Covid. Удар дракона

– А если все-таки горы закоснут

до конца, окаменеют в упорстве? – возразил Стратег.

– Тогда мы ударим по ним кулаком нашей ярости? – произнес Главный. – Для этого, собственно, и набиваем лапы и руки.

– То есть, мы будем действовать в контексте стратагем

, – облизнулся от удовольствия Музыкант.

Собрание, недоумевая, посмотрело на "блаженненького".

– Ну, делать то, что обычно, – уточнил Музыкант, – имея при этом Небесные перспективы. О, назовем это искусством войны.

Музыкант поднял согнутый коготь.

– Именно так, – подтвердил Главный.

– Ничего нового. Поднебесная всегда так жила, – резюмировал Влюбленный Красавец.

Лули

Всё как обычно – работа, коморка; коморка – работа. И пару раз в год подарок от шефа, с барского плеча. Лули терпеливо сносила невзгоды и радовалась весеннему дождю (словно курица), всякий раз надеясь, что именно он откроет её внутренне, по-настоящему. И может быть, шеф оценит её преданность и "пунктуальность". Хотела ли она стать десятой в списке – трудно сказать, но девичья наивная и доверчивая душа не знала другого мужчины, а редкость встреч способствует идеализации противника. Ведь в мире действует диалектический закон борьбы противоречий. И вот, всё как обычно – очередная весна, и Лули спешит на работу – спицы её велосипеда сверкают бусинками росы и шелестят мелодично и тонко, раздражая бродячих собак. А Лули спешит, не обращая на них внимания – уже ударил первый весенний гром и вот-вот пойдет дождь, которого она так ждала. Но плащ у Лули тоже очень тонкий, и Лули знает, – если она промокнет, обязательно схватит бронхит. Поэтому педальки так и мелькают, так и мелькают…

Тут из какого-то двора выскакивает здоровенный Барбос. Нет, не те тощие бродячие дворняги, которые сами шарахались от вида Лули, а дородный сенбернар, откормленный сосисками с "Педигри" вместе, и не видевший вечность костей. Вряд ли пёс слышал свист спиц – в таком состоянии уже ничего не раздражает; но внутреннее врожденное собачье чувство… и внезапное открытие, что он таки недополучил удовольствий от мира, подсказало ему – это шанс! И пес рванулся навстречу своему счастью, играя мышцами, лоснясь в лучах весеннего солнца от хорошего ухода и дорогого шампуня.

Вы слышали первый весенний гром? А что, если это вовсе не гром, а удар железного коня (велосипеда) об новое "Bentley"?! Громкий, неожиданный до фатальности звук торжествующей природы и справедливости. Так многим и слышалось этим счастливым весенним утром.

Девичья душа, если её только не грызет зависть, это настоящий цветущий сад – тактильно касаясь веток и вдыхая аромат, с девушкой можно беседовать вечность. О том, и о сём – раскрыть девичье сердце и выведать все его тайны – укромные уголки Эдема, упиваясь блаженством, бродить по обновленной весною земле. Вы же видели, как долго беседуют с девицами духовники?.. А всё оттого, что мир тривиален, и женщина не первой молодости уже не благоухает и не разит свежестью, а чем-то иным. Не все, конечно, но мало сохранивших свой сад в чистоте. Да и это не главное, – время берёт свое. И возможности. Девица ими полна под завязку. Вероятно, тут упование целого рода – десятки Ангелов летают вокруг и ждут своих пока не родившихся душ. Это потом эти души мир возьмёт в оборот. А пока – райский сад с Ангелами, и сны, полные сказочных грез.

Лули обнаружила себя не в саду. Она неожиданно очутилась в горах, в каком-то христианском монастыре, о котором не имела даже малейшего представления. Нет, конечно, она узнавала местность – горы Уданшань, по которым бродила в детстве с дедушкой. А также Лули знала из истории Сианя о христианстве в Китае; о том, что в древней Чанъяни, кроме терракотовой армии, существовал еще золотой квартал Инин. О нём она прочитала на "несторианской" стеле

, и о пяти драконах в частности… Но кто бы мог подумать, что она столкнется с ними в реальности. Тут такая же вероятность, как старому велосипеду столкнуться с новой "Bentley Mulsanne" за полмиллиона долларов.

Пять императоров сидели на высоких золотых тронах, за ними стояли пять огнедышащих настоящих драконов, а маленькая Лули тряслась как собачонка на сквозняке.

– Ты что ж это мать… мать твою, подставляешь свою вагину(!) кому ни попадя?! – пробасил первый владыка, нахмурив брови и притопнув ногой.

Девушка широко открыла рот и глаза, при этом втянув голову в плечи. Все что угодно, но такой откровенной прямолинейности Лули никак не ожидала. К тому же, она вдруг ощутила, что стоит перед грозными судьями совсем обнаженной, в чём мать родила.

– Разве не знаешь, что случайная связь с мужчиной называется прелюбодеянием? – строго спросил второй, не менее грозный император, но все-таки, как-то более снисходительно к человеческим слабостям.

Он слегка улыбнулся. – Любовь – она, конечно, прощает многое, кроме неведения и лжи. А этот человек лжёт и никогда на тебе не женится.

– Не дай Бог ей такого мужа, – произнес третий Сын Неба, вздохнув. – Лучше сразу повеситься.

Видимо, он хорошо знал дело.

– Ты того, определись как-то по жизни, будь собранней, решительней, что ли. И не прогибайся перед шефом как цзун-гун

перед фавориткой, – посоветовал четвертый.

– Но она же тонкая, словно тростинка, и даже незначительное колебание ветра шатает ею влево и вправо, – заметил пятый, заслоняя ладонью глаза. – На вот, прикройся.

Он бросил ей царские шмотки – лунпао с изображением дракона.

Все, что угодно, но Лули не должна была надевать эти одежды. В древние времена такой поступок приравнивался к государственной измене, и наказание следовало необратимо – смертная казнь. Правда, Лули жила в другом веке, в другом измерении, и была совершенно незнакома с этикетом двора. И как только она надела халат раздался страшный свист… – ветер, гром, молнии, искры из глаз… – из-за трона поднялся дракон и заслонил собою полнеба. А потом низринулся на бедную Лули, как коршун на куропатку.

Лули затрепетала от ужаса, ладошками зажав глаза. Поэтому она не увидела и не узнала: дракон не разорвал её в щепки, не разнес по косточкам, а опустился и стал за ней, как ранее стоял за императором. Ведь его изображение на лунпао подразумевало реальное присутствие и покровительство.

В духовном мире всё намеки на драконов излишни: умные и осторожные люди знают, – не стоит упоминать имя дракона не к месту и произносить его вслух, даже шепотом.

Лули открыла глаза.

Моросил мелкий дождь и рясно ложился на куст жасмина, осыпая его бусинками росы. Лули лежала возле поцарапанного автомобиля. Над ней стоял пожилой и властный мужчина, и что-то объяснял полицейскому. А тот только учтиво кланялся и извинялся.

Глава 2

"Люди древности в своих знаниях достигли предела. Чего же они достигли? Они знали, что изначально вещи не существуют, – вот предел, вот вся бездна смысла, и добавить к этому нечего. Те, что шли за ними, считали, что вещи существуют, но нет границы между вещами. Те, кто шли потом, считали, что границы между вещами существуют, но никакая вещь не может быть "этим" или "тем" (объектом и субъектом). Противопоставление "этого" и "того" – вот причина затемнения Пути. А когда Пути нанесен ущерб, возникает любовная привязанность".

Трактат "Чжуан-цзы". Внутренний раздел.

Знание Пути (видение) – дело нешуточное. Тут по-любому возникает длинная цепочка связей – не одно случайное озарение, а целая жизнь, – способность делать анализ духовных открытий называется мудростью. С другой стороны, неподъёмность чужого опыта делает его бесполезным, – всё зависит от изначальной полноты в человеке, возможности его духа охватить сразу, (одним махом) концентрированный результат Пути. При этом подходов к проблеме будет множество.

Воистину, далеко от внутренней духовной жизни отстоит современный человек, обнищавший до такой степени, что любое мановение ветра принимает за чудо, свершающееся наяву. При этом, голая душа, полностью обнаженная от добродетели, считает себя достойной (о, дикий ужас) Небесных откровений! И даже этот блуд, с большой натяжкой, правда, можно назвать любовной привязанностью. А все оттого, что Небо не отвергает любые попытки. В принципе, Небу ничего не стоит из камней воздвигнуть себе сынов. Но обычно, проблемы начинаются у камней, считающих себя Сынами Неба. Когда одну женщину славной древности, лишь слышавшую о Пути, спросили, – откуда? она дала точный адрес: "Я восприняла это от сына писца, сын писца воспринял это от внука чтеца, внук чтеца воспринял это от Ясного Взора. Ясный Взор перенял это от Чуткого Слуха, Чуткий Слух перенял это от Труженика, Труженик перенял это от Сладкоголосого, Сладкоголосый перенял это от Глубочайшего Мрака, Глубочайший мрак перенял это от Хаоса, Хаос перенял это от Безначального"

. Тут, похоже, именуемые с большой буквы посредники имеют Божественную природу… и приближаются к Творцу согласно Небесной иерархии – положенному каждому чину и званию. А полному сластей, глубоко падшему чувственному человеческому организму кажется, что он уже имеет Божественную природу. Конечно, многие вопросы решил Принявший крестную смерть, – а как ещё могло выглядеть Его проникновение Оттуда сюда и обратно? Ведь, в сущности, Путь очень длинный. И если он для человека сокращен до минимума (но не для духов!), то не стоит забывать: прежде всего, это крестная смерть, а потом уже – ходить по воде.

Но современный человек не желает отказывать себе, в чём бы то ни было. Та же женщина (слышавшая о Пути) в первую очередь говорила о сохранении идущего по Пути и, найдя одного достойного, оберегала его как могла. Не в пример современным гуру (женщинам, преимущественно), пытающимся реализовать свой блуд (любовную страсть) по полной, не считаясь с возможностями человека. О чем это говорит? О том, что они даже понятия не имеют, что сами из себя представляют, в каком духовном мире живут, и что эти духи творят. Это, с позиции древних истин…

А в современном мире даже драконам бывает несладко. То чешуя лущится, то голова застрянет в норе. А еще коварство сородичей и тупость людей. Ведь те знания, что драконы имеют, предполагают достойные сосуды – отнюдь не сырую глину и чувственный блуд. Иначе, употребить их должным образом не представляется возможным, а равно – делом полезным и нужным. Лучше уж не знать и не видеть Пути, нежели трактовать поверхностно его содержание. Так, впрочем, многие из людей и поступали, и что примечательно, стяжали в народе авторитет мудрецов.

Христианство – это особый (внутренний) раздел. В нем откровения граничат с безумием, а возможности человеческого ума исчерпываю себя уже на пороге этих откровений. Но и тут есть место приложения древних истин – способность объемно поддерживать полноту веры, и что называется, вправлять ей мозги. "Он же сказал им: поэтому всякий книжник, наученный Царству Небесному, подобен хозяину, который выносит из сокровищницы своей старое и новое"

. Из этого следует, что методы постижения не изменились, изменились возможности. Но Истина всегда опирается на закон – мудрость древних. Если, конечно, эта мудрость является таковой.

Пять драконов видели Свет – чего никак не отымешь. И сохранили предельную мудрость, не в пример остальным. Разглядывая современных "туристов", иногда даже с некоторым любопытством они отмечали, что народ схватывает налету древние истины, словно голодный пёс пищу. И по объему приближается к полноте, – хотя ни жевать, ни переваривать её уже не в состоянии.

– Что она несёт, эта женщина? – спросил Сентиментальный Дракон, указывая на сгусток материи, дико вращающийся, словно пульсар.

– Наверное, катастрофу, – предположил Влюбленный Красавец. – Сейчас раскроется портал.

Он всегда предчувствовал изменение временного континуума.

– Если её не остановить, она вышибет нам стену в монастыре, – сказал Главный.

– Звучит громко; видимо, она большой мастер извлекать много шума из ничего, – заметил Музыкант. – Гармония мелодии (смысл музыки) состоит в том, что она выражает внутреннее посредством звуков. Часто, достаточно и одной флейты.

– Эта женщина, словно камень (блинчик), пущенный по волнам, – сделал вывод Стратег. – Даже не ведает, над какой бездной скользит. Но что мы можем? Разве только, с удивлением наблюдать за полетом.