Серебро. Полночь оборотня

– Три года назад именно ее выбрал король для первого танца дебютанток.

– А последующие два года кого он выбирал? – я поняла, куда клонит Шелли.

– В позапрошлом году он отсутствовал, и бал открывал наследник. Его танец не в счет. Не он решает судьбу своих братьев и кузенов. А вот дебютантка прошлого года, станцевавшая с королем, вышла замуж за сына герцога Мэдора.

– Племянника короля, – я качнула головой. Все при дворе знали, что свадьбу справили, не дождавшись совершеннолетия невесты. Сегодня ее не было на балу по причине глубокой беременности. – И поэтому ты думаешь, что меня прочат принцу Харриту?

– А кому еще? В королевской семье больше нет свободных совершеннолетних мужчин. Второй племянник слишком мал для брачных отношений.

Я помнила, что малышу Эдрину всего десять. Наш король, в отличие от своего сводного брата, герцога Мэдора, отличался величайшей плодовитостью. Правда, с уклоном в женский род. На трех принцев приходилось восемь принцесс. Дочери, как правило, выдавались замуж за границу. Укрепление отношений и все такое. Но принцам Генрик Третий почему–то подбирал только местных девиц. Видимо, не хотел влияния иностранщины при своем дворе.

Я вновь повернулась к столам, вытянувшимся по обе стороны от входа. Ледяные фигуры в человеческий рост возвышались над чашами с напитками, фруктами и сладостями. Хоть братья Вайрих уже держали в руках фужеры для меня и Шелли, вернуться не спешили. Заигрывали с кокетничающими девицами. Те прыскали от смеха и прикрывались трепещущими веерами. Принц Харрит не участвовал в веселье. Попивал вино и время от времени бросал взгляды в нашу сторону.

Я же беспокоилась, что потеряла из виду Ханну Бушер. Вот только что она стояла среди подруг, выделяясь врожденной красотой и элегантностью, а тут словно сквозь землю провалилась. Я даже поднялась на цыпочки, но никак не могла найти красные перья, украшавшие прическу Ханны. Она и тут выделилась. Я была так занята съедавшей меня ревностью, что поддерживала разговор с Шелли, практически не вдумываясь в слова и не придавая значения ее пророчеству.

Король покинул веселье не прощаясь. Музыканты, видимо, только этого и ждали. Грянула громкая музыка, и пары потянулись к центру залы. Розовые лепестки, что безжалостно топтались полчаса назад, уже убрали. Сохранился лишь их нежный аромат.

– Мы умрем от жажды, если сами о себе не позаботимся, – Шелли с треском захлопнула веер. – Мои братья и не думают торопиться.

Она решительно направилась к столам, потянув меня следом. Я понимала, что ее туда гонит. Подруга боялась, что ее опять не пригласят. Добрая, смешливая, при дворе она не считалась красавицей. Полноватая, курносая, с вечно пылающим румянцем и пухлыми влажными губами, она снискала в обществе осторожное определение «милая девушка», что несказанно ее оскорбляло.

«Что значит, милая? – кипятилась она. – Я понимаю, милый ребенок, милая собачка, но милая девушка? Это о чем?»

«Это о ком, – говорила я, пытаясь ее утешить. – Когда ты улыбаешься, у тебя на щеках появляются милые ямочки. Когда ты говоришь глупости, они тоже очень милые».

Я не дошла до столов. Меня перехватил Вито.

– Я думала, ты уже целуешься с Ханной Бушер.

Я была готова вырвать свой язык за несдержанность, но остановить себя не могла. Плохой Вито учитель. Очень плохой. Пороть меня надо, а не тыкать деревянной шпагой в бок.

– С чего ты взяла? – его глаза сделались холодными.

– От тебя пахнет ее духами.

Врать надо уметь. Час волка прошел, поэтому за мужским парфюмом я не могла угадать постороннего запаха, да и к Ханне я не приближалась. Однако у меня получилось. Аурелио сбился с шага.

– Это не твое дело.

– И давно вы в любовниках?

– Если ты не замолчишь, я выведу тебя из зала.

– А, так вы встречаетесь тайно!

Вито остановился. Если бы он не опомнился, что окружающие замечают наш нервный разговор, на моем предплечье к завтрашнему дню расцвел бы огромный синяк.

– Разрешите пригласить вашу даму?

Я ненавидела Вито. Аурелио с легкость отдал меня в руки младшего принца. Он даже был ему благодарен!

– Позаботьтесь о моей сестре, – произнес он, прочитав по моим губам брошенное оскорбление «Трус!».

Развернувшись на каблуках, Вито удалился. Вито ушел! Я готова была бежать следом, чтобы закончить разговор, но послушной овцой поплелась за Харритом. Нельзя устраивать прилюдные скандалы.

– Вы поссорились? – принц притянул меня к себе за талию. Ждал, чтобы попасть в такт и начать выводить па.

– Я не хотела с ним танцевать, – буркнула я, отводя глаза в сторону. Надо же было объяснить, почему Аурели волок меня за руку.

– Редко какие братья хотят танцевать с сестрами, – Харрит кивнул на Шелли, танцующую со Свиргом. У того было лицо обреченного на смерть человека.

– А почему бы вам не пригласить Шелли?

– Она милая девушка, но я решил прийти на помощь лорду Аурелио.

Я задохнулась от несправедливости.

– Мужское единство, – мягко рассмеялся Харрит.

Если бы не моя влюбленность в Вито, я бы с самого начала бала отметила, насколько привлекателен младший сын короля. Я видела его и не раз. Дворец только кажется большим. Правда, прежде мне не приходилось так тесно общаться с Харритом, поэтому сейчас я украдкой рассматривала принца и, словно в отместку Вито, подмечала его яркие черты. Густые волосы того чудесного оттенка меди, что на солнце кажутся почти рыжими. Непослушный завиток на высоком лбу – о таком моя деревенская нянька говорила «корова зализала». Глубоко посаженные, но большие глаза, в которых прячется добрая ирония. Нос правильной формы. Мягкий рисунок губ. Легкая небритость – эта небрежность придавала принцу особое очарование.

Пусть Харрит не такого высокого роста, как Аурелио, но гибкий и подтянутый. Под моей ладонью чувствовались крепкие мускулы. И такое же, как у Аурелио, пренебрежение к драгоценностям. Лишь родовое кольцо Плагертов на среднем пальце. Вито тоже носил перстень, но на указательном. Я помню, в детстве он не разрешал до него даже дотрагиваться. Тогда перстень висел на цепочке на шее Аурелио. Лишь когда он сделался взрослым, кольцо заняло место на его руке.

Черт, я опять сбилась на мысли о Вито.

– Может, выйдем на веранду? – Харрит поклонился мне, что означало конец танца, и я быстро изобразила ответное приседание. Все–таки хорошо, что Аурелио вымуштровал меня. Я ни разу не сбилась, хотя почти не слышала музыку.

– Да, – я кивнула. – Еще попить бы. Братья Вайрихи так и не принесли нам воды.

Харрит вновь мягко рассмеялся. Выведя меня на слабо освещенную и безлюдную веранду, посадил на скамью.

– Я принесу. Никуда не уходи.

– Ну, я же тебе говорила о планах короля, – из тени за дверью украдкой выглянула Шелли. – У Его Высочества к тебе явный интерес.

– Что ты здесь делаешь? И почему одна?

– Прячусь. Видишь вон того толстяка? Это барон Гаумб.

Я чуть привстала, чтобы разглядеть крупного мужчину, промокающего платком лоб. Он беспокойно шарил глазами по залу.

– Братья, сволочи, нашли мне партнера по танцам. Сплавили дружку по картам. Вот, говорят, тебе хорошая партия на весь вечер.

– Ну, вроде, он не так плох, чтобы прятаться от него. И вовсе не толстяк. Крепкий, да, но без дряблого живота и второго подбородка.

– Он, может быть, мне и понравился бы, но я для него не девушка, а отработка долга. Это как–то неприятно.

– Что за долг?