Капсула времени. Кукла с фарфоровым лицом

Он взял мое лицо в свои горячие ладони и пристально посмотрел мне в глаза. Я была уверена, что в этот момент он увидел в них счастье, которое переполняло меня. Я улыбнулась. Антон нежно провел своей рукой по моей щеке и заправил одну из моих непослушных кудряшек мне за ухо. Все тело пронзило молнией от его такого нежного прикосновения.

– Прости меня, Яна, – вдруг сказал он.

– За, что? – удивилась я.

– За то, что когда-то тебе пришлось из-за меня обрезать свои длинные волосы. Я виноват перед тобой. И мне очень стыдно.

– А тебе не нравиться, что у меня теперь нет таких длинных волос, как в первом классе? – спросила я и нахмурила брови, делая вид, что обиделась.

Но на самом деле, мне было смешно. Я давно простила Антона. Иначе и не могло быть. Простила, но не забыла. Как можно было забыть этого противного, но такого любимого мальчишку? К тому же, Антон никогда не позволял мне этого сделать, постоянно устраивая различные пакости и тем самым привлекая к себе еще больше моего внимания.

– Что ты, Яна?! – испугался парень. – Мне очень нравиться. Ты даже не представляешь себе, как мне все в тебе нравиться.

– Ну, тогда и ты меня прости Синий, за те чернила, – сказала я, и мы оба дружно захохотали.

– Видел бы ты тогда себя со стороны! – продолжала хохотать я, и на глазах от смеха выступили слезы.

Это были слезы счастья. Счастья от того, что любимый человек находиться сейчас рядом со мной, и не нужно больше притворяться, делая вид, что он мне безразличен.

– А ты думаешь, я не смотрелся в зеркало? – сказал Антон и прижал меня за плечи к себе.

Я замолчала. А сердце заколотилось так громко, что мне показалось, его стук разносится по всему первому этажу и сейчас доберется до второго, разбудив своим стуком всех мирно спящих одноклассников.

– Прости, – сказал Антон и убрал руку. – Я просто подумал, что тебе холодно. Вот и решил согреть тебя.

– А мне и, правда, холодно, – соврала я и прижалась к Антону, положив правую руку ему на грудь. Туда, где бешено колотилось его сердце.

Щеки у меня пылали от непонятного чувства, которое нахлынуло на меня. Мне скорее было жарко. И этот жар исходил не от камина, а изнутри.

– Обними меня, Антон, – сказала я и сама не узнала своего голоса.

Антон накинул свое покрывало поверх моего и прижал меня к своей теплой груди. Мне казалось, что я чувствовала каждую напряженную мышцу на его теле, а наши сердца стучали быстро в унисон друг другу. Мы молча смотрели на догорающие угли в камине, боясь пошевелиться, и со временем стук наших сердец стал спокойным и равномерным. Но тут Антон взял мое лицо за подбородок свободной рукой и заглянул мне в глаза.

– Яна, я люблю тебя, – прошептали его губы.

– И я тебя, – также шепотом ответила я.

Антон прижал свои губы к моим, и я, закрыв глаза, провалилась в мягкую и нежную темноту. Губы у Антона были сухими и мягкими, а еще очень нежными. Я не знала, что мне делать. Это был мой первый поцелуй. Зато Антон хорошо знал, что делать. Его поцелуй был нежный и настойчивый. Язык требовательный. Очередная волна возбуждения прокатилась по моему телу и заставила меня застонать.

Но в этот момент мы с Антоном услышали, что кто-то не спеша спускается со второго этажа. Антон быстро убрал свои руки с моих плеч, а я перестала его обнимать и тупо уставилась на камин, боясь пошевелиться.

– А что это здесь происходит? – спросил знакомый голос, и я увидела Алексея, который стоял в дверях с бутылкой вина в одной руке и с парой бокалов в другой.

Мы с Антоном как мышки резко отодвинулись друг от друга в разные стороны. За Алексеем в комнату вошла улыбающаяся Светлана Николаевна. Увидев нас, улыбка моментально слетела с ее губ, и она строго спросила:

– Соболев, Родина, что вы здесь делаете? А ну-ка быстро по комнатам разбежались!

И мы с Антоном подскочив как ошпаренные, и правда разбежались по своим комнатам, громко хохоча.

Забежав к себе в комнату, я разбудила Лерку, тряся ее за плечи.

– Просыпайся, соня, – шептала я ей на ухо.

Затем я запрыгнула в свою постель и укрылась одеялом с головой, продолжая нервно хихикать. Мне казалось, что маленькие бабочки щекотят мое тело изнутри. Чувство безграничного счастья переполняло меня. И только одна мысль крутилась у меня в голове: «Антон меня любит! Он меня любит! Любит!»

– Янка, ты чего не спишь? – спросила подруга спросонья, усаживаясь поудобнее в кровати и пытаясь рассмотреть меня в темноте.

– Он меня поцеловал, – прошептала я, стягивая одеяло с головы. И моя улыбка, как мне показалась, осветила нашу с подругой комнату.

– Кто? – удивилась Лерка.

– Он, – мечтательно ответила я.

– Да кто он? – допытывалась подруга хриплым ото сна голосом. – Говори нормально.

– Антон.

– Соболев?! – удивилась она. – Он, что тебе опять приснился.

– Нет, Янка, – ответила я, а сама вспоминала вкус губ Антона, сладкие и нежные, как взбитые сливки. – Он меня только что поцеловал по-настоящему. Представляешь? И еще, нас застукали Алексей с класснухой, – захихикала я еще громче.

– Янка, ты бредишь? – окончательно проснувшись, спросила меня подруга. – Как это возможно?

– А меньше спать нужно, Иванова! – шутливо огрызнулась я. – А то все счастье вот так и проспишь.

Потом я рассказала Лерке во всех подробностях, как пришел Антон, как пригласил меня на свидание, как мы сидели возле камина и любовались на тлеющие огоньки, и как он поцеловал меня.

***

Нет, я все-таки должна позвонить Степану.

Глава 3

Степан взял трубку быстро, после первых двух гудков. Казалось, он ждал телефонного звонка. Но явно не моего.

– Алло. Кто это? – недовольно проговорил парень.

– Это я, – ответила я почему-то шепотом.

– Кто это – я? – удивленно переспросил Степан, но немного помолчав, разочарованно протянул. – А, Кудряха, это ты? Чего надо?

– Я хотела спросить у тебя про Антона… – начала было я.

– А что это ты интересуешься Соболевым? – как-то грубо ответил мне одноклассник.

Вообще-то Степка всегда был приветлив со мной и никогда не позволял себе грубости в отношении меня, да и в отношении других людей, я за ним такого не замечала. Он по натуре был очень мягким и добрым человеком. Поэтому его тон очень удивил меня. «С чего бы это Степке сердиться на меня? – подумала я. – Я, вроде, не сделала ему ничего плохого. Тогда почему он решил со мной разговаривать в таком тоне?»

– А почему это я не могу интересоваться Соболевым? – во мне стал закипать гнев.