Верни моего сына

– По-моему, ясно, кто из вас двоих рожал! – уперла руки в бока свекровь. – Эй вы, а ну отпустите ее! – обратилась она к охранникам. – Не видите, что девочка еле на ногах держится! Совсем совесть потеряли!

Голос Киры Андреевны доносился как из вакуума. Тиски разжались, перестали сковывать – эти здоровяки все-таки послушались и ее отпустили. Но, не найдя опоры, потеряла равновесие и рухнула на диван. Началась суета, послышались голоса, плач ребенка. Все происходило будто во сне.

– Надо вызвать скорую! – настаивала женщина.

– Я поеду с ней, – продолжала играть роль «любящей» сестрички Амелия. – Ей нельзя одной ехать в таком состоянии!

– Скорую еще ждать надо, лучше я сам ее отвезу, – вызвался Илья.

А потом Лера провалилась в темноту.

…Очнулась уже в салоне машины. Пахло дорогой кожей и парфюмом с нотками смолы, кофе и ладана. Очень узнаваемый аромат. Дымный, тяжелый, с характером. Сразу узнала любимые духи Амелии. Сквозь туман, застилающий глаза, проступали черты ее лица, взгляд, полный злорадного любопытства, ярко накрашенные губы, искаженные ухмылкой, аккуратно уложенные волосы. Придя в себя окончательно, Лера резко подскочила. Настолько резко, что зазвенело в ушах.

– Куда мы едем? – спросила, с трудом ворочая языком.

– Домой, – спокойно пояснила Лия. – Вернее, в твою коммуналку. Илья знает адрес. Тебе надо отдохнуть и прийти в себя, а не бегать, как полоумная, по всему городу.

– Ах, забота в тебе проснулась? – отодвинулась от нее как можно дальше, хотя это движение далось с невероятным трудом. – Где же она была, когда ты украла у меня ребенка?!

– Поосторожней с обвинениями! – пригрозила наманикюренным пальцем Амелия. – Я его не отбирала. Лешенька вернулся домой, к папе. Он в безопасности. Мы его вырастим и воспитаем, как надо. А ты не лезь. Когда успокоишься, возможно, я разрешу тебе видеться с ним на правах тети. Поверь, так будет лучше для всех. Я тебя по-хорошему прошу. Не переходи нам с Ильей дорогу.

– Ты это серьезно? – помотала головой, пытаясь прогнать марево. Но Лия не исчезала. – Я не отдам своего сына! Если ты так хочешь детей, почему сама не родила? Почему не обратилась к суррогатной матери? Зачем такую подлость мне сделала?

– А вот это тебя уже не касается! – рассердилась она и уставилась в окно. Лера тоже умолкла, собираясь с силами. Сердце замирало, отказывалось стучать, обледеневшее, покрытое инеем. Ненавидела себя за свою слабость, за то, что не может вцепиться наглой сестричке в холеное лицо, что не в состоянии отхлестать по щекам мужа-предателя.

– Приехали, – равнодушно бросил Илья и даже не обернулся, чтобы посмотреть на ту, которую растоптал своим дорогим ботинком. Прожгла его кудрявый затылок взглядом, полным ненависти, и схватилась за ручку дверцы. Кончики пальцев кольнуло.

– Значит, женился ты на мне только ради того, чтобы я родила ребенка? – наконец пришла догадка. – Ты все продумал с самого начала: как отберешь сына, как выкинешь меня на помойку, да? Ну, отвечай!

Он даже плечом не повел. Сидел неподвижно и просто смотрел вдаль. Туда, где за стеклом ходили люди, проезжали машины, подмигивали неоновыми вывесками витрины бутиков. Туда, где кипела жизнь, которая для Леры закончилась.

– Предупреждаю еще раз: не стой у нас на пути, – напомнила о себе Лия, – иначе будет хуже. Так за имя свое трясешься? Что ж, я могу тебе его вернуть. Но сначала подпиши эту бумагу. – Она открыла сумочку и вынула оттуда тоненькую стопку каких-то документов. Один из них протянула Лере.

– Что это?

– Заявление об отказе от родительских прав в пользу отца. Просто подпиши. Здесь же отдельным пунктом указано, что ты просишь суд рассмотреть дело без своего участия. Так что никто тебя беспокоить не будет. Поставь подпись – и я верну тебе все документы. Пойми, так будет лучше для всех.

– Я ничего подписывать не буду!

– И чего добьешься? Думаешь, затаскаешь нас по судам? Не смеши меня! Где ты, а где Илья Фролов! Я предлагаю тебе отличную сделку. Леша в надежных руках, он будет расти и развиваться в хороших условиях, что еще нужно?

– Мать. Ему нужна мать!

– Я – его мать. Любое ДНК это подтвердит. И неважно, кто родил. Подпиши, Лерка, и я обещаю: больше никаких проблем у тебя не будет. Ты молодая, родишь еще, а это переживешь и забудешь. Поверь мне, время лечит все.

– Ты, наверное, не поняла. Я. Не. Отдам. Своего. Сына, – нарочно выделила каждое слово, чтобы сказанное точно дошло до ее ушей. Смяла бумагу и бросила комок ей в лицо.

– Вот, значит, как, – она сжала кулаки и тяжело задышала. – Хочешь войну. Что ж, я тебе ее устрою! Ты еще пожалеешь!..

Не стала дослушивать ее угрозы. Выбралась из салона и хлопнула дверью. «Форд», взвизгнув тормозами, рванул вперед и вскоре скрылся за поворотом. А Лера остановилась и согнулась пополам, задыхаясь от той волны боли, что пронзила грудь. Сцепила зубы, пытаясь побороть отчаяние, но оно затягивало в свой бездонный колодец, в черный, жуткий тоннель, в котором не было ни проблеска света. Отказаться от собственного сына! Разве это возможно? Это значит вырезать кусок своей души и существовать лишь с одной половиной. Нет, никогда она не сможет этого сделать. Отказаться от своего ребенка. Война объявлена – и выиграет только сильнейший…

***

На медицинском портале сохранился номер полиса, и на следующий день Лера отправилась к гинекологу. Эта женщина-врач вела ее беременность несколько месяцев, а потом Илья настоял, чтобы она перевелась к другому доктору, как раз из той самой злополучной клиники…

– Вы? – воскликнула женщина и даже привстала от удивления.

– Здравствуйте… – пролепетала, смущенно опустив глаза. Вот что ей сказать? Наврать с три короба, что нужна справка, потому что якобы рожала дома? Вряд ли она поверит. Сама же ей выболтала тогда, что переводится в частную клинику к другому врачу… Но вспомнив о сыне, внезапно почувствовала прилив сил. Ради того, чтобы вернуть его, готова на все! И смогла-таки приврать. Сочинила душещипательную историю и в конечном итоге получила вожделенную справку о рождении малыша.

Только что с ней теперь делать? Документов нет, даже заявление не напишешь в полицию… А оформление новых займет слишком много времени. В любом случае, справка не помешает. Нужно только все распланировать, подумать, как действовать дальше, как привлечь этих аферистов к ответственности.

Однако все надежды рухнули, когда сходила на прием к юристу и созвонилась со знакомым биологом-генетиком. «Невозможно доказать, что ребенок именно ваш, а не сестры-близнеца ввиду генетической идентичности вас и вашей сестры». Эти слова не выходили из головы, вскрывали сердце, как тонкими лезвиями. Одно дело, когда ты просто это знаешь, другое – когда слышишь об этом от компетентных людей.

Ну а юрист только подтвердил, что шанс на победу минимален. «Будет непросто доказать, что сестра присвоила ваше имя и отобрала ребенка. Нужен хороший адвокат, но, сами знаете, цены у них огромные. Да и муж ваш, как я понял, состоятельный человек, а это усложняет дело. Попытайтесь решить этот вопрос мирным путем, договоритесь с сестрой, найдите свидетелей…»

Докажите, найдите, попытайтесь! У Леры не было сил. Она так выдохлась за это время, что каждое движение причиняло боль. Только и могла лежать и смотреть в одну точку, раз за разом выпивая обезболивающее. К сожалению, иногда, вопреки всем планам, организм может дать сбой и тогда волей-неволей приходится подчиняться.

Когда приступ апатии ненадолго отступал, ее спасало шитье, не позволяющее окончательно пасть духом. После замужества, поддавшись уговорам Ильи, оставила место швеи в ателье, о чем уже сто раз пожалела. Но, к счастью, некоторые клиентки вышли на связь, и Лера взяла несколько заказов на дом. Только работа плохо ладилась. Иголка все время дрожала в руках, она исколола себе пальцы, глаза застилали слезы, часто приходилось перешивать. Но все равно продолжала упрямо работать, пытаясь отвлечься и хоть ненадолго забыться.

Да, постепенно становилось чуть легче. Правда, не душевно. Физически. А сердце так и не перестало кровоточить. По-прежнему жила в каком-то аду, из которого не видела выхода. И словно себя в нем замуровала. Задыхалась от отчаяния и будто ходила босыми ногами по углям. А Лия, наверное, все чувствовала и лишь усмехалась своей дьявольской улыбкой. Ждала и ждала, когда у нее окончательно иссякнут силы…

С трудом доковыляв до зеркала, посмотрела на свое отражение. Эта измученная, исхудавшая женщина мало напоминала ту цветущую девушку, которой была еще совсем недавно.

«Ты не Лера», – однажды заявил Илья. И все вокруг теперь смотрят на нее как на Амелию. Даже соседи по коммунальной квартире, хотя Лия здесь никогда не жила. А как еще им смотреть, если «Лера» по-прежнему счастливая супруга, а сейчас еще и молодая мамочка? Когда вернулась сюда, задыхаясь от слез, не смогла рассказать правду и выдала себя за сестру. Не хотела жалости, боялась расспросов. Да и кто поверит в то, что ее ребенка украла сестра-близнец! Как выяснилось, этого практически не докажешь!

Лера села прямо на пол, обхватила колени и стала раскачиваться, как маятник, глядя в одну точку. Снова и снова прокручивала в голове разговор с генетиком, потом – с юристом. В один голос они сказали, что нельзя определить, кто настоящая мама для Лешки. Теперь нет надежды. Ни грамма. И вновь отчаяние, беспросветное, едкое отчаяние!

Робкий стук в дверь прервал безрадостные мысли. Но она не спешила открывать, только устало подняла веки.

Стук повторился.

– Лия, открой, тут такое дело… – послышался растерянный голос соседки.

Что еще случилось? Потек кран? Сломалась стиральная машина? Не все ли равно, когда сердце разрывается на части?!

– Это срочно! – настаивала женщина.

Поднялась с трудом. Ноги были как деревянные, совсем не слушались. Еле добрела до двери, приоткрыла ее.

– Ну, что случилось?

Соседка охнула и отшатнулась, испугавшись ее внешнего вида. Алкоголики, наверное, и то лучше выглядят. Плевать. Сейчас волнует только один вопрос: как долго ее будет так выкручивать? Когда уже сойдет с ума от боли? Сколько осталось терпеть?

Медленно перевела взгляд на незнакомого пожилого мужчину, стоящего чуть поодаль. Еще никогда не было так больно двигать глазами.

– Добрый день, – прокашлялся он и протянул какие-то бумаги. – Собственно, вот…

– Что это? – опешила Лера.