Дневники фаворитки

– Бежать надо.

– Тю! Опять бежать надумала. Куда с таким животом?

– Не сейчас, так потом, – я не унималась. И план уже придумала. – Велица, только ты мне можешь помочь. Надо сделать все тихо, чтобы никто не догадался, куда я делась.

– Думаешь, искать не будут?

– Не будут, если пеленки на скалы бросить. Мол, не в себе после родов была, взяла дитя в руки и в море бросилась.

– Ну ты дурная…

– Я жить хочу. Где-нибудь далеко-далеко, даже, может быть, не в этой стране. И не говори, что жить не на что. Посмотри, сколько у меня королевских подарков.

– А о Таллене ты подумала? Ведь его дитя в тебе.

– Бастарда никто не защитит. Даже отец. Наведут порчу, как на Фиордес, и виноватых не найдешь. А не дай боги, у меня сын родится, да раньше законного, так и вовсе смута может начаться. Ну и что что бастард, и бастарды королями становятся.

Хоть и училась плохо, но на меня произвела впечатление история бастарда, захватившего власть в соседнем королевстве. Кто встанет против сильного сына короля, на сторону которого перешла армия? Настоящий-то чудил, чуть страну не разорил, вот и пришло как нельзя кстати обнародование известия, что не один у короля сын. Есть постарше и поумнее.

То ли приведенный пример на Велицу подействовал, то ли слезы мои, что могли навредить ребенку, но согласилась она с первой частью плана.

– Ладно, перевезу я драгоценности к своей сестре. Никто не подумает, что у нее такая ценность дома хранится. Живет ее семья скромно, детей трое, скоро четвертый появится.

– Вот и хорошо! Никто не станет допытываться, откуда пеленки во дворе сушатся. Сначала к ней переберусь, а потом, как дитя окрепнет, новое место найдем. И документы мне бы какие сделать, а, Велица?

Дракониха с сомнением покачала головой. Я ее понимаю. Какая-то девчонка толкает против воли короля. А ну как дознается, что не погибли мы на скалах, а прячемся у сестры Велицы?

***

Вещи собирали вместе. Сложили в ларец все драгоценности, сунули его на дно короба, сверху платье, расшитое жемчугами.

– Может, его не надо отправлять? – Велица придержала мою руку. – Вдруг Таллен заявится, скажет, надень?

Я рассмеялась.

– На такой-то живот? Да и не заявится, пока супруга благополучно не разродится. Разве же я не понимаю, что не она его силой в столице держит. Ему показать надо, что они вместе к великой радости готовятся. Хватит ей унижений с его фаворитками.

– А после?

– А после нас уже здесь не будет. Тут жемчуга на три жизни хватит.

Перед тем, как затянуть ремни на коробе, я остановила Велицу.

– Подожди. Давай я еще туда одну вещицу положу.

– Ценная?

– Только для меня, – я вытащила из-под подушки дневник.

– Тю! Книжка!

***

Я заканчиваю писать. Трудно сказать, как сложится моя жизнь. Переживу ли роды? Если все случится, как задумано, буду в старости перелистывать страницы этого дневника, и вспоминать, как круто изменилась моя жизнь после всего лишь трех слов незнакомца, произнесенных в день моей свадьбы: «Право первой ночи!». Любила ли я короля? Сейчас трудно сказать, чувства переполняют меня. Наверное, я его просто простила. И благодарна, что вновь не подверг унижению, позволив почувствовать себя женщиной. Женщиной, ждущей дитя.

Глава 15. Дочь непокорная

– Нет! Не может быть! А где продолжение?! – София вертела рукописную книгу так, будто непременно должно отвалиться второе дно, способное явить описание дальнейшей жизни знатных любовников, и при этом чувствовала себя глубоко обманутой. Она ненавидела истории с открытым концом, порождающие кучу вопросов, а тут как раз такая. Что стало с Миленой? Осуществила она побег или так и осталась жить в Драконьем замке? Кого родила? Встретилась ли с королем? И где описание, как пережила Большую волну?

В то, что история из реальной жизни, София безоговорочно верила. Во всяком случае, ей очень хотелось, чтобы герои имели своих прототипов. Главным аргументом в сторону правдивости была Большая волна, которая когда-то на самом деле накрывала южное побережье Дамарии. О ней рассказывал отец. Он искренне сожалел, что грандиозное стихийное явление больше не повторяется, хотя гигантский Селлар все также в положенный срок появляется на небосклоне рядом с крошечным Кархом. Магические жемчужины, даже самые слабые, из года в год дорожали. Их становилось все меньше, а новые без Волны не обладали достаточной силой.

– Да, смотреть на Большую волну было жутко, но до чего же красиво! Дух захватывало! – отец большим пальцем приминал табак в трубке, совал ее в рот, но так и не разжигал. Матушка ревниво следила за тем, чтобы отец не курил при детях.

«Ха! При детях! Младшему Дарилу уже пятнадцать, старшему Вазеку так вообще под сорок», – София согнала с босой ноги божью коровку. Прикусила стебелек, легла на траву и мечтательно уставилась в небо. Ей до жути хотелось оказаться в том самом Драконьем замке на смотровой башне в миг, когда над головой несутся тонны воды.

– Софи! Софи!!! Дрянь такая!

София резко села, схватила книгу и судорожно заметалась, не зная куда ее деть. Сначала бросила на нее венок из одуванчиков, но алый корешок выдавал с головой. Подумала было зашвырнуть в кусты, но побоялась, что переплет не выдержит полета и развалится – тогда точно не отвертеться, и Гелена поймет, кто выкрал у нее личную вещь, поэтому не нашла ничего лучшего, чем прикрыть дневник юбкой.

– Это ты рылась у меня под тюфяком? – на поляне появилась разъяренная сестра-близнец. София до сих пор не понимала, почему их считают близнецами: она против Гелены выглядела как породистая лошадка против изящной козы. Единственное, что можно было с натяжкой назвать одинаковым в сестрах – белокурые локоны. На этом сходство заканчивалось. Одна с хрустально-голубыми глазами (в главу семейства Паву Вежанского), другая с темными, будто намокший камень – точно такие же у матушки Радуцы. И эти глаза метали молнии. Но сестре совсем не было страшно: гнев близняшки все равно, что гнев блохи, направленный на собаку. Неприятно, но не смертельно. Софи могла остановить ее одним движением – просто упершись ладонью в плоскую грудь, и Гелена ничего не смогла бы сделать. Разве что изрыгать проклятия. В кого она уродилась тонкокостной и хилой, ломала голову вся родня. Про таких говорят – плюнь, переломится. Саму Софи трудно было переломить. Переломить, переспорить, переиначить.

– Под каким тюфяком? – она удивленно вскинула брови.

– Ты дуру из меня не делай. Признавайся, куда спрятала книжку? Иначе…

– Иначе что? Маме расскажешь? Тогда я покажу ей твой альбом с рисунками. Ей очень понравится, каким ты там предаешься мечтам…

Сестра задохнулась от негодования. Близняшка и близко не догадывалась, что София обнаружила ее тайник, куда она прятала альбом с неприличными рисунками. Влюбленная в сына старосты, Гелена рисовала сценки поцелуев, объятий и прочих откровенных действий, где главными героями была она сама и божественно красивый Бохарт. В реальности ничего такого не происходило: «возлюбленный» был гораздо старше шестнадцатилетних близнецов, а потому вовсю гулял с девушками посочнее и побойчее.

– Корова! – Гелена топнула ногой и сжала пальцы в кулаки: бессильная злоба не находила выхода. В косу вцепится не сможет, как бы без своих волос не остаться, ударить тоже – ответ не замедлил бы прилететь. Вот и оставалось только шипеть: – Чтобы тебе рожу твою наглую перекосило!

– Что тут у вас опять? – из-за кустов выросла медвежья фигура Дарила. Хоть и был он младшеньким в семье Вежанских, обскакал ростом не только близнецов, но и старших братьев, двое из которых служили в егерских войсках. А туда мелких не берут.

– Она опять рылась в моих вещах! – Гелена выставила указательный палец, радуясь внезапной подмоге. Брат жалел «убогую», поэтому всегда держал ее сторону.

– Верни то, что взяла, – сурово произнес он. – Иначе…

– Что иначе? – София с беспокойством наблюдала, как брат закатывает рукава. Гелена противно хихикала, что уже совсем никуда не годилось. – Побьешь? Я это, Дарусик, переживу. Но переживешь ли ты, когда Бохарт узнает, что ты подглядываешь, как они с Ялей голышом в озере купаются? Лично видела твой зад в кустах.

– И как это ты ночью один зад от другого отличила? – вступилась за брата Гелена, расстроившись, что тот прекратил закатывать рукава.

– А откуда ты, Гелька, знаешь, что дело было ночью? Неужели сама в тех кустах сидела? А я-то все думаю, откуда ты знаешь, как Бохарт голым выглядит? Надо бы ему твои рисунки показать, пусть оценит, каким достоинством ты его наградила…

Договорить она не успела. Брат схватил за ноги и поволок по траве.

– Ой, моя книжка! – воскликнула Гелена, обнаружив ту на освободившемся месте, и счастливая поскакала впереди палача и его жертвы.

– Пусти! Пусти, гад! – Софи дергалась всем телом, но от этого ее положение становилось все более позорным. Платье задралось выше пупа, и она светила на всю округу испачканными в зелени панталонами.