Радикальное принятие. Как исцелить психологическую травму и посмотреть на свою жизнь взглядом Будды

Конечно, бывает неподходящее время для паузы: когда наш ребенок бежит в сторону оживленной дороги или кто-то собирается нас ударить. Мы быстро ищем способ защитить себя. Если мы вот-вот пропустим наш рейс, мы бежим к выходу на посадку. Но бо?льшая часть нашего повседневного бега и привычного контроля не служит выживанию и процветанию. Их источник – ни на чем не основанное беспокойство, ощущение, что что-то не так или чего-то не хватает. Даже когда наш страх возникает перед лицом действительной неудачи, потери или, как в случае военных летчиков, смерти, наше инстинктивное напряжение и энергичные усилия часто неэффективны и неразумны.

Умение брать паузу – это первый шаг в практике радикального принятия.

Если мы уберем руки с пульта управления и сделаем паузу, у нас появится возможность ясно увидеть, какие желания и страхи движут нами в этот момент. Мы осознаем, как ощущение «что-то не так» или «чего-то не хватает» заставляет нас полагаться на будущее, искать какой-то другой путь. Благодаря этому у нас появляется выбор: мы можем продолжить тщетные попытки контролировать свои переживания или же встретить нашу уязвимость с мудростью радикального принятия.

Во время паузы, которую я взяла в том святилище в пустыне, я увидела, как сильно застряла в своих мысленных историях и страдании транса неполноценности. Оставаясь на месте и отбросив другие занятия, я повернулась лицом к чувству стыда и страха, от которых убегала много лет. Фактически, пауза и принятие интенсивности своих страданий были для меня единственным способом ослабить хватку транса неполноценности.

Часто именно тогда, когда нам особенно необходима пауза, сама мысль об этом кажется невыносимой. Последнее, что нам хочется сделать – это взять паузу в минуту гнева либо когда мы переполнены печалью или желанием. Мысль о том, чтобы отпустить рычаги управления, противоречит нашим основным инстинктивным способам получить желаемое. Такая пауза ощущается нами как беспомощное падение – мы не имеем ни малейшего представления, что случится дальше. Мы боимся, что нас поглотит сила нашего гнева или скорби, или желания. Однако пока мы не откроемся переживанию каждого мгновения, радикальное принятие будет невозможно.

Шарлотта Йоко Бек, дзен-мастер и писатель, учит, что секрет духовной жизни заключается в способности «…повернуться к тому, от чего мы бежим всю жизнь, покоиться в физическом переживании настоящего момента – даже если это чувство унижения, неудачи, отказа, несправедливости». Благодаря искусству делать паузу мы перестаем прятаться, бежать от своих переживаний; начинаем доверять своему уму, мудрому сердцу, способности открыться всему, что возникает. Это похоже на пробуждение ото сна: в момент паузы наш транс неполноценности рассеивается и становится возможным радикальное принятие.

Бегство усугубляет транс неполноценности

Одна народная сказка рассказывает о человеке, который настолько боялся своей тени, что пытался убежать от нее. Он был уверен: если сможет оставить ее позади, то станет счастливым. Его отчаяние росло, когда он видел, что тень все равно следует за ним, как бы быстро он ни бежал. Он не собирался сдаваться и бежал все быстрее и быстрее, пока не рухнул замертво. А ему надо было всего лишь зайти в тень и сесть отдохнуть, и тогда его собственная тень исчезла бы.

Наша собственная личная тень состоит из тех аспектов нашего существа, которые мы считаем неприемлемыми. Наша семья и культура с ранних лет дают нам понять, какие качества ценятся обществом в человеке, а какие осуждаются. И поскольку мы хотим, чтобы нас принимали и любили, мы стараемся сформировать и показать привлекательное для окружающих «я». Нам кажется, что так мы сможем сохранить свою идентичность. Но мы неизбежно проявляем свою природную агрессию или потребность в одобрении окружающих, или страх. Эти эмоциональные компоненты часто представляют собой табу, и важные для нас люди реагируют на это. Не важно, мягко ли нас отругали, проигнорировали или жестко отвергли – на каком-то уровне мы все равно чувствуем, что нас оттолкнули, и испытываем боль.

По мере того как мы регулярно подавляем эмоции, из-за которых нас могут отвергнуть другие, эта тень превращается в движущий аспект нашей психики. Мы можем глубоко спрятать и не показывать свое по-детски непосредственное воодушевление, игнорировать гнев, пока он не превратится в узел в нашем теле, маскировать страхи, постоянно критикуя и упрекая себя. Корни нашей тени – в стыде, вызванном чувством неполноценности.

Чем сильнее наше чувство неполноценности и того, что мы недостойны любви, тем отчаяннее мы бежим от тисков тени. Но убегая от того, чего боимся, мы лишь питаем нашу внутреннюю темноту. Если мы отвергаем часть себя, то тем самым признаем свою изначальную неполноценность. Под «мне не стоит так сердиться» скрывается «со мной что-то не так, если я так поступаю». Мы как будто застряли в зыбучих песках, и наши лихорадочные попытки выбраться из нашей «нехорошести» затягивают нас все глубже. Наше стремление убежать от тени лишь усиливает восприятие себя как нерешительного, несостоятельного «я».

Пока мы не откроемся переживанию каждого мгновения, радикальное принятие будет невозможно.

Когда Лора пришла ко мне на психотерапию, ее способ прятаться от тени практически разрушил ее брак. Ее муж Фил сказал, что она превратилась в «мину, готовую взорваться при моем малейшем неверном движении». На первых встречах ее чувствительность и драматический ореол привлекали его. Лора был медсестрой, и Филу, как и многим ее пациентам, нравились ее успокаивающие прикосновения и забота о его благополучии. Лоре тоже нравилось проводить время с Филом. Ее привлекали его ум и находчивость. Но после нескольких месяцев замужества она стала воспринимать его острый ум и едкий юмор как оружие, нацеленное на нее. Она болезненно воспринимала комментарии Фила о том, как она водит машину или убирает блюда со стола. Она чувствовала себя униженной. Все внутри нее сжималось, и ей казалось, что она абсолютно несостоятельна. Часто то, что он оценивает ее, вызывало у Лоры гнев, и она в ярости обрушивалась на него. Вспышки гнева и были основной стратегией Лоры, чтобы убежать от собственной тени стыда.

Из их брака исчезла близость – они едва разговаривали. Юрист по профессии, Фил всегда мог доказать, что в любой ситуации виновата была Лора. Когда это происходило, Лора сначала кричала на него, а потом стремительно уносилась прочь. Когда она пришла ко мне на терапию, она заключила: «Нам даже не стоит пытаться разговаривать. Он всегда мистер рациональность, а я всегда начинаю кричать».

Вечером накануне нашей первой встречи случилась довольно типичная для их отношений ситуация. Лора горячо поспорила со своей начальницей в больнице и ушла с работы. За ужином, когда она рассказывала Филу о том, что случилось, он проявлял нетерпение. Когда зазвонил телефон, он ответил и отправился в свой кабинет. Лора пошла за ним и стояла в проеме, ожидая его. Сразу же после того, как Фил договорил, он включил телевизор. На что Лора с сарказмом заметила: «Ты заинтересован в любых новостях, но только не моих». Фил ответил с раздражением: «Это был Натан. Он сказал мне включить «Фокс Ньюз» прямо сейчас, чтобы кое-что увидеть. Почему ты всегда интерпретируешь мое поведение как личное оскорбление? Если ты так вела себя со своей начальницей, то она, должно быть, рада, что ты ушла». Глаза Лоры засверкали, и в лицо ударила краска: «Я знаю, о чем ты думаешь… Почему бы тебе просто не сказать это, Фил? Ты был бы рад, если бы я ушла. Ведь так? Так?» Лора схватила одну из книг по юриспруденции и кинула ее в телевизор с криком: «Ты просто хочешь избавиться от меня! Может быть, ты и получишь то, что хочешь!» Вторая книга пролетела совсем близко от его головы. Той ночью они опять спали в разных комнатах.

В детстве Лоре пришлось научиться ограждать себя от изменчивой и критичной матери. Одно мгновение они хорошо проводили время вместе, а в следующее мать уже нападала на Лору за то, что она никогда не убирает свою комнату или ужасно выглядит с такой челкой. Когда Лора стала подростком, резкие изменения в ее гормональной системе и химия тела уже не позволяли сдерживать боль и гнев. Когда мать ругала ее за манеру одеваться, за неуклюжесть, дружбу с неудачниками, за глупость и неспособность окончить хороший колледж, Лора начинала кричать в ответ. Она хамила матери и ночевала у друзей, чтобы только не слышать постоянных упреков, что «она все делает не так». Когда она все же оказывалась дома, и они спорили, Лора поражалась силе своего гнева. Ей казалось, что внутри нее сидит демон, который, представься ему такая возможность, может и убить. К тому времени, когда она стала жить самостоятельно, вспышки ярости стали для нее привычными.

На первых сеансах терапии Лора призналась, что в большинстве отношений она чувствовала себя легкоранимой и занимала оборонительную позицию – будь то отношения с друзьями, с семьей, на работе. Все всегда было драматично. Если ей казалось, что кто-то к ней критично относится, она избегала этих людей или обрушивалась на них с гневом, и отношения на этом заканчивались. Когда ее вызвала к себе начальница и задала острые вопросы о напряженности в отношениях между ней и другой медсестрой, Лора стала защищаться с явной враждебностью. Когда начальница предложила ей успокоиться, чтобы они могли нормально поговорить, Лора заявила, что увольняется, и ушла.

Модели поведения, которые мы используем для защиты от боли, лишь усиливают наше страдание.

В какой бы ситуации она ни оказывалась, когда возникало ощущение, что она недостаточно хороша, Лору уносило в детство, где ей не оставалось ничего другого, кроме как защищать себя. Любой из нас, если ткнуть в больную точку неуверенности, легко скатится в состояние полного транса неполноценности. В такие моменты кажется: у нас нет выбора, что чувствовать, думать, говорить или делать. Скорее мы «действуем автоматически», реагируем самым привычным образом, чтобы защититься, скрыть нашу рану.

Как в случае с любыми зависимостями, те модели поведения, которые мы используем для защиты от боли, лишь усиливают наше страдание. Наши стратегии бегства не только укрепляют ощущение, что с нами что-то не так, они также не позволяют нам уделить внимание тем аспектам нашего «я», которые, если мы хотим исцелиться, требуют этого больше всего. Как проницательно заметил Карл Юнг, те аспекты нашей психики, с которыми мы не сталкиваемся и которые не ощущаем, и есть источник всех неврозов и страданий. Вспышки гнева Лоры не только маскировали ее боль и стыд, но усиливали их действие, когда она теряла над собой контроль. Это был порочный круг: чем более виноватой она себя чувствовала, тем сильнее она нападала на других, чтобы защититься и спрятать стыд. Когда мы встречаемся со своим страхом и стыдом и переживаем их, вместо того чтобы привычно избегать, мы начинаем выходить из транса неполноценности. Мы становимся свободными и можем реагировать на обстоятельства так, чтобы испытывать при этом подлинное спокойствие и счастье.

Когда мы прекращаем бег: обретение способности жить в настоящем мгновении

Сиддхартха Гаутама, будущий Будда, был сыном богатого раджи, который правил прекрасным княжеством у подножья Гималаев. Перед рождением принца советники короля предсказали, что он или отречется от мирской жизни и станет святым, или же он станет великим правителем. Отец Сиддхартхи очень хотел, чтобы сын последовал по его стопам. Он знал, что осознание страданий мира направит его сына на поиск духовного пути, и поэтому окружил его красотой, богатством и наполнил жизнь сына непрерывными развлечениями. О принце заботились только добрые и красивые люди.

Конечно, план короля оградить сына от страданий провалился. История гласит, что когда Сиддхартхе исполнилось 29 лет, он настоял на выезде за пределы дворца со своим возничим Чанной. Узнав о намерении сына, король приказал своим поданным убрать и украсить улицы, спрятать бедных и больных. Но у богов были другие планы – они явились принцу в облике больного человека, старика и трупа. Это была отличная способность пробудить Сиддхартху. И когда юноша осознал, что страдание – неотъемлемая часть существования, его взгляд на жизнь как нечто комфортное переменился. Он исполнился решимости выяснить, как люди могут обрести свободу и счастье перед лицом такого страдания. Для этого он покинул дворец, оставил родителей, жену и сына. Сиддхартха сбежал из дворца под покровом ночи – отправился на поиски истины, способной освободить дух и сердце.

Большинство из нас проводят годы, пытаясь заточить себя внутри дворцовых стен. Мы гонимся за удовольствием и чувством уверенности, которые, как мы надеемся, принесут нам долговременное счастье. Но все же, как бы ни были счастливы, мы неизбежно столкнемся с кризисом. Это может быть развод, смерть любимого человека, серьезная болезнь. Пытаясь избежать боли и контролируя свои переживания, мы отдаляемся от силы наших чувств, игнорируем или отрицаем наши подлинные физические и эмоциональные потребности.

Поскольку Сиддхартха был привязан к удовольствиям, путь отрицания сначала выглядел как путь к свободе. Он присоединился к группе аскетов и стал практиковать, лишая себя сна и еды и применяя другие йогические методы. Через несколько лет Сиддхартха осознал, что он истощен и болен, и при этом не приблизился к духовному освобождению, к которому так стремился. Он покинул аскетов и направился на берег близлежащей реки. Лежа там почти при смерти, он выкрикнул: «Определенно, должен быть другой путь к просветлению!» Он закрыл глаза, и погрузился в воспоминание, похожее на сон.

Во время ежегодного празднования весенней вспашки няньки Сиддхартхи оставили его отдыхать под цветущей яблоней на краю поля. Он сидел в прохладной тени дерева, наблюдая за тем, как работают мужчины, как пот застилает их лица. Он видел, как напрягается бык, когда тянет плуг, как умирают насекомые в срезанной траве и свежевспаханной земле. И Сиддхартха ощутил печаль из-за страдания, которое испытывают все живые существа. Нежность этого сочувствия сделала его очень открытым. Он посмотрел вверх и был поражен синевой неба. Птицы парили в небе свободно и грациозно. Воздух был наполнен ароматом цветущих яблонь. В потоке и святом таинстве жизни было место и для безграничной радости, и для печали. Он почувствовал абсолютное умиротворение.

Воспоминание об этом переживании дало Сиддхартхе абсолютно другое понимание о пути к освобождению. Если маленький ребенок безо всякой подготовки смог почувствовать вкус свободы, спонтанно и без усилий, значит, это состояние – неотъемлемая часть человека. Наверное, можно достигнуть пробуждения, перестав бороться и – как это получилось у Сиддхартхи в детстве – встречая все проявления жизни с нежностью и открытым осознаванием.

Какие условия сделали этот детский опыт глубокого осознавания возможным?

Если мы посмотрим на свою жизнь, то увидим, что такие мгновения осознавания часто возникают, когда мы сохраняем неподвижность или находимся в уединении. Мы вышли за пределы обычной суеты и вошли в открытость и ясность «вневременности». Если бы Сиддхартху отвлекала болтовня нянек или игра с другими детьми, он не был бы столь внимателен и открыт своим внутренним переживаниям. В это мгновение, отдыхая под цветущей яблоней, он ни гнался за удовольствиями, ни отталкивал страдание мира. Сделав паузу, он открылся естественной пробужденности и внутренней свободе.

На санкскрите мара означает «заблуждение», подобное сну неведение, которое опутывает нас сетями страстных желаний и страхов.

Вдохновленный своим детским опытом, Сиддхартха приступил к новым поискам подлинной свободы. Он искупался в реке, съел сладкий рис, предложенный ему деревенской девушкой, а потом заснул и увидел чудесные сны. Когда он проснулся, свежий и полный сил, то снова сел в уединении под баньяном, теперь известном как дерево Бодхи, и принял решение не двигаться с места до обретения полного освобождения.

Образ Будды, сидящего под деревом Бодхи, – один из великих символов силы паузы. Сиддхартха больше не цеплялся за удовольствие и не убегал от своих переживаний. Он полностью открылся изменчивому потоку жизни. Это отношение, когда вы не цепляетесь за какое-либо переживание и не отталкиваете его, известно теперь как Срединный путь. Оно характеризует то осознавание, которого мы достигаем в момент паузы, открываясь всему, что приносит нам жизнь, включая те аспекты нашей психики, с которыми мы раньше не сталкивались и не подозревали о них.

Когда будущий Будда принял решение оставаться под деревом Бодхи, он столкнулся лицом к лицу с темной стороной человеческой натуры. Она воплотилась в демоне по имени Мара. На санкскрите мара означает «заблуждение», подобное сну неведение, которое опутывает нас сетями страстных желаний и страхов. Это заблуждение омрачает нашу просветленную природу. Традиционно говорится, что Мара может принимать разные формы – урагана, прекрасной искусительницы, гневных демонов, огромных армий. Когда искусительница явилась перед Сиддхартхтой, он полностью осознавал невероятную привлекательность соблазна, но все же продолжал сидеть неподвижно. Он не цеплялся за желание, возникшее в теле и уме, и не отталкивал его. Когда Мара превратился в огромного демона с клыками и когтями, который бросился вперед, чтобы атаковать Сиддхартху, тот храбро и осознано открылся страху. Он не пытался убежать или дать отпор. Он сохранял внимательность, вместо того чтобы немедленно реагировать, и тем самым смотрел за пределы заблуждения об отдельно существующем «я», которое обрекает нас на страдание.

В течение ночи армии Мары атаковали Сиддхартху и поливали его дождем из стрел жадности и ненависти. Он встречал каждую из них с открытым и нежным сердцем, и они превращались в цветы, которые мягко падали к его ногам. Проходили часы, количество ароматных лепестков росло, и Сиддхартха становился все более умиротворенным и свободным.

С приближением рассвета Мара бросил Сиддхартхе самый большой вызов – он потребовал, чтобы тот доказал свое право занимать трон свободы. В ответ будущий Будда дотронулся до земли, призывая ее засвидетельствовать его тысячи жизней сострадания. Земля затряслась в яростном подтверждении этих слов, небо потемнело, и загремел гром. Мара бежал в испуге, и вместе с ним растворились последние следы заблуждения. Когда на небе появилась утренняя звезда, подобная сверкающему алмазу на горизонте, Сиддхартха обрел свободу. Он распознал свою чистую природу – любящее, сияющее осознавание – и стал Буддой, Пробужденным.

Практика радикального принятия начинается с того, что мы делаем паузы под деревом Бодхи. Так же, как Будда с готовностью открылся навстречу Маре, мы делаем паузу и открываемся всему, что предлагает нам жизнь в каждое мгновение. Таким образом мы, по выражению вьетнамского буддийского монаха Тит Нат Хана, «приходим на свидание с жизнью».

Пауза при виде Мары

Во время наших сеансов терапии Лора стала называть свою мать «драконом» из-за испепеляющей силы ее слов. На одной из встреч, после разговора о ее матери, мы сделали управляемую визуализацию. В процессе этого упражнения Лора увидела, как борется с настоящим драконом. Она ползла по земле, скрывалась за валунами, забиралась на деревья и пряталась в их ветвях, старалась не попадаться ему на глаза и пыталась убежать от его огненного дыхания. Погруженная в эти переживания, она сказала мне, что чувствует себя слабой, ее утомили попытки бегства, и она слишком маленькая, чтобы бороться. Я спросила ее, что она хочет сделать. «Сдаться, прекратить бежать». – «Что тогда случится с тобой?» – «Я не знаю, возможно, я умру, будет слишком больно». – «Что будет слишком больно?» Лора не отвечала минуту или две, а потом сказала: «Я увижу, что у меня больше нет матери, что это правда – она и есть дракон. Нет никого, кто любил бы меня… Я слишком ужасна и недостойна любви». Лора расплакалась, когда осознала, что ей хотелось, чтобы вместо дракона появилась ее настоящая мать, которая заботилась бы о ней. Она предпочитала бежать, лишь бы не обжечься правдой и не чувствовать себя плохой и недостойной любви. Но теперь эта надежда исчезла, и Лора повернулась к чувствам, от которых пряталась всю жизнь.

Образ Будды, сидящего под деревом Бодхи, – один из великих символов силы паузы.

Мы не сможем распознать наше действительное переживание, пока не остановим всю мысленную активность, пока не прекратим свои бесконечные занятия. Как и Лора, мы первым делом учимся избегать этих переживаний. И мысль о том, чтобы остановиться, может привести нас в ужас. Для того чтобы сидеть под деревом Бодхи и встречать стрелы Мары, требуются мужество и решимость. Лоре понадобилось и то и другое, чтобы вырваться из привычных схем поведения, которые разрушили ее жизнь. В конце сеанса я спросила ее, узнала ли она, как на самом деле выглядит дракон. Вместо того чтобы сражаться или бежать, посмотрела ли она ему хоть раз в глаза, когда он нападал на нее?

На следующей встрече я сказала Лоре, что она может научиться смотреть дракону в лицо. Искусство паузы, как я это называю, позволит ей обрести необходимую для этого внутреннюю силу. В ситуации, когда в ней нарастают страх и гнев, она может свернуть всю внешнюю активность и просто смотреть на то, что происходит внутри нее. Я сказала ей, что если в болезненных ситуациях она сможет сделать паузу, вместо того чтобы кричать и убегать прочь, то со временем она обретет внутренние ресурсы и сможет реагировать на все с мудростью. На наших сеансах мы стали учиться брать паузу.

Я попросила Лору закрыть глаза и вспомнить недавний конфликт в больнице. Я хотела, чтобы она как можно более отчетливо ощутила свои чувства в тот момент, когда ее начальница возложила вину за сложившуюся ситуацию на нее. Когда я предложила ей представить, что она сделала паузу прямо посреди этих интенсивных переживаний, ее рот сжался, а подбородок начал дрожать. Заметив, что ее тело окаменело, я мягко попросила ее сделать несколько полных вдохов и выдохов. «О чем ты думаешь, Лора?» Без колебаний Лора ответила: «Она стерва. Почему она решила, что это я создаю проблемы? Она даже не знает, что случилось!» Она помолчала несколько секунд, а потом с горечью добавила: «Она заставила меня почувствовать, что я совершила ошибку, прямо как моя мать… Я снова была неправа».

Пока бык находится в ярости и реагирует на действия матадора, ведущий на арене – матадор.

Когда я спросила ее про физические ощущения, она ответила: «Мое лицо горит… у меня давит в груди, и, кажется, что она сейчас разорвется». Я попросила ее дальше удерживать паузу и пережить эти ощущения. Неожиданно она вспылила: «Так неправильно! Я что, должна быть легкой добычей и просто позволять людям унижать меня?» Лора открыла глаза и начала плакать. «Тара, когда кто-то критикует меня, я не могу это выдержать. Я сразу проигрываю… Мне кажется, будто я должна с ними бороться. Если я сделаю паузу, боюсь, что взорвусь изнутри». Лора спрятала заплаканное лицо в ладонях и сказала: «Мне так стыдно. Я совсем не тот человек, которым хочу быть».

Когда мы впервые пытаемся сделать паузу, нас легко могут переполнить болезненные чувства, которые определяли наше поведение в течение долгих лет. Крайне важно продвигаться постепенно, и, если это возможно, опираясь на поддержку других. Так же, как мы делали это с Лорой на наших встречах, очень полезно представлять недавние или правдоподобные ситуации. И если мы оказываемся в эмоционально напряженной ситуации, для начала лучше сделать нескольких глубоких вдохов, сознательно расслабляя тело и ум, потом найти спокойное безопасное место и взять паузу.

На наших сеансах Лора начала делать паузы, они длились не больше минуты. Со временем она научилась принимать волны сильных переживаний, когда чувство неуверенности, которого она избегала годами, стало подниматься на поверхность. Однако ей понадобилось некоторое количество сеансов, прежде чем она смогла найти в такой паузе настоящее убежище – место, где она могла бы осознавать свою боль и при этом не быть одержимой или переполненной ею. В конечном счете умение брать паузу позволило ей вернуться домой, к самой себе.

В корриде есть интересная параллель с паузой, как местом убежища и обновления. Считается, что во время корриды бык может найти свою зону безопасности на арене. И там он может снова обрести силу и мощь. Это место и такое внутреннее состояние называются querencia (исп. привязанность к родным местам). Пока бык находится в ярости и реагирует на действия матадора, ведущий на арене – матадор. Но когда бык обретает querencia, он собирается с силами и теряет страх. С точки зрения матадора, в этот момент бык особенно опасен, поскольку максимально использует свою силу. Каждый раз, когда Лору раздражали и она очень эмоционально реагировала на врага, то теряла равновесие, все больше погружаясь в чувство страха и стыда. В то время как силы Мары, матадора Лоры, только прибывали. Когда она научилась делать паузу и обретать querencia, она стала реагировать на обстоятельства более уравновешенно и эффективно.

Однажды Лора пришла ко мне и сказала, что произошел настоящий сдвиг. На праздничном ужине в честь дня рождения брата мать снова начала нападать на нее. Она хотела узнать, когда Лора начнет искать новую работу медсестры. Прежде чем Лора смогла ответить, мать наклонилась вперед и насмешливо сказала резким голосом: «О, можешь не говорить. Я знаю. Ты ждешь, что работа сама свалится тебе в руки… как манна небесная». Молчание Лоры послужило для ее матери зеленым светом, и она продолжила нападение: «И что, ты хочешь, чтобы Фил содержал тебя всю жизнь?»

С громко бьющимся сердцем Лора взяла паузу и сделала несколько глубоких вдохов. Она чувствовала жар в груди, как будто ее пронзили ножом, и все в ней хотело кричать от гнева. Но вместо этого она просто сказала: «Я не знаю, мам», и откинулась на стуле. «Понятно», – ответила мать, возможно, удивленная столь лаконичным ответом на свой выпад. После этого она повернулась к брату Лоры и продолжила разговор с ним.

Лора не знала, что произойдет дальше. Когда она сделала паузу, она чувствовала дрожь в теле. Ей казалось, что ее грудь сейчас разорвется. Она смогла заметить, как у нее в голове проносится: «Лора всегда все портит», «Лора – бешеная истеричка». Во всем этом шуме она услышала, как внутренний голос шепчет: «Какой ужас… но я это выдержу». Она уже много раз чувствовала подобные приступы на наших сессиях и знала, что вполне может их вынести, это не продлится долго. Когда Лора расслабилась, она почувствовала, как расширяются ее грудная клетка и горло. Острая боль стала растворяться, и на ее месте возникла глубокая печаль. Она позволила всем этим чувствам раскрыться, и ей казалось, что она мягко заботится о своих внутренних ранах.