Ну, здравствуй, жена!

Ну, здравствуй, жена!
Татьяна Абалова

Природа щедро одарила лорда Ханнора и статью, и умом, и способностью творить редкие заклинания, но произошедшее несколько десятилетий назад событие низвело его до положения изгоя, запертого в родовом замке. Он стал тем, кому ни одно знатное семейство Агрида не отдаст в жены дочь, а потому никогда у него не будет первенца. Вместе с Изегером умрет и магия рода Рвущих Пространство. А все из-за пропавшего амулета, без которого заключение брака невозможно. И вот когда надежда почти иссякла, когда на исходе оказались зерна, продлевающие жизнь, случилось невообразимое – амулет вернулся… на шее незнакомки, которая теперь по законам Агрида считается Изегеру женой.

Татьяна Абалова

Ну, здравствуй, жена!

Пролог

Как часто, не повинуясь отцовскому желанию, мы бунтуем и бежим прочь, гонимые ветром странствий. Но дороги, как бы не петляли, рано или поздно приводят нас назад. Оказавшись у родного порога, оставив свое измученное сердце где-то в иных мирах, прислушайтесь, может быть, чужое бьется за двоих.

Над горным хребтом медленно поднималось красное светило. Его лучи лениво ползли по камням, разгоняя тьму и превращая седую изморось, все чаще появляющуюся на жухлой траве, в искрящуюся росу.

Осенний ветер, не в пример небесному брату, носился по ущельям, рвал в клочья туман и теребил стяги на шпилях башен неприступной крепости, не одну сотню лет стерегущей путь в благословенный Агрид.

Горы, а вместе с ними и замок, просыпались.

В открытое окно доносились щебет птиц, крики пастухов, гонящих отару к реке, конское ржание, цокот копыт по мосту, который со скрежетом опускали для отряда, возвращающегося из ночного дозора.

Хозяин замка лорд Изегер Ханнор лежал на просторном ложе, положив руки под голову, и не мигая смотрел на перекрещивающиеся балки потолка. Но не рисунок на почерневшем дереве, и тем более не паутина, легкой вуалью взлетающая под порывами ветра, привлекали его взгляд. Мужчина размышлял. О прошлом, так зло посмеявшемся над ним, о будущем, которое могло оказаться еще злее.

Изегер был одним из богатейших людей в Агриде – мире, где владеющие магией составляли особую касту и смотрели свысока на обделенных даром. Природа щедро одарила лорда Ханнора и статью, и умом, и способностью творить редкие заклинания, но произошедшее несколько десятков лет назад событие низвело его до положения изгоя, запертого в родовом замке. Он стал тем, кому ни одно знатное семейство не отдаст в жены дочь, поэтому у него никогда не будет первенца, которому он смог бы передать свои знания. Вместе с Изегером умрет и магия древнего рода.

А все из-за пропавшего родового артефакта, в миниатюре повторяющего герб Ханноров – перекрещенные руки, запястья которых обвивает змея.

Без строна заключение брака невозможно, ведь амулет – хранитель магии. Его надевают на шею новорожденного, чтобы тот с детства впитывал знания предков. При совершении брачного обряда строн переходит от жениха к невесте, которая познает магию новой семьи и пополняет амулет магией своего рода, но носит она его лишь до тех пор, пока не родит сына. И тогда амулет занимает место на шейке новорожденного. Знания копятся, сила магов крепчает. И однажды могущественный род может сделаться королевским. Но стоит прервать связь поколений, утеряв строн, и древний род прекратит свое существование. Вот с какой бедой столкнулся лорд Ханнор – последний из магов Рвущих Пространство.

Изегер вздохнул.

Из-под простыни показалась женская рука, которая змеей скользнула по его груди и замерла у плеча.

– Эрди, тебе пора, – продолжая смотреть в потолок, мужчина мягко убрал руку.

– Милорд, можно, как стемнеет, я опять приду? – с кровати поднялась, отбрасывая простыню, светловолосая девушка. Ее растрепавшаяся коса и тело со следами поцелуев яснее ясного говорили о страстной ночи в объятиях хозяина.

Эрдис медленно, оттягивая момент расставания, собрала с пола вещи, и, не одеваясь, направилась к двери. У порога она обернулась, надеясь, что лорд провожает ее взглядом. Тем самым – горящим, жадным, каким он смотрел на нее в первый раз. Но нет. Лорд Ханнор уже забыл о ее существовании – скрипнула дверь, а он так и не отвел глаз от скрещенных балок.

– Ты женишься на дочери лорда Витро, иначе…

– Что иначе? – юный Изегер, которому только вчера исполнилось шестнадцать, зло смотрел на отца. – Свяжешь меня и заставишь произнести слова брачного обета? Да я лучше рот себе зашью, но не скажу этой старухе, что беру ее в жены.

– Дэйте всего лишь двадцать пять лет. Лорд Витро дает за ней такое приданное, о каком мечтает каждое знатное семейство Агрида. Венец, усиливающий магию, меч непобедимого Гестиха, десять зерен саара…

– Отец, зачем мне зерна саара, если я не представляю, как провести с ней одну ночь? Века рядом с нелюбимой женщиной, похожей на жабу?

– Магия ее рода передастся вашему сыну, и род Ханнор, наконец, будет равен королевскому.

– Вот и женись на ней! – сын упрямо тряхнул смоляными кудрями, доставшимися ему от матери. – Забери себе зерна саара и живи с этой ведьмой долго и счастливо!

– Мальчишка! – звук пощечины разрезал воздух. – Завтра же оденешь строн на шею Дэйте!

Дверь с грохотом захлопнулась, отрезая путь на свободу.

Изегер в бессилии опустился на пол. Он был еще слишком неопытен, чтобы самостоятельно раздвинуть пространство и покинуть темницу. Злость и обида душили его.

– Мама, – позвал Изегер тень своей матери, умершей при его рождении. – Помоги! Подскажи, что делать?

Она появилась перед ним как всегда безмолвная. Прозрачная рука тронула щеку сына, но не смогла вытереть слезы, которые он не замечал. Слабая улыбка мелькнула на почти стершихся чертах лица. Чем больше проходило времени со дня смерти, тем бледнее становилась тень. Год-другой и лишь дуновение ветра останется от той, что поддерживала сына даже после перехода в загробный мир.

Изегер закрыл глаза, отдаваясь ласкам матери.

Будь мама жива, она не позволила бы продать сына за десять зерен саара.

Как бы он хотел исчезнуть, раствориться в пелене пространства, чтобы отец понял, что сын и его счастье – вот что главное, а не место рядом с королевским троном.

Строн обжег кожу.

Изегер приложил руку к амулету и почувствовал, как тот пульсирует. Открыв глаза, юноша закричал от ужаса – тень матери таяла на глазах, а тянущиеся от нее серебристые нити обволакивали строн, заставляя его светиться.

– Не надо, мама! Нет!

Еще мгновение и в воздухе растаяла последняя нить.

– Что же ты наделала, мама?

Она отдала амулету те крупицы магии, что позволяли ей приходить из мира мертвых, в разы увеличив мощь родового артефакта.

Изегер усмехнулся. Он словно наяву увидел, как вытянулись лица его отца и приехавших на свадьбу лорда Витро с дочерью, когда они не нашли юного жениха в запертой комнате. В это время Изегер находился так далеко, что даже венец, усиливающий магию, не позволил бы отцу добраться до него.

Года летели со скоростью штормового ветра. Изегер научился разрывать ткань пространства так же легко, как если бы он резал подтаявшее масло ножом. Он вскрывал мир за миром. Где-то задерживался надолго, откуда-то бежал, не медля ни минуты, но ни разу у него не мелькнула мысль вернуться домой. Ровно до тех пор, пока он не попал в мир, где шла война.

Разрыв пространства и разрыв боевого снаряда случились одновременно, и контуженого мага отбросило в лужу, где уже лежал мертвый солдат.

Ночью на поле боя появились мародеры, и полумертвый Изегер лишился ботинок, куртки и штанов, которые приглянулись местным крестьянам. Они, стоя над ним, долго дивились, до чего хорошо научились шить лягушатники – одежка казалась не изнашиваемой.

Изегер помнил, как взрывалась болью голова, когда его вместе с раненными русскими солдатами везли на разбитой телеге в лазарет, где воинов выхаживали барышни из дворянок, в патриотическом порыве ставшие сестрами милосердия. Белый фартук с красным крестом на груди, длинная косынка, низко надвинутая на лоб, взгляд, полный сострадания. Верочка Ртищева не отходила от него ни на шаг, ласково называя Изей. Мягкие белокурые локоны, добрые, неожиданно темные, как летняя ночь, глаза и пухлые губы, которые она облизывала в минуты волнения – все Изегеру казалось необычным в этой чистой, немного наивной девушке. Неудивительно, что между ними вспыхнула любовь. Контузия пришлась как нельзя кстати – Изя мог сослаться на частично потерянную память, чтобы не выдумывать нелепицы о своем происхождении. Для нового мира Изя оказался кладезем всякой премудрости, все в его руках горело и спорилось, и через год он сделал на своих изобретениях состояние, а потому был принят и обласкан вдовой Ртищевой. Евдокия Кирилловна благословила молодых на брак.

В феврале семнадцатого года они сыграли свадьбу, где жених помимо приобретенного у придворного ювелира Кехли бриллиантового кольца, подарил невесте единственную вещь, что всегда была при нем – кулон в виде двух скрещенных рук, овитых змеей. Сделал это Изя торжественно, надев украшение на обнаженную невесту, лежащую на брачном ложе. Невеста тут же потеряла сознание.

Карета скорой помощи увезла Верочку в земскую больницу. Ее вызвалась сопровождать Евдокия Кирилловна. Больше жену Изегер никогда не видел. За ним, разрывая пространство, явился отец и применив самое сильное заклинание повиновения, вернул сына в Агрид.

На следующее же утро Изегера, находящегося в прострации, вывели к невесте. Девица Дэйте Витро, которой уже стукнуло тридцать два года, подпрыгивала от нетерпения, предвкушая, как окажется в объятиях статного красавца, каким стал Изегер за время своего отсутствия. Но когда пришла пора одеть на шею новоиспеченной невесты строн, его при Изегере не обнаружили. Мало того, маг пришел в себя и вспомнил, что он уже женат и подарил амулет своей избраннице из далекой России.

В этом месте воспоминаний Изегер нуждался в выпивке. Он резко встал с ложа и, не накидывая халат на нагое тело, выглянул в коридор, где у двери всегда дежурила охрана.

– Пришлите слугу с кремвилем.

Напиток, обжигающий горло, очень быстро затуманил мозг, и Изегеру стало не так больно вспоминать то, что произошло после того, как он, разрывая пространства, вернулся в Россию.