Ну, здравствуй, жена!

– И почему не попросила зажечь свечи?

Портреты родственников, выполненные в полный рост, мрачно поблескивали золочеными рамами. Изегер, пока приближался к своей гостье, кожей чувствовал, как нарисованные глаза отца прожигают ему спину.

Леди Дэйте стояла у окна и смотрела в сторону крепостной стены.

– Смотри, кто там! – не оборачиваясь, произнесла женщина, талию которой перехватывал высокий пояс. Слишком широкие бедра прятались под складками юбки.

Изегер беспокойно проследил за взглядом Дейте, ожидая увидеть бегущую Джулию.

«Уф! Всего лишь креклик!»

Птица с ярким оперением взмахнула крыльями и камнем упала куда-то вниз, а через мгновение взвилась с добычей в цепких когтях.

– Говорят, если выпить кровь креклика, то кожа будет светиться. Может, прикажешь своим людям поймать одного?

– Пусть живет, их слишком мало осталось.

– Я хорошо заплачу!

– Зачем тебе? – произнес Изегер, когда Дэйте повернулась к нему лицом, на котором не было ни одной мало-мальски заметной морщины, свойственной истинному возрасту женщины. – Смотри, еще одно зерно саара, и тебя можно будет качать в колыбели.

Дэйте растянула и без того широкий рот в улыбке.

– А тебе опять перепало от урийцев? Вот почему даже безобразный синяк тебе к лицу?

Она подошла ближе, положила на запястье кавалера руку, заставив идти туда, куда ей захочется. А Дэйте хотелось в сад.

Узкие дорожки между роняющими листву деревьями и вечнозелеными кустами заставляли идти, тесно прижимаясь друг к другу. Дэйте была чуть ниже Изегера, а потому он хорошо видел и веснушки, густо покрывающие ее лицо, и тонкие рыжеватые волосы, пухом растущие над верхней губой.

Как бы Дэйте ни старалась, природу обмануть была не в силах. Зерна саара возвращали ее в то время, когда активно шло созревание и на юношеской коже так некстати появлялись прыщи. И только несвойственный юным девам цепкий взгляд карих глаз выдавал, что их обладательнице в этом году исполнялось сто пять лет.

– Хочешь, я подарю тебе одно зерно? Будем вместе пускать пузыри.

– Нет, спасибо. У меня есть более приятное занятие, чем мочиться под себя.

– Фу, негодник!

Вдоль крепостной стены с корзиной в руке шла Эрдис. Завязки ее простой рубашки были распущены, что позволяло видеть и крепкую грудь, и глубокую ложбинку между полушариями. Грубая ткань скрывала лишь соски.

Заметив лорда, Эрди улыбнулась, но под потемневшим взглядом его спутницы стушевалась, схватилась свободной рукой за ворот, поспешно прикрывая свои прелести.

– Вижу, какое у тебя приятное занятие, – как можно более равнодушно произнесла Дэйте, но по дрогнувшим на предплечье Изегера пальцам легко угадывалось, с каким удовольствием она сжала бы их на белой шее служанки, посмевшей быть такой привлекательной. Дэйте, обильно украшая бюст оборками, старалась скрыть еще один недостаток – плоскую грудь. – У тебя слишком низменные желания.

– Тебе бы тоже не помешало отведать такого удовольствия, – Изегер остановился.

Их взгляды встретились. В его глазах затаилась насмешка, в ее – ожидание.

– Пока не поздно, роди ребенка и передай ему свой дар, – лорд похлопал по женской руке, затянутой в тугую перчатку. – Ты последняя из тех, кому подчиняется магия саара. Зачем упрямиться?

– Да пускай хоть все передохнут без моих зерен.

– Ты стала злой…

– Я выйду замуж только по любви. И ты знаешь, от кого зависит, рожу я ребенка или нет.

– Значит, магам Агрида грозит вымирание от старости, – он словно издевался.

Дэйте ущипнула Изегера через рукав камзола.

– Я подожду, когда вернется твой строн. Я терпеливая. И не отступлюсь.

Если бы не боль, причиненная ее пальцами, Дэйте определенно озадачилась бы, отчего Изегер вздрогнул.

– Что этот мальчишка там делает? – она показала рукой на фонтан, возле которого прыгала знакомая фигура в штанах.

– Проклятый Валаах! – едва слышно выругался Изегер.

Его «жена», меняя ноги, то поднималась на невысокий борт водоема, то спускалась вниз, держа при этом руки на талии. Застывшие по центру фонтана каменные фигуры морских дев таращили на «попрыгунью» глаза. Их рты, из которых летом выстреливали тугие струи подкрашенной воды, были открыты от удивления. Так, во всяком случае, казалось Изегеру, тоже не сумевшему скрыть свое замешательство.

Лицо Джулии раскраснелось, хвост бил по спине, но она с упорством скаковой лошади раз за разом брала препятствие. Амулет лорда Ханноров прыгал по ее груди и, если бы Дэйте сделала с десяток шагов ближе, наверняка узнала бы его.

– Давай не будем смущать мальчика, – Изегер обнял гостью за плечи и потянул в другую сторону. – Он отрабатывает наказание. Я велел ему тысячу раз забраться и спрыгнуть с фонтана.

– За что ты так с дитем?

– Дитя напилось кремвиля и провалялось всю ночь на лестнице. Пойдем, я покажу тебе пойманного недавно аргуда. У него рога как вон то дерево.

В зверинце плохо пахло, и гостья прижала к носу надушенный платочек. Проходя мимо клетки с полосатым тайком, чья шерсть из-за редкости животного весьма высоко ценилась, Дэйте остановилась.

– Меняю шкуру тайка на зерно саара, – ее глаза горели. В Агриде каждая женщина знала, что достаточно чудом раздобыть свалявшуюся шерсть горной кошки, которую она оставляет по весне на кустах и острых камнях, связать из нее корсет, и через месяц талия будет такой же тонкой, как у знаменитой танцовщицы королевского театра Ильды Гер. Поговаривали, что она даже спит в корсете.

– Мой тайк слишком хочет жить, – Изегер просунул руку за прутья, и кошка ткнулась в ладонь холодным носом, а потом, урча, потерлась лобастой головой.

– А куда ты деваешь шерсть после линьки? – надежда женщины, мечтающей стать красивой, не умирала.

– Мы делаем стельки в сапоги. Ты же знаешь, зимой без них в горах не выжить. А страже порой сутками приходится находиться на ногах.

– Когда-нибудь, – Дэйте повернулась к Изегеру, и ее лицо исказила злая усмешка, – ты будешь умолять меня забрать эту кошку.

– Очень надеюсь, что этого не случится, – его взгляд тоже потемнел. – Я лучше выпущу ее на волю.

Дэйте резко развернулась и дерганным шагом направилась к выходу, даже не взглянув на красавца аргуда, что задевал рогами потолок своего вольера.

У дверей она столкнулась с Эрдис, которая не смогла скрыть улыбку.

– Пошла вон, подстилка! – Дэйте с силой стукнула ногой по корзине, стоящей на полу, и морковь, приготовленная для зверей, рассыпалась по полу, устланному соломой.

– Что поделать? Я не могу отказать своему лорду, – потупив глаза, прошептала Эрдис. Кончики ее ушей покраснели, словно она на самом деле стыдилась своей роли в спальне лорда Ханнора. – Но он так любит целовать мою грудь.