Невеста на убой

– Ладно, ? она пожала плечами и схватила мою руку. Я хотела выдернуть ладонь, но она сжала ее еще сильнее, лишая меня такой возможности. ? Это приказ короля, пройдите, пожалуйста, за мной.

Она потащила меня по длинным коридорам и винтовой лестнице. Служанки поспешно семенили за нами. Когда мы оказались возле трапезной, но, к моему счастью, прошли мимо, Ника шепотом спросила:

– А я могу обращаться к вам на «ты»?

– Да, ? быстро согласилась я, а Ника прижалась к моему плечу, будто в странной попытке меня приобнять.

Завернув за угол, принцесса остановилась возле той самой двери, за которой я имела несчастье скрыться во время своего неудачного побега.

– Нам сюда, ? радостно возвестила она и поспешила затолкать меня внутрь.

Сейчас комната выглядела куда более освещенной, чем в тот раз. Видимо, виной всему были черные шторы, тогда плотно задернутые на единственном окне. По боковым стенам стояли стеллажи с книгами, которые тянулись от пола до потолка. Кресло, где восседал дракон с серебряными глазами, и стол в комнате были не единственными, теперь она вся была заставлена ими, ? такого я не припомню. Их принесли позже? Зачем убирали?

– Это вторая библиотека. В первую женщинам вход закрыт.

– Не удивляет, ? закатив глаза, отозвалась я на очередную бредовую новость. Вопрос равноправия полов здесь не стоял вообще.

– У нас хорошо относятся к женщинам, их уважают и ценят, ? нахмурилась Ника.

– Но в библиотеку не пускают, замуж возьмут только за сильного сына, а словом обмолвиться ? так вообще позор.

– Не позор! Между прочим, с мужчинами низкого сословия тоже говорят через главных слуг. Благородные девушки свободно общаются с неженатыми мужчинами, а родившие сына дамы удостаиваются права сидеть за одним столом даже с самим Его Величеством!

– Только родившие? ? уточнила я.

Помнится, меня уже сажали с ним за один стол, правда, к еде подпустили только после того, как он ушел. Хорошо, завтрак принесли в комнату, а не потащили опять в трапезную. Не хватало еще и утром наблюдать его обжирания.

– Ирана ? исключение. Ты можешь говорить с кем угодно! Тебе открыты почти все двери! Даже ко мне так хорошо никогда не относились.

Услышав фамильярное обращение к моей персоне из уст принцессы, Зира насупилась, но возражать не стала.

– Разве принцессе кто-то посмеет здесь не ответить?

– Да, для меня существуют те же правила, что и для благородных дам.

– То есть, ты никогда не разговаривала со своим отцом?

– И вижу его только на балах. Дворцовые дамы живут в другой башне, здесь я последний раз была лет пять назад, когда еще сама обучалась.

– Отцы в воспитании детей вообще не участвуют?

– И матери тоже. Детей воспитывает прислуга. Но ты исключение, как я уже сказала, поэтому тебя буду обучать я! ? она гордо расправила плечи и улыбнулась еще шире.

– А они хотя бы видятся с матерями?

– Кто?

– Дети!

– Редко, если только по воле случая.

– Почему? ? я вложила в этот вопрос столько возмущения, что его тон заставил улыбку Ники исчезнуть.

– А зачем? ? искренне удивилась она.

– Как это зачем?

– Ты родился, жив и здоров. Зачем еще нужны родители? Их задача исполнена, дальше уже дело наших собственных стараний и усилий, оправдать врученный нам дар.

Я закатила глаза. Этот мир ? что-то с чем-то!

Глава 6. Смущенная

? Зажгите все свечи, плотно задерните шторы, сдвиньте мебель ? освободите центр, ? отдала приказания Ника, и мои служанки быстро приступили к исполнению.

Пока они суетились, бегая по комнате, принцесса, приставив руку к подбородку, оценивающе озиралась вокруг. В дверь постучали, и Ника с улыбкой кинулась к ней, но увидев на пороге прислугу, разочаровано махнула рукой в сторону одного из столов.

– Поставьте там.

Слуги внесли в комнату большой граммофон, таких я никогда прежде не видела. Двое драконов еле передвигались с этой громадиной. Я с сомнением посмотрела на деревянный столик, которого едва хватит, чтобы уместить диковину.

Моя бабушка коллекционировала эти штуковины. В ее коллекции насчитывалось не меньше двадцати различных граммофонов разных периодов. Правда, после смерти она завещала их сельскому музею. Мама очень расстроилась, что не смогла продать ее наследие. Тогда она только начинала свой бизнес и, как любила повторять: «За это барахло можно было выручить кучу денег!», что естественно бы избавило ее от ряда проблем.

Отношения у бабушки с мамой были, мягко говоря, натянутые. Одна обвиняла другую в неблагодарности, вторая в отсутствии какого-либо участия в своей судьбе. Бабушка всю жизнь проработала в школе, уделяя ученикам больше внимания и сил, нежели своей родной дочери. Она была учителем музыки, отсюда и ее пристрастие к граммофонам. Бабушка считала, что мелодии с пластинок имели «душу». Но со временем, конечно, они стали отдавать противным скрежетом и заикаться, но бабушка продолжала с упоением слушать их музыку. Она всегда повторяла, что и сама уже не молода, но все еще помнит себя прежнюю даже лучше, чем нынешнюю.

Когда я приезжала к ней погостить, то была вынуждена один час утром и два часа вечером «наслаждаться» едва узнаваемыми мелодиями в просторной пристройке с панорамными окнами и подвешенными к потолку плетеными кашпо с цветочными горшками. К слову, бабушка никогда не уделяла цветам должного внимания. Протирая граммофоны каждый день, она частенько забывала позаботиться «о братьях наших меньших». Если пухлый кот Рыжик сам умудрялся находить себе пропитание в виде мышей и птиц, то цветы, к сожалению, были не в состоянии раздобыть себе хотя бы немного влаги. В связи с чем запоминать их расположение было делом бесполезным, так как частенько их просто заменяли на новые, при этом даже не удосуживаясь пересаживать, она просто покупала цветы вместе с новыми горшками и подвешивала в кашпо на место увядших.

Воспоминания о бабушкиной сокровищнице заставили меня подметить и еще одну деталь: я никогда не видела цветов в замке. Здесь вообще не было никаких растений, только камень и железо, еще немного ткани для удобства и убранства. С грустью вспомнив об увядших на моих глазах розах в дворцовом саду с волшебным приходом осени, я вернулась в настоящее, пытаясь тщетно отогнать горькое послевкусие от воспоминаний, теперь кажущихся мне счастливыми.

Граммофон, водруженный на стол. доставал почти до самого потолка своим рельефным раструбом, что, в отличие от привычных моему взору бабушкиных красавцев, был выполнен в виде бутона астры с острыми лепестками, расходящимися в разные стороны. Золотой, под стать дворцовому стилю, он даже внушал некий трепет своим замысловатым орнаментом на черном корпусе и головкой шпинделя в виде волчьего черепа, насаженного на иглу.

– Ах, вот и ты! ? обрадовалась Ника и бросилась на шею вошедшему в комнату мужчине.

Когда она закончила одаривать его тройным приветственным поцелуем и отстранилась, я замерла. Передо мной стоял тот самый белоглазый дракон. Правда, сейчас его глаза, при свете множества свечей, уже не отдавали мерцанием серебра, если бы не тонкая темно-серая окантовка, они бы запросто слились с белками. Дракон был облачен в черные одежды, но, в отличие от одеяния слуг, они были выполнены из очень плотной ткани, мне было сложно определить, из какой именно, думаю, это что-то близкое к драпу. На плече красовался все тот же черный дракон, на поясе висел тяжелый меч, который он поспешил снять и приставить к стене. Затем он с пренебрежением окинул меня быстрым взглядом и, потеряв всякий интерес (если он вообще был), вновь посмотрел на Нику.

– Мне не нравится эта затея. Тебе было лучше выбрать кого-то другого.

– Брось, если ты здесь, то, значит, король со мной согласился! ? отмахнулась Ника. ? И тем более, вы друг другу подходите ? она такая же хмурая и занудная.

Дана еле сдержала смешок, прикрыв растянутый в улыбке рот ладонью. Зира бросила в ее сторону осуждающий взгляд.

– Есть множество других, кто бы с радостью выполнил эту просьбу.

Ника поморщилась.

– Я не хочу других, ? скрестив руки на груди, она недовольно уставилась на дракона. ? Я же для тебя стараюсь, а ты все недоволен!

– Ника, ? устало протянул он, но продолжить мысль не успел.