Да, моя королева! Книга первая

– Я понимаю Вас, молодая госпожа! Юные девушки придают очень много значения своей внешности. Но уверяю вас – вы прекрасны!

– Но мне… надо, – почти прошептала Лера, не зная, как объяснить монаху, что зеркало необходимо ей вовсе не для того, чтобы любоваться на себя, а чтобы проверить свои догадки.

– У нас есть большая бочка во дворе. Мы всегда держим в ней запас воды, – сказал вдруг старик. – Если желаете, я провожу вас туда!

– Да-да! Пожалуйста! – обрадованно воскликнула она.

И когда монах плавным жестом указал ей направление, приглашая пройти, поспешила за ним. И правда, в дальнем углу двора, под раскидистым цветущим деревом, ветви которого были усыпаны благоухающими розовыми цветами, стояла вкопанная в землю огромная бочка, доверху наполненная водой.

Не в силах сдерживаться, Лера подбежала к ней и, приподнявшись на носочки, заглянула внутрь.

И тут же с криком отпрянула, закрыв лицо ладонями: в водном зеркале отражалась не она! Девушка, которую увидела там Лера, была кем угодно, но только не Лерой Власовой, двадцатипятилетней девчонкой из маленького провинциального городишки, рыжей, зеленоглазой и конопатой!

Каждый раз, когда она ворчала по поводу этих самых веснушек, мама мягко посмеивалась и говорила, что ее поцеловало солнышко – оттого ее доченька и сама, как солнышко, такая же яркая и светлая!

В то время как из бочки на нее смотрела совсем юная азиатка со светлым личиком в форме сердечка, с раскосыми, приподнятыми к вискам глазами и губками бантиком. Четкий пробор посередине делил черные блестящие волосы ровно пополам, сплетенные над ушами в две тонкие косички, уходившие назад и образующие вместе с остальными волосами ту самую толстую косу, которая, как выяснилось, спускалась ниже ягодиц, стянутая на кончике красной шелковой лентой.

Подобный способ плетения тоже был знаком Лере. Сколько раз в исторических дорамах видела она героинь с подобными прическами!

Она так и стояла, спрятав лицо в ладони, не в силах поверить, что у нее нет теперь даже собственной внешности, столь привычной и понятной.

А потом рядом осторожно откашлялся старый монах:

– Вы в порядке, молодая госпожа?..

Она промолчала, не желая объяснять, что совсем не в порядке. Лере казалось, что старик примет ее за сумасшедшую, если она начнет объяснять ему, кто она и откуда. А он, почувствовав смятение девушки, спросил негромко:

– Вы ведь дочь одной из тех благородных семей, что живут в Ёнджу?.. Как ваше имя, дитя? Мы поможем вам вернуться в родительский дом.

И что она должна была ответить?.. Если не помнила не только своего имени, но и не подозревала вообще – куда ее занесло. А потому просто покачала головой, не зная, что ответить.

– Вы не можете сказать, кто вы? – настаивал пожилой монах.

– Я – не знаю, не помню, – ответила девушка. И ведь ни в чем не солгала.

Лера понятия не имела, кто та молоденькая азиатка, чье отражение показала ей вода из бочки. Ни как ее зовут, ни кем она является. Единственное, что она помнила, и то довольно смутно – это то, что ее привез к обители таинственный незнакомец с закрытым лицом.

Все происходящее казалось ей чьей-то недоброй шуткой, розыгрышем. Она все ждала, что вот-вот откуда-нибудь из-за стены монастырского здания выскочат люди с камерой и радостно закричат: «Сюрпри-из! Улыбнитесь! Вас снимают скрытой камерой!» Но время шло, а никаких телевизионщиков и шоу-мейкеров так и не появлялось. И какой удачей ей казался теперь тот факт, что она понимала язык обитателей монастыря. Она не знала, на каком из существующих (или не существующих в ее мире) языков говорили эти люди, и на каком языке отвечала им она. Непреложным оставался лишь тот факт, что она понимала, и её понимали. А ведь вполне могло бы оказаться и так, как произошло с героиней одного из фэнтези романов, прочитанных незадолго до этого девушкой на известном литературном портале. Там главная героиня (которую, кстати, тоже звали Лерой!) внезапно попала в мир, сплошь состоявший из песчаной пустыни, и первое время оказалась совершенно беспомощной – без знания языка, обычаев и реалий, в которые она оказалась заброшена. Не хотела бы наша Власова оказаться на месте той девушки!

Монастырь со всех сторон окружали высокие, поросшие лесом горы. К обители вела единственная дорога, в сухую погоду утоптанная до каменной твердости. Но Лера подозревала, что стоило пролиться сильному дождю, как она превращалась в полужидкое месиво.

Дорога эта, как выяснила позже Лера, вела в город Ёнджу, центр одноименного уезда. Похоже, именно оттуда и отправлялась на паломничество и поклонение святыням юная аристократка, в тело которой каким-то невероятным образом занесло нашу героиню.

Монахи шептались между собой, что горы кишат разбойниками. Иногда до уединенной обители доходили слуги, что то тут, то там на богатых граждан напали по дороге, молниеносно ограбили и снова скрылись в неизвестном направлении таинственные вооруженные люди. Говорили также и о том, что без особой необходимости эти люди никого не убивали и не калечили.

И девушка подозревала, что хозяйке ее нынешнего тела как раз и «не посчастливилось» пересечься с этими лихими людьми. Но чем могла помешать им юная девушка, что в нее начали стрелять? Возможно, девчонка от страха завизжала или еще как-то выдала свое присутствие в паланкине, в котором затем очнулась Лера, и в нее выпустил стрелу обладатель грубого голоса, которого слышала и она, когда он спорил со своим предводителем.

Ответов на эти вопросы девушке никто не мог дать. Да она и не задавала их никому, опасаясь, что ее примут за сумасшедшую. А посему решила пока не высовываться и сидеть ниже травы, тише воды.

Не выгоняют из обители – и то хорошо!

Конечно, существовали некоторые сложности. Монастырь-то был мужским! В обители Лера оказалась единственной женщиной. И девушка подозревала, что ее пребывание здесь долго не продлится. Монахи постараются как можно скорее избавиться от нежданной «гостьи».

Но пока ей позволяли жить в маленькой келье, где она очнулась в первый раз. Келья эта располагалась в дальнем здании на территории обители. Так Лера могла почти не пересекаться с обитателями этого места. Она по-прежнему общалась только со старым настоятелем, а пищу ей приносил один и тот же молодой молчаливый монах, быстро ставил на низенький столик на трех ножках плоский круглый поднос с глиняной миской и кувшин с водой, а глиняный бокал у Леры был постоянно. Он никогда не заговаривал с ней, и девушка подозревала, что старый настоятель попросту запретил ему это. Однако однажды Валерия не выдержала и задала-таки старцу вопрос, почему тот монах всегда молчит.

И каково же было ее изумление, когда настоятель ответил, что молодой монах дал обет молчания. Девушка подивилась, однако же не стала продолжать расспросы, дабы не вызвать лишний раз подозрение старика.

Ей не пришлось учиться есть деревянными палочками: дома они с мамой иногда в выходные, редко совпадавшие у обеих, выбирались в городское кафе, где заказывали роллы и азиатские салаты, и там подавали палочки. Так что хоть в этом Лера могла не бояться, что оконфузится перед монахами.

Хуже было только с гигиеной. Привыкшая каждый вечер принимать душ пред сном, она ощущала теперь жуткую ностальгию по благам цивилизации своего мира. Но делать было нечего, и ей пришлось приспосабливаться и к этому. Когда впервые девушка спросила настоятеля, где она может помыться, тот несколько мгновений не сводил с нее цепкого взгляда, словно что-то обдумывал, а потом, пожевав бледными тонкими губами, произнес:

– Во дворе есть колодец, воду из которого мы используем для своих нужд. Но неподалеку протекает река. Летом монахи купаются прямо там…

– А зимой? – тут же спросила она.

– Когда холодно – греем воду в больших котлах над костром, – невозмутимо ответил старик. Но в глазах его мелькнуло что-то такое, отчего девушка поняла, что он решил подшутить над молодой барышней, наверняка привыкшей к тому, что этим для нее занимаются многочисленные слуги.

– А моетесь… Где вы моетесь? – поспешила задать вопрос Лера.

– Для этого у нас есть большие бочки.

– Понятно, – выдохнула девушка, стараясь сделать это незаметно.

Глава 5

Лера была еще в монастыре, когда там появился однажды ее таинственный спаситель. Девушка возвращалась из отхожего места – она уже немного оправилась от раны в плече и потихоньку передвигалась самостоятельно, стараясь, однако, не мелькать сильно перед монахами, потому что понимала, что даже если эти люди и соблюдали целибат, не стоило мелькать перед ними слишком часто, провоцируя на ненужные мысли. Лера уже хотела свернуть за угол одного из зданий, как вдруг услышала негромкие голоса. Один из говоривших был настоятель, преподобный Мун. А вот голос второго Лера узнала сразу, хотя и слышала его всего один раз – в тот день, когда очнулась в этом чужом, непонятном мире. Ее музыкальный слух не подвел девушку – это был человек, доставивший ее к монастырским воротам и оставивший там. Так, значит, он знаком с настоятелем? Неспроста тот так спокойно говорит с незнакомцем. Девушка отступила на шаг назад и прислушалась.

Пожилой монах что-то отвечал мужчине, лица которого девушка в прошлый раз так и не увидела – его прикрывал кусок черной ткани. Лера невольно подалась вперед, чтобы лучше слышать.

– Девушка понемногу идет на поправку, но беда даже не в этом. Она страдает потерей памяти – не помнит и своего имени…

– Святой отец, а вы не пробовали расспросить ее о родичах?

– Как же! В самый первый день! Но могу с уверенностью сказать тебе одно – девушка не из простого рода. Ханбок ее был очень богатым, из дорогого шелка. Простолюдины такого не носят.

– Отец мой, откуда же вам знать это, если вы отринули все мирские блага? – в голосе незнакомца прозвучала едва заметная усмешка, но она была беззлобной, скорее дружеским подтруниванием, хотя он беседовал со старым монахом уважительно, как младший со старшим и более мудрым.

– Я тоже не всегда был монахом, – проворчал настоятель Мун, а его собеседник вдруг весело рассмеялся и, снова чуть приглушив голос, произнес:

– Да, я знаю. Вы рассказывали мне это много раз. Вы были великим воином, и враги трепетали, слыша ваше имя. И именно вы научили меня быть милосердным…

– Но, видно, в этот раз что-то пошло не так, если девушка оказалась здесь, раненая и без сознания… – в голосе старого настоятеля послышалось осуждение, и Лера замерла, вжавшись в стену, выложенную керамическими плитками. Она затаила дыхание, боясь даже этим звуком выдать свое присутствие.

А молодой мужчина (а он явно был молодым – голос чистый, звонкий, без хрипотцы и глухости, свойственной тембру пожилых людей) между тем неохотно отвечал:

– Это всё Хван Бо! Его рисом не корми – дай пострелять! А девчонка еще и закричала… У него это до автоматизма отработано…

– Ох, сын мой!.. Не тому я тебя учил…