Не ходи ва-банк в раю. Том I

– Внимаю. И?

– Посетишь могилу, а затем – в Москву, через Стамбул и Тегеран.

– А как с последним днём? Ведь сегодня выходит время. И я откланяться готова. Ты только что, в том номере, вселив в мой призрак плоть, твердила мне, что сегодня же я уйду навеки в землю. Пять веков минуло. Я готова. Помянешь только хересом, не портвейном, – с иронией возразила Анна.

– Не время и не место умирать. Ты ведь в этой жизни из России… Повезло, там сам Бог решает, а не я. Всё, без дальнейших прений.

Сестра Инанны

Эйн, юная сестра Инанны, в золотом прозрачном коротком платьице, обняв руками впитавшие золото солнца коленки, сидела на берегу бирюзового залива. С лёгкой, несколько печальной улыбкой смотрела на малюсеньких, косолапых черепашек с вытянутыми шейками, которые, расколов изнутри белые скорлупки, в предрассветной мгле заковыляли к накатывающимся на песок игривым, пенным волнам.

Под первым порывом лёгкого морского бриза тёплый тропический воздух пришёл в движение, потревожив непроходимые, дикие джунгли. Те сначала недовольно ответили шелестом, затем возбуждённо зашумели. По тропикам разнеслось многоголосое птичье песнопение. Природа пробуждалась.

Ветерок, заиграв и в лёгких золотистых волосах Эйн, приподнял их шёлк, легонько защекотал ей шею. Покрутив головой, засмеявшись в ответ на его проказы, девчонка закинула голову назад и, прикрыв большие голубые глаза, подставила лицо со своим милым курносым носиком под его нежные дуновения. Тонким, звонким голоском проронила:

– Ласкай, ласкай, не прогоню. Ведь невинен, не обманешь и не предашь.

Вздохнув, взяла горсть песка и стала пропускать его меж пальцев. Глядя, как ветер подхватил и разносит песчинки, с грустью завершила:

– Мой милый, нежный бриз, мой молчаливый спутник, лишь ты один ничего не просишь за свою любовь.

На волнах заиграл отсвет первых солнечных лучей. Богиня с лёгкостью вскочила на стройные ножки и игриво, поднимая брызги, помчалась по мелководью в океан, выкрикивая:

– Долой хандру, Эйн, ты ведь сильна!

Оттолкнулась и нырнула. Без брызг вошла в синюю стихию.

Прошла по дну средь разноцветных коралловых садов

Прошла по дну средь разноцветных коралловых садов, затем заскользила, уходя в глубину. На ярком ровном дне нашла большую круглую дыру, пугающую своим чернильным цветом. Вниз ногами вошла в неё, начав погружение глубь бездны.

Богиню окружила темень, безмолвие. Пришло давление. Но ей всё было мало. Эйн резко делала гребки, толкая воду вверх. Один, другой и тело послушно, быстро уходило вниз и вниз, где жизни нет. Акула осталась наверху, кружа чёрной тенью в голубом просвете.

Изо дня в день, из раза в раз Эйн опускалась в падину на сотни метров, оттуда глядела в небо на бледный ореол из солнечного света.

«Темень – то, чем наполнена моя душа, а тот далёкий блёклый свет – моя надежда. Ведь Дейв вернётся… Но с каждым разом я погружаюсь глубже, глубже и меркнет свет, – пронеслось в её сознании. – А если я достигну дна? Свет исчезнет? И вера…».

С этой мыслью Эйн зависла в бездне. Осмотрелась, чернь явилась ей отвратной чёрною медузой, которая вот-вот очнётся, устремится вверх и напрочь там закроет её окно надежды. Быстро пошла вверх, ведь богиням не угрожает кессонная болезнь.

Выйдя в светлый подводный мир из впадины, увидела, как акула, выплыв из-за рифа, устремилась к ней, по ходу заглатывая рыб.

«Отвратно видеть! – в мыслях фыркнула богиня. – Как Дейву в голову пришло обзавестись ей? Изваял под себя чудовище. Акулу, не дельфина. Дейв, твой гений – источник зарожденья зла».

Акула тут же под хвостом ощутила кипяток: Эйн слегка проявила раздражение. Спасаясь, тварь устремилась из лагуны в открытый океан. Но под брюхом так и жгло. Богиня злобно улыбнулась вслед. Издеваясь над акулой – мстила Дейву.

Через минуту Эйн шла по мелководью к берегу со скисшим настроением… Оно, так вдруг, взяло и забродило, ведь переходный возраст был и не в таком далёком прошлом. Ох, эти отголоски…

«Сколько можно ждать, терпеть? – уже раздражённо думала она. – Это ощущение неполноценной… Сестра – Вселенная, её материя, энергия и великий разум! А я?»

Приостановилась, зло пнула волну. Сбросив негатив, в более спокойном состоянии, развернулась к горизонту. Ввысь бросила:

– Отец! Я выросла! Успешно правлю в семнадцати галактиках! Проверь на полную дееспособность и дай ещё одну – последнюю. Я докажу, что готова стать Вселенной.

Не получив ответа, топнула ногой, затем подняла отставшую черепашку, с трудом преодолевающую путь к морю. Поднесла к глазам, обратилась к ней:

– Вот-вот. Я такая же, как ты. Вылупилась, барахтаюсь в песке! И Отец про меня забыл. Не видит унижений.

Опять подняла голову к небу, обратилась к Господу:

– У Дейва, на его Земле, в ходу монеты были. Отец, он – язва. Заявил мне как-то, что мы с Инанной – две царицы. В моей казне семнадцать золотых, а у неё – копи в бесконечность уходящие! Ржал, словно жеребец. Отец, я голая принцесса? Он так сказал! Меня заело!

Опять посмотрев на черепашку, швырнула её далеко в море, выкрикнув ей вслед:

– Живи! Да и покажи ещё своей родне, на что способна. А я созрела, чтобы поставить сестру на место. Для меня Бог создаст новую Вселенную. Я ей и буду. А сестрица пусть давится своим величием, но только без меня!

Подхватила кокос, пробила пальцем дырку. Высоко подняв над собой плод, испила из вырвавшейся чистой струи. Прохладная влага несколько остудила пыл красотки.

Мысли потекли в более мирном русле:

«Было бы достаточно и семнадцати. Только за своей границей я – не хозяйка. Дейв где-то там, за моим забором, во владениях сестрицы. Не заглянуть туда: она мне сразу ладошкой по лицу. Да и у себя я… Под патронажем».

С этим и поплелась вглубь острова. На ходу прошептала:

– Дейв скулил перед прорывом… Вселенную ему давай, а Инанну – к чёрту. Но ведь мне она сестра. Скорей всего допрыгался…

Среди диковинных зарослей из распустившихся лиловых орхидей, нависающих лиан и глубоких мхов, в многоголосии пробудившейся природы вышла к небольшому озеру, окружённому отвесными скалами. Стала наблюдать за непрошеной гостьей, ставшей на передние лапы и заглядывающей в открытое окно хижины. Чёрная пантера, почуявшая приближение хозяйки домика, оглянулась на неё и ничего лучше не придумала, как запрыгнуть вовнутрь.

Эйн вошла в дом. За задней стеной особняка, выполненной из хрусталя, виднелись высокие горы со снежными шапками. Не успев полюбоваться открывшимся видом, услышала недовольный рык. Пантера развалилась на диване, предупреждая Эйн, что без боя его не покинет. Богиня присела рядом с хищницей.

– Не рычи. Почему Отец оставил меня на попечение? А сам? Где он? Вконец отвернулся от меня? Что во мне не так? Из-за отношений с Дейвом? Мол богиня не пара Наместнику из смертных… Или проверяет на терпение через страдания? А сам втихую новый мир создаёт. Для меня…

Чуть веселее посмотрев на пантеру, с ехидством добавила:

– Отец мне как-то сообщил, что после того, как успешно управлюсь с восемнадцатью галактиками, я выйду из-под опеки. Он перенесёт меня в другое измерение. Там я стану такой же, как Инанна – бесконечной, вечной!

Пантера потянулась, открыла пасть и зевнула. Всем своим видом показывая, что ей эта тема давно набила оскомину.

Эйн же, прикусив нижнюю губку, подсела к ней и стала гладить. Та замурлыкала.

– Тупая Кошка! Мне тошно, а ты… – схватив зверя за щёки и приблизив лицо к её морде, процедила Эйн. – Ведь я эту планету создала для Дейва. А принимаю клона! Что же с Дейвом?

Со вздохом поднялась с дивана. Вновь обратилась к пантере:

– Пойдём на берег, погуляем. Не могу здесь находиться. Дурные мысли. Приоденусь…

Вновь очутившись у океана, вместе с пантерой наблюдала за восходом

Вновь очутившись у океана, вместе с пантерой наблюдала за восходом. Кошке было приятно общение с юной богиней. В глубине души зверю было жаль её: ветреную, слишком рано познавшую мужчину во всей его ипостаси. Пантера присела рядом, касаясь головой бедра своей повелительницы.