинную тонкую шпильку. – Чтобы свитер связать?

Ангел и продавец прыснули, залившись громких хохотом.

– Только не говори, что ты умеешь вязать, – вскинув брови, пролепетал Лайнус, манерно приложив палец к щеке, как красна-девица. И где понахвататься успел?!

– Ты вообще в курсе, сколько мне лет? От скуки я чего только не пробовала, – фыркнула я, слишком поздно осознав, что девушка-продавец может удивиться такому высказыванию, ведь на вид мне было не больше двадцати двух – двадцати пяти. Но она, кажется, пропустила мою оплошность мимо ушей, пока ангелочек закатывал глаза.

– Мы берем. Вы принимаете Скай-Пэй? – состроив такое напыщенное лицо, что даже мне стало тошно, самодовольно бросил Лайнус.

Вот же ж паршивец! Еще и платить за меня удумал, чертов джентльмен! Лишних денег у меня все равно не было, поэтому пришлось принять столь щедрый дар и не впадать в ступор, глядя на ценники. По крайней мере, этот наряд – не что-то белое или голубое, на том спасибо. Будто я и без того и не была бы белой вороной на грядущей вечеринке.

А ею была. Была всегда. В отличие от ангелов, светловолосых и белокожих, выросших под ласковым солнцем Каелума, все демоны были, как на подбор: чернобровые, кареглазые, смуглые или вовсе темнокожие брюнеты и темные шатены. Что уж там кривить душой, это было своеобразным отличительным признаком. Видишь светло-русого, голубоглазого, чуть реже – сероглазого бессмертного блондина: это со стопроцентной долей вероятности ангел. Волосы цвета воронова крыла или просто каштановые, темные, густые, с глубокими карими глазами в окружении густых черных ресниц: это демон. Такое описание, конечно, не имело отношения к резидентам Терры, которые смешали в своих нациях все краски. Но для нас, способных отличить смертных от бессмертных, такое проявление подавляющих генов было отличительно чертой. Потому я никогда и никуда не вписывалась.

Даже войдя в украшенную черными свечами, погруженную в полумрак залу закрытого ночного клуба где-то на окраине Лондона с обилием темного и красного дерева в интерьере, таких же оттенков посуды, бокалов на столах и канделябров на стенах с претензией на декаданс, в своем алом платье я чувствовала себя не в своей тарелке. Мои светлые волосы и голубые глаза были словно красной тряпкой для быка на корриде. Это было одной из причин, почему я так не хотела сюда идти. Я просто была ни к месту, бельмом на глазу, паршивой овцой. Второй причиной был Асмодей, организатор этого странного сборища резидентов Инфернума, заскучавших вдали от дома, направляющийся в мою сторону с бокалом красного вина.

– Блю, глазам своим не могу поверить! Ты-таки решилась навестить свою родню! – шикарный брюнет с модной прической, легкой щетиной на острых скулах, ровным аккуратным носом, одетый в изысканный черный костюм в комплекте с черной рубашкой и кроваво-красным галстуком, преградил мне путь к барной стойке.

Да, Асмодей был красив, вернее – дьявольски хорош собой. Даже в грязном и нищем средневековье он всегда умудрялся выглядеть опрятным, всем таким холеным, стильным и никогда не позволял модным веяниям сделать себя посмешищем, чем нередко грешили придворные господа. В его глубоких карих глазах с золотистой поволокой радужки невооруженным взглядом читалась уверенность в себе и чувство собственного превосходства. Про таких людей говорят обычно – мужчина со стержнем, и демон им как раз-таки и был. Асмодею не было нужды утверждаться за чей-то счет, ему никому и ничего не нужно было доказывать, его имя произносили с придыханием и восхищением на устах: он все уже и так доказал. На то и повелась когда-то…

Общаться с ним, да и остальными демонами на трезвую голову я не собиралась, потому бесцеремонно выхватила из его рук бокал и, осушив его до дна парой глотков, вернула пустую емкость владельцу. Демон только самодовольно хмыкнул, одарив меня вожделенным и одновременно понимающим взглядом. Сочетать в своей яркой мимике несочетаемое – его конек.

– И тебе не хворать, Асмодей. Чего ради такое сборище? – я окинула взглядом помещение ночного клуба, за каждым из столиков которого, на каждом стуле за барной стойкой сидели мои далекие «родственники», блистающие лоском и роскошью своих нарядов, все, как на подбор: подтянутые, красивые и разгоряченно-веселые.

– Ну как же. Мы всегда отмечаем годовщину смерти короля Каелума. Неужели забыла? – жестом подозвав к себе официанта, промурлыкал Асмодей.

Забудешь тут, как же. Он умирал практически на моих глазах. Вряд ли я смогу когда-то это забыть. Но прошло уже столько времени, что злость, гнев и обида, толкающие меня веселиться и оттягиваться на всю катушку в этот день, давным-давно утихли, оставив место только грусти и пугающей пустоте в моей душе.

– Запамятовала что-то. У меня на работе каждый день – праздник, знаешь ли, – отмахнулась я, сымитировав двусмысленную ухмылку.

– Да, наслышан от твоего ангелочка, – Асмодей снял с подноса подоспевшего официанта бокал вина и протянул его мне, взяв еще один и для себя. – Все никак не возьму в толк, для чего одной из нас вообще нужна работа. Можно ведь в любой момент проникнуть в хранилище банка или ограбить сейф наркоторговца и жить в шоколаде, как и делают твои сородичи. В таком образе жизни ведь нет ничего предосудительного для нас. Для людей мы – все равно воплощение зла, так к чему упираться-то?

– И как я раньше не догадалась до этого, Асмодей! Будто не пресытилась когда-то таким образом жизни! Но нет, не мое. И ты забываешь одну важную деталь: силы к перемещению иссякнут рано или поздно, и придется учиться выживать без них. Работаю на опережение, – подняв свой бокал и чокнувшись со своим собеседником, я сделала глоток терпкого напитка, с приятной теплотой разливающегося в моей груди.

– Ты прекрасно знаешь, что всегда найдутся силы вернуться в Инфернум, побродить по родным пенатам денек-другой, и их запас восстановится. Сколько ты там уже не была, Блю? – с укором бросил Асмодей, вперившись в меня изучающим взглядом.

– Столько не живут.

– Вот и я про то же. Ладно, если не хочешь в Инфернум – ты всегда можешь вернуться ко мне, зажить, как раньше, купаться в роскоши и ни в чем не нуждаться. А не работать на смертных. Это раболепие – низко, даже для такого никудышного демона, как ты, – закатив глаза, с напускным томлением в голосе пробормотал Асмодей.

– Вот только не начинай опять свою старую песню о главном. Между нами все кончено. Твоей диковинной пассией я больше никогда не буду, у тебя и без меня поклонниц хватает, – я кивнула головой в сторону столика демониц, сверлящих моего собеседника плотоядным взглядом, а меня в мыслях явно предающих кострам инквизиции.

– Ты же знаешь, что с ними мне всегда было скучно, – пожав плечами, наивно бросил демон. – Совсем другое дело ты: непокорная, умная, страстная…

– Так, ну все, увидимся позже, – не позволив ему снова расставить свои сети, рассыпаться в комплиментах, в которых он был весьма силен, я двинулась к барной стойке. Асмодей привык получать желаемое, а сейчас его желания были предельно очевидны. Не хочу рисковать и снова наступать на свои любимые грабли.

Глава 4

Усевшись в высокое кожаное барное кресло, я заказала себе напиток, погрузившись в тяжелые воспоминания о происхождении сегодняшнего «празднества», лишь иногда отвлекаясь на процветающую вокруг меня вакханалию. Люди не далеки в своих суждениях, когда представляют себе сходку адского отродья. Да, вечеринки и пиры Асмодея всегда отличались роскошью, стилем, щепетильным вниманием к каждой мелкой детали интерьера и программы и безуспешным желанием хозяина не превращать торжественное мероприятие в пьяную оргию. Получалось это далеко не всегда, а точнее – почти всегда все шло не по плану. Громкая музыка, море алкоголя и еще не весть каких запрещенных во всем мире веществ, обнимающиеся и лобзающиеся парочки, похотливые взгляды и жесты, от которых не всегда удавалось уворачиваться вполне себе смертным официантам и барменам… Харизматичным демонам трудно противостоять, но складывалось впечатление, что и сегодняшнюю обслугу это устраивало. Уж не знаю, осведомлены ли они по поводу природы происхождения нынешних гостей, но мне было все равно. Тяжесть разоблачения тайны все равно легла бы не на мою совесть, а на плечи организатора этой вечеринки, за которого я не беспокоилась: Асмодей всегда выбирался сухим из воды. Остальное – не мои проблемы.

К счастью, большинство демонов то ли такта понабрались за сотни лет, то ли были заняты праздным пьянством, то ли привыкли к возможности выкрасить волосы в любой цвет радуги, но в меня никто не тыкал пальцем, не косился с ненавистью и презрением, не спешил завалить двусмысленными вопросами, чему я была несказанно рада. Даже если все присутствующие прекрасно осведомлены, кто я такая, и намеренно игнорируют мое существование – мне плевать. Так даже лучше. Я погрузилась в раздумья, все еще не понимая, зачем вообще пришла, но не успела потеряться во времени и пространстве в своих тяжких мыслях, как на мое плечо легла теплая рука.

– Блю? Вот уж не ожидала тебя тут увидеть! – сидящая на соседнем стуле красивая демоница в баснословно дорогом черном шелковом платье, расшитом россыпью драгоценных камней, с бледной кожей и темными локонами, собранными в элегантную прическу на затылке, засияла обезоруживающей дружелюбной улыбкой.

– Верье! – а уж как я не ожидала увидеть тут хоть одну личность, чье общество не вызывало бы приступов тошноты и бешенства, потому тут же заключила девушку в свои объятья. – Я думала, ты редко спускаешься на Терру. Как ты здесь очутилась?

– Хотела бы задать тот же вопрос, – Верье заговорщицки мне подмигнула. – Последние сотни лет, как мне помнится, ты сторонишься своих сородичей.

– Ай, – я отмахнулась, отведя взгляд в сторону. – Один ангелочек мне мозг бы выел чайной ложечкой, если бы я не пошла.

– Ангелочек? – демоница округлила свои красивые карие глаза, окруженные густыми черными ресницами. – Значит, слухи не врут?

– Долгая история. Впрочем, не важно. Как ты вообще? Как идут дела в Инфернуме?

– Все из рук вон плохо, – тяжело вздохнув, пробормотала Верье, сделав глоток из своего изящного бокала с бледно-розовым коктейлем. – Не хочется быть пессимистом, но ты же знаешь, что в отличие от этих балагуров, я умею иногда смотреть правде в глаза. Аду нужен лидер, который хотя бы попытается восстановить былое величие, даст отпор портентумам, которые размножаются, как помойные крысы, да и вообще наведет порядок.

Я вздрогнула лишь от одного упоминания об этих чудовищных тварях, населявших когда-то только самые отдаленные, глухие кряжи высоких заснеженных гор Инфернума и Каелума. Портентумы – безликие, жуткие существа на шести длинных, паучьих ногах, чьи острые клыки и когти несли смерть каждому, кто попадется на их пути. Они представляли реальную опасность даже неуязвимым для людского оружия демонам. После великой войны с Каелумом не стало армии защитников, отбивающих их набеги на некогда процветающие земли. Когда я была в Инфернуме в последний раз, внешнее кольцо высокой стены, оберегающей города и деревни, пало. Оставалось еще два укрепленных рубежа, но строителей, которые раньше берегли каждый кирпичек, скрупулезно латали каждую мелкую трещину, тоже можно было по пальцам пересчитать. Уныние Верье и ее опасения были вполне объяснимы.

– Артефакты верховного главнокомандующего так и не нашлись? – с надеждой в голосе пробормотала я, вспоминая детские сказки о великом оружии – Вершителе судеб, пылающем адском пламенем кнуте, несущем смерть чудовищным тварям.

– А откуда им взяться? Все поиски были тщетны. Зерно царской крови кануло в лету, а без него надеяться не на что. Даже если бы и нашли Вершителя судеб – только в руках потомка Дьявола он способен обрести силу. Так что, боюсь из всей этой праздной своры, ты – единственная, кто сделал правильный выбор, – Верье пожала плечами, чокнувшись с моим бокалом, который только что передо мной водрузил на барную стойку официант.

– Какой такой выбор? – я отпила глоток, не понимая, к чему она клонит.

– Предпочла пойти дорогой честного труда на благо Терры.

– А, так ты о моей работе…

– О чем же еще? – хмыкнула Верье, лукаво улыбнувшись. – Ведь, думаю, меньше, чем через сотню лет, нам всем придется осваивать новые навыки и учиться выживать, не грабя банки. Инфернум падет под натиском Портентумов, нашему дому придет конец.

– Неужели ничего нельзя сделать? – с искренней тревогой в голосе, пробормотала я. Я не питала особой любви к своему настоящему дому, но знала, что есть демоны, которым это место дорого, хотя бы как память. Которые живут там и по сей день, пытаясь всеми правдами и неправдами поддержать то, что от него осталось. И еще есть другие, подобные Верье, которые все еще помнят, каким величественным был их мир до Великой войны, и мечтают увидеть его воскрешение.

– Оглянись вокруг, – демоница горько хихикнула. – По этому сборищу можно сказать, что хоть кому-то из них есть до этого дело?

Ответ был слишком очевиден, чтобы озвучивать его в слух. В отличие от обитавших на Земле резидентов Каелума, которые нашли для себя здесь хоть какую-то, достойную по их меркам цель, уроженцы Инфернума только и делали, что прожигали здесь жизнь. Бесконечное веселье, балы, танцы, вечеринки, пьянство, блуд и, только в качестве лекарства от скуки – науськивание людей на совершение отвратительных поступков. Хотя, с ослаблением влияния церкви на человеческие жизни, в последнем уже не было особой нужды. Люди и сами прекрасно справлялись, пусть и некоторые, все же, по старой доброй традиции приписывали все свои грехи проискам Дьявола.

Века идут, а песнь все та же. Дьявола, Императора Инфернума, давным-давно нет в живых, да и его родовитого семейства тоже. Даже когда пылали костры инквизиции, а всю мощь крестовых походов направляли на ни в чем неповинных христиан от мала до велика, отказавшихся платить десятину, как это было с Катарцами, Вальденцами и Штединцами, уже тогда престол Ада пустовал долгие годы. Но кого вообще это волнует, когда можно избавиться от политического соперника или надоевшей жены, просто обвинив их в ереси и служении Сатане?

Так и сейчас находились умники, которые во всем видели крайними демонов, которые хорошо делали разве то, что проматывали наворованные деньги и разбивали сердца своих недолгих любовников. С последним справлялись даже лучше, чем с тратой несметных богатств. Это вполне предсказуемо, ведь перед привлекательным, харизматичным и свободным душой демоном трудно устоять. Порой встречаются и люди с такими же ценными качествами, которые на одном только чувстве юмора и слащавой улыбке будут сыты и обогреты по меньшей мере неделю, по большей – проживут всю жизнь, пальцем о палец не ударив, слывя при этом славным парнем с тонкой душевной организацией. Что уж говорить о демонах… Чуткие психологи, на интуитивном уровне улавливающие настроения смертных, лишенные предрассудков и с попустительством относящиеся к запретам и нормам морали, они не зря сыскали себе славу искусителей. На беду людей влюблялись демоны быстро, с пылом, с жаром, с испепеляющей страстью, бросались в омут с головой, превращая жизнь предмета своего обожания в сказку. Правда, заканчивалась вся любовь так же быстро, как и начиналась. Как маленьким детям, демонам очень быстро надоедали знакомые игрушки: мятежная душа требовала новизны, а задница приключений.

Но такими были не все. Находились редкие птицы, отдающие всю свою страсть искусству и архитектуре. Все-таки, творчество, присущее демонической душе, у них не забрать. Но это единицы, исключения из правил, а в основном же – сплошь пьяницы, прелюбодеи и моты. А, ну еще у них прекрасно получается люто ненавидеть резидентов Рая. Благо, что мирным соглашением, направленным по большей части на сохранение нашей тайны, Терра объявлена нейтральной зоной, где открытые стачки и вредительство злейшему врагу карается смертью. Мелкие пакости у особо яростных фанатиков, конечно же, и по сей день имеют место быть. Но уже лет триста, если память мне не изменяет, ни один демон или ангел не был убит на Земле. Не то, чтобы это вообще можно было сделать человеческим оружием. Но Древнего совета четверки верховных боялись все, без исключения. Наказание, которое за собой влечет убийство соперника в мирных землях людей, не щадило никого, вне зависимости от чина и сословия.

Потому даже мою странную дружбу с представителем ненавистной расы некоторые демоны, со слов Верье, находили милой и правильной. В конце концов, мы все здесь в одной лодке, бежим от призраков прошлого и не хотим доводить до изгнания. Да и вообще: не все демоны – плохие, не все ангелы – хорошие. Это как у людей. Пятьсот лет назад я это твердо уяснила, перестала делить мир на черное и белое и ушла из своих самых длительных отношений с Асмодеем, которые он до сих пор с завидным постоянством раз в пятьдесят лет пытается восстановить.

Зачем? Одному Дьяволу известно. И я не хотела знать его мотивы, там все равно черт ногу сломит. Отчасти, я по сей день ему благодарна. Именно он был тем, кто нашел меня в Инфернуме, когда я скиталась по красной земле Ада, надеясь сыскать себе смерти, а не спасения. Внутри меня самой, в моей истерзанной душе пейзаж был еще куда более пугающим, чем чужие на тот момент для меня земли новоявленной Родины. Я с дрожью в коленях до сих пор вспоминаю тот день, когда мне казалось, что меня пережевали и выплюнули. Асмодей, вернувшийся с Терры, лишь по нелепому стечению обстоятельств, вызванных его полным бессилием к четкому перемещению в заданную точку, нашел меня тогда у городской стены. Раздор между мирами запустил свои кровожадные когти в умы противников, пустил отравляющий яд ненависти по их венам еще задолго до Великой войны, и мало кто видел ангелов в Инфернуме, а выглядела я именно, как они. Длинные белокурые волосы, светло-бежевое воздушное платье, голубые глаза – словом, все то, что демоном быть никак не может.

Почему он тогда не заковал меня в кандалы, сочтя за шпиона, не подверг пыткам, выбивая правду, или попросту не убил – я не знала. Как понял, что я одна из них – тем более не представляла. Демоны не рождаются такими, как я. Никакое скрещивание генов не способно дать такой результат в расе смуглых, темнокожих кареглазых брюнетов. Но мое появление он воспринял на свой отвратительный манер, хоть и позаботился о том, чтобы остальные демоны меня приняли, как есть. Из сходства с ними у меня была лишь способность перемещаться в пространстве, управлять которой я научилась не сразу. Сколько бы меня не выводили из себя, не подначивали, моя кожа все равно не превращалась в пылающий адским пламенем узор, словно этой отличительно черты у меня просто не было. Но даже на это все плевали, пусть и скрипя зубами, бросая надменные, не верящие взгляды, постоянно дожидаясь подвоха от изгнанника. Моей способности прыгать из одной точки пространства в другую и убедительности моего влиятельного покровителя оказалось достаточно. Асмодей – один из верховных, самых влиятельных князей Ада, с его мнением всегда считались. Он мог бы занять трон, если бы только хотел. Но он не хотел. Никто не хотел. Да, это было бы не легко – переть против устоявшейся многовековой традиции передачи права наследования трона по признаку рода. Но это не было чем-то невозможным, было бы желание. Да только праздные, не жадные до власти демоны, которым лень было думать, свято верили какому-то идиотскому пророчеству о появлении утраченного потомка Дьявола, Люцифера, утренней звезды, который займет свой престол и наведет порядок. Так к чему упираться, протирать штаны в загибающемся Инфернуме, ломать голову, пытаться собрать разбежавшихся поданных, если все равно вот-вот явится какой-то демон, который все разрулит и решит все проблемы?

Вот-вот длилось уже больше двух тысяч лет, большую часть из которых я провела бок о бок с Асмодеем, который был сначала верным другом, наставником, а потом и вовсе стал любовником. Именно им, но никак не возлюбленным. Свою единственную любовь я оставила там, в Каелуме. Да, я была наивным, одиноким подростком, бунтарем, так и не сумевшим прижиться в месте, где я всегда была чужой, но сути это никак не меняло. И только Габриэль был рядом, когда мое разительное отличие от ангелов с каждым днем становилось все более очевидным и невыносимым. Только он мог меня приободрить и утешить. Но я лишилась его в тот день, когда меня обвинили в измене, сделали источником всех бед просто за то, что я отличаюсь. Нравы его родителей, его безмолвие, его нежелание сказать им хоть слово против, когда Габриэль был единственным, кто мог за меня вступиться – буквально разорвали мою душу в клочья. Предательство моей собственной, пусть и приемной семьи, было тем, что окончательно меня добило. С тех самых пор я четко уяснила, что любовь – это слабость, которая для меня, изгоя во всех трех мирах, недоступная роскошь.