Новый год, чтобы бросить тлеющую бумажку в бокал шампанского.
День ребенка, чтобы извиниться перед своими детьми за то, что вы их били в детстве.
Кстати, насчет Дня Рождения. Мама уже лет пять не дарит мне подарки. Взамен она прощает мне часть моих долгов. По-моему, это справедливо.
На празднике я был не знаком только с одной семейной парой – они с самого приезда держались за руки, как будто приехали не ко мне на День Рождения, а шли через вечерний парк в день ВДВ.
Они сидели в сторонке, нога к ноге. Но от экстази не отказались.
Я немного поболтал с ними. Он – врач-терапевт, она – учительница начальных классов.
Я отпустил какую-то банальщину про маленькую зарплату врачей и учителей.
– Раньше всех выгорают порноактеры, врачи и учителя, – сказал я. – Разница в том, что у первых – секс, а у вторых – самая настоящая ебля. А вообще, не знаю, как там нынешнее поколение, но пацаны из моего класса оживились на уроках лишь дважды: в первый раз, когда на физике натирали эбонитовую палочку, а во-второй – когда химии рассказали про ученого по имени Гей-Люссак.
Впервые за весь вечер они нерешительно похихикали.
Ну да ладно. Вернемся к моему празднику.
Как правило, меня начинает вставлять первым.
Я не ем за 8—10 часов до употребления экстази. Желательно, чтобы желудок был пустым. Если мучает чувство голода – не страшно. Следующие 12—16 часов вы вряд ли захотите есть.
Я посоветовал всем приехать голодными. Вряд ли они меня послушались, хотя это их проблемы. Просто мне хочется, чтобы сегодня все оказались счастливы. Это было что-то вроде синдрома Бога: я знал, что смогу сегодня всем даровать эйфорию независимо от пола, возраста, политических взглядов и вероисповедания. Как-то так.
Надеюсь, я не оскорбил ничьи «чувства верующих». А то сегодня и шагу нельзя ступить, чтоб не оскорбить каких-нибудь толстух, верующих или феминисток.
Наутро хозяйка удивится, что мясо и купаты так и остались на столе, как и запечатанная пачка с углями. Мы даже мангал не разожгли. Она решит, что мы перессорились и разошлись по домам. Это единственное рациональное объяснение, к которому она придет.
Что ж, пусть и дальше так считает.
Но это будет утром.
А у нас впереди вся ночь.
2.
Мы налили по стакану пива и я созвал всех в круг. Мы обнялись, как в каком-то пьяном хороводе.
– Друзья, – сказал я. – Эта ночь запомнится всем. Завтра – суббота.
Я снял руку с чьего-то плеча и посмотрел на часы.
– Суббота уже через полчаса. А потом – воскресенье. А потом, сука, понедельник. Но до этого понедельника – еще целая вечность. А мы здесь. За три пизды от города. И давайте сделаем так, чтобы этот момент остался в нашей памяти!
Когда ты съел экстази, ты уже не можешь заниматься обычными делами. Ты ведешь себя как школьник, который спер у отца сигарету и ждет, когда тот уйдет на работу.
Ты постоянно смотришь на часы, начинаешь шутить и ржать над всем, хоть палец тебе покажи.
Серьезно, тебе даже покажется остроумными анекдоты на последней странице Комсомольской правды. Вот она, сила предвкушения.
– Что-то мне нехорошо, – сказала училка.
– Успокойся, – говорю. Ты съела ее минуту назад.
Ее дружок – врач был тут как тут и потрепал ее по плечу. Какая, блин, милота.
Через 15—20 минут я уже увидел, кто из ребят перешел на новую ступень.
Нет, звучит как-то по-наркошски. Давайте скажу проще и понятнее – я почувствовал, кого вставило.
Люди в этот момент выглядит так, как, наверное, выглядит слепой, который вдруг обрел зрение. Они судорожно мотают головой, трогают свою одежду и с шумом вдыхают воздух, как будто до этого всю ночь провели в противогазе.
Еще через 20 минут приход случился у всех.
Мы дружно обнялись о прорычали что-то нечленораздельное. Обнимались, как регбисты – у меня даже швы на футболке затрещали. Все дружно заорали, стукнулись лбами и расцепились. Чей-то покатый лоб угодил мне прямо в глаз, и я на секунду поймал разноцветные узоры.
Мы разбрелись по компаниям по 2—3 человека. Были и те, кто воодушевленно бродили в одиночку. Тут негде было упасть, провалиться или заблудиться, так что я был за всех спокоен.
Я шел по пляжу. Отовсюду доносились восторженные возгласы. Я снял туфли, носки и отшвырнул их в кусты. Найду их с утра. А сейчас я хотел пройтись голыми ногами по еще теплому песку – днем было +32.
Я подсаживался к беседующим, и, если они не несли ахинею, поддерживал с ними беседу.
Двое пацанов – не буду грузить вас обилием имен, тем более, многих из них вы больше не встретите, говорили про баб – и, честно говоря, я не особо хотело вникать. Для того, чтобы говорить о бабах, была придумана водка и слабоалкогольные коктейли. Да чего уж там, мы и трезвыми постоянно о них говорим. Тратить на это бесценные минуты трипа – верх глупости.
Еще трое танцевали под песню ATL
…на дне ящика лежал самый модный манекен
Заработаешь деньжат – проебутся кореша
Но мы танцуем как снежинки в самом пекле кутежа…
Я подошел поближе и сел.
Какой-то парень флексил у костра. Он был в черных трениках и чистых белых кроссовках на платформе. Типа как у Элджея или всяких там столичных модников. Надо же было надеть такие на пляж.
Он нацепил старую женскую шубу, которая висела в домике, что я снял на сутки. В ней он был похож на сутенера из комедии начала двухтысячных.
Я залип, глядя на его танец.
Мнут через 5 я встал, отряхнул песок и пошел дальше.
– А представь, что все мужчины станут асексуальными?
Бля, куда я попал. Знаю я эти разговоры. Скорее всего, этому пацану долго не давали.
– Ну, к примеру, все мужское либидо в мире мира снизится на 80 процентов.