Перешагнуть черту

Мужчина встал и шатающейся походкой направился к двери, но, не дойдя до нее, растворился.

Что произошло, сложно было понять. Наверное, я бы еще долго сидела в ступоре, если бы дверь блока не открылась и на пороге появилась тетя Маша и несколько незнакомых людей.

– Анечка. Вот молодец дочка! Все как надо сделала. Это…– женщина, видимо, хотела меня познакомить с пришедшими людьми, но я, не узнавая сама себя, сказала, как отрезала.

– Извините. Я не могу, – и убежала в свою комнату.

За дверью было слышно, как тетя Маша кратенько рассказала историю обо мне и маме и быстро перевела тему разговора. Я даже не чувствовала, что уже сутки, ничего не ела. Сознание, мозг и, наверное, даже душу, окутал шок и непонимание. Непонимание того, что произошло.

Как случилось, что сон, в действительности оказался пророческим и, если здраво подумать, то это не впервые! Как я вообще могла видеть мертвого дядю Васю? Может, среди нашей родни были медиумы или ясновидящие? Нет, бред какой-то! Мама бы обязательно рассказала, если бы это могло коснуться и меня. А, может, она просто не успела?

Я тешила себя надеждой, что все произошло в первый и последний раз, но что-то подсказывало, что моя жизнь навсегда изменится.

Глава 2

Все выходные я просидела в комнате. Глядя в окно на предательски радостное солнце. Резвящуюся во дворе детвору, которая хватала каждую минуту, наслаждаясь хорошей погодой и последней неубранной, разноцветной листвой. Облака уплывали вдаль, а я размышляла над тем, что произошло, и еще могло произойти.

Тетю Машу после поминок больше не видела. Видимо, куда-то уехала. Я пыталась продолжить начатые записи в дневнике, но ничего, чтобы хотелось записать, на ум не приходило.

Так, в ничегонеделании, лишь иногда выходя на общую кухню заглушить ворчащий желудок, я провела уходящее за горизонт воскресенье.

В понедельник проснулась вовремя и без опозданий пришла на работу. Выслушав от довольной начальницы благодарственную речь за проделанную работу, тут же получила новую, и принялась за ее выполнение. На этот раз нужно было списать совершенно изорванные книги, собранные со всех читальных залов, потому что, как сказала Вера Павловна: «грядет большой «шухер», в смысле, проверка».

Целый день так и занималась книгами, наводя порядок в архиве, благодаря чему смогла отвлечься от мрачных мыслей и немного забыться.

До конца рабочего дня оставалось пару часов, когда Вера Павловна снова вернулась из получасовой отлучки, напевая себе что-то под нос. В руках у нее был пакет из магазина, в котором что-то побрякивало, явно стеклянное. Женщина вспомнила, что находится не одна и, обратилась ко мне с несвойственной ей любезностью:

– Анкита Юрьевна, на сегодня вы можете быть свободны. Не волнуйтесь, я вас прикрою, если что.

– Спасибо, но я …

– Нет, нет, нет! Идите домой. Отдыхайте. Завтра – как обычно.

Вера Павловна загадочно улыбнулась, давая понять, что я здесь явно лишняя. Прикроет она. Конечно. Собственно, прикрывать-то и не перед кем. Ведь она моя непосредственная начальница. А вот то, что женщина не доверяет и боится – это да. Только мне нет дела до их дела.

Похоже, природа решила наверстать упущенные теплые дни, поэтому радовала и сегодня. Неожиданно захотелось чего-нибудь сладенького. Достала из сумки кошелек и, посчитав купюры, прикинула, что шоколадку я себе позволить все – таки могу. От этой мысли стало тепло и радостно.

Мечтающая о предстоящем наслаждении, подошла к пешеходному переходу и, не спеша, двинулась вперед к заветной, в эту минуту, цели. Однако, дойдя где-то до середины «зебры», почувствовала, как, в зевающую меня, ударило чем-то большим. Голова сильно болела. Открыла глаза. Оказывается, я лежала посреди дороги, надо мной склонились какие-то люди и где-то, кажется, очень далеко, слышался звук сирены «скорой помощи».

– Расступитесь! Расступитесь, – через толпу пробрался кто-то в белом и, склонившись надо мной, спросил: – Девушка, вы меня слышите? – заторможено кивнула, а человек продолжил. – А видите?

– Слабо, – прошипела я, и не узнала свой голос.

– Ну, хоть говорить можете, уже хорошо, – взбодрился мужчина.

То, что это мужчина я определила по голосу, потому как разглядеть ничего толком не могла. Все было как в тумане. Подошел еще один человек в белом. Тот, что меня осматривал, обратился к нему резким и приказным тоном:

– На носилки ее и поехали. Здесь, может, ничего серьезного, а может и … – доктор на минуту запнулся, но подошедший не дал ему договорить.

– А, если у нее документов нет? Да и тот, кто сбил, смылся.

– На месте разберемся. Тащи носилки! – мужчина наклонился и начал бережно ощупывать мое тело. – Здесь болит? А здесь?

Я отрицательно качала головой, а после прошипела:

– Голова.

– Оно и понятно, что голова! Ничего. Сейчас мы тебя в больницу отвезем. Там все проверят. И голову, и руки, и ноги.

Вернулся второй мужчина с носилками, и когда меня начали перекладывать на них, я отключилась.

Сознание ворвалось в многострадальную голову так же резко, как и вырвалось. Зрение немного прояснилось, но видеть четко я по-прежнему не могла. Уже знакомый доктор лупил меня по щекам, и, заметив, что я пришла в себя, прекратил эти неприятные манипуляции.

– Очнулась! – крикнул он кому-то и улыбнулся. – Ну, все. Передаю тебя в надежные руки.

Белые стены, впереди длинный коридор, справа небольшой диван и несколько кресел. Слева деревянная дверь. Только начала прислушиваться к ощущениям в организме, как дверь открылась и из нее вышла женщина в белом халате. Толи медсестра, толи врач.

– Ну, как? Двигаться можешь?

Я пошевелись. Тело ломило, где-то тянуло и ныло, но так, чтобы было невозможно больно – не чувствовала, и утвердительно кивнула.

– Тогда вставай.

Стоило сесть, как меня повело.

– Тише! Тише! Не так резво! Ох, прыткая какая!

Ухватившись за женщину, она в свою очередь придерживала меня за талию, я слезла с каталки, и мы вошли в кабинет.

– По внешнему виду переломов нет, но сотрясение присутствует. На всякий случай, сделаем рентген и томографию, а там посмотрим. Родственникам позвонить надо.

– У меня нет родственников.

– Что, совсем? – Я отрицательно махнула головой. Женщина тяжело вздохнула. – Паспорт хоть с собой?

– Да. В сумке.

– В сумке? А где сумка? – врач, о чем утверждал бейдж на халате, встала из-за стола и, выйдя в коридор, через минуту вернулась с моей дорогой обшарпанной сумочкой. – Эта?

Я утвердительно кивнула. После заполнения необходимых документов, меня отвели в травматологическое отделение и определили в палату. Вот, что я не любила больше всего – так это поликлиники и больницы. Запах медикаментов, постоянно мелькающие белые халаты и стонущие больные, навевали такую тоску, что хотелось быстрее умереть, лишь бы не видеть всего этого.

Как и обещали, мне сделали рентген, томографию и кучу анализов. Сотрясение действительно было, но не сильное. Переломов не оказалось, не считая многочисленных ушибов и ссадин.

Как сказал доктор, который делал снимки: «Тебе очень повезло. Видимо скорость машины того к…ла, который тебя сбил, была невысокой, иначе, валяться пришлось бы у нас очень долго. Так что, на ночь оставляем в больнице – мало ли что, а утром, если нужно, выпишем больничный, и можешь быть свободна». Эти слова несказанно обрадовали. Как говорится: «дома и стены лечат», хотелось оказаться в своей комнатке поскорее.

Женщины, лежащие со мной в палате, оказались тихими и не приставучими. Да, и я не горела желанием с кем-либо заводить знакомства или делиться огрызками своей жизни. Только одна девушка, с перевязанной рукой и ногой, постоянно бросала на меня косые взгляды. Но ничего странного. Удивительно, как еще их не бросали остальные.

Мало того, что внешность малопривлекательна, так еще и измазанные, в некоторых местах порванные, благодаря приключению, брюки, вероятнее всего, вызывали отвращение. Наверное, они думали, что я какая-нибудь голодранка.