Бестселлер поневоле

Алексей остановился перед зеркалом в ванной, уставившись на своё отражение. Помятое лицо, красные глаза, всклокоченные волосы – вот он, образ "литературного гения". Он истерически рассмеялся, но тут же оборвал себя.

"А почему бы и нет?" – прошептал он, глядя себе в глаза. "Разве вся эта литературная тусовка – не одно большое притворство? Может, я просто… слишком искренен в своём абсурде?"

Он вернулся к компьютеру и открыл браузер. "Постмодернизм в литературе", "Абсурдизм", "Смерть автора" – эти запросы замелькали в поисковой строке. Алексей погрузился в чтение, бормоча себе под нос цитаты и термины, которые казались ему полной чушью.

"Деконструкция нарратива… Фрагментарность повествования… Ирония и пастиш…" – повторял он, пытаясь вникнуть в суть прочитанного. "Боже, да мой дневник – это просто кладезь всего этого бреда!"

Часы летели незаметно. Алексей то хватался за голову, то смеялся, то снова погружался в чтение. Он открыл файл со своим дневником и начал перечитывать его, теперь уже другими глазами.

"Господи, да это же готовый роман!" – воскликнул он, дойдя до середины. "Вот здесь – явная аллюзия на Кафку, тут – деконструкция офисных стереотипов, а это… это же чистой воды экзистенциальный кризис в духе Сартра!"

Внезапно Алексей остановился, пораженный внезапной мыслью. "А что, если… что, если я действительно гений? Что, если я, сам того не осознавая, создал шедевр постмодернизма?"

Эта мысль, такая нелепая и в то же время такая заманчивая, начала укореняться в его сознании. Он снова подошел к зеркалу, на этот раз глядя на себя с новым интересом.

"Алексей Смирнов, литературный гений", – произнес он вслух, пытаясь придать своему голосу уверенность. "Звучит не так уж и плохо, правда?"

Он вернулся к компьютеру и открыл новое письмо. Пальцы зависли над клавиатурой, а в голове шла отчаянная борьба между здравым смыслом и внезапно пробудившимся тщеславием.

"Уважаемые господа", – начал он печатать, затем остановился и стер. "Дорогие коллеги по литературному цеху", – попробовал он снова, но и это показалось ему неуместным.

Наконец, после долгих колебаний, он написал:

"В ответ на ваше письмо хочу сказать лишь одно: вы первые, кто по-настоящему понял суть моего творчества. Я готов обсудить публикацию и дальнейшее сотрудничество. С уважением, Алексей Смирнов."

Палец завис над кнопкой "Отправить". Алексей закрыл глаза, сделал глубокий вдох и, не давая себе времени передумать, нажал на кнопку.

Письмо ушло, и вместе с ним ушла прежняя жизнь Алексея. Он откинулся на спинку стула, чувствуя, как его наполняет странная смесь ужаса и восторга.

"Ну что ж, Лёша", – сказал он сам себе, глядя на своё отражение в погасшем экране компьютера, "похоже, ты теперь литературный гений. Достоевский бы гордился… или, может быть, просто очень, очень удивился".

И тут он начал смеяться. Смеяться над абсурдностью ситуации, над своей внезапной "гениальностью", над всей своей жизнью, которая в одно мгновение перевернулась с ног на голову. Его смех эхом разносился по маленькой квартире, смешиваясь со звуками просыпающегося города за окном.

Алексей не знал, что ждёт его впереди, но одно он знал наверняка: его жизнь больше никогда не будет прежней. Он вступил на путь, с которого уже не сойти, и этот путь обещал быть полным приключений, опасностей и, возможно, настоящего открытия себя.

"В конце концов", – подумал он, вытирая выступившие от смеха слезы, "разве не об этом я всегда мечтал? О жизни, полной смысла и приключений?"