Её Дневник

«Без секса…»

Милана. Время 21:56 

«Да».

Лера. Время 21:56 

"Капе-е-ец… А я с сексом ещё ни разу. Может, тоже себе бабника найти, а? На разок-другой)) Они уж точно знают, как у нас под юбкой всё устроено».

Милана. Время 21:57 

«Ты чего, Лер? У вас вроде с Серёжей все хорошо».

Лера. Время 21:59 

«Хорошо. Но до конца у меня ни разу не получалось. Может, во мне проблема, не знаю. Сережа вроде старается… Имитирую, чтобы не расстраивать».

Милана. Время 21:59 

«Блин, Лер. Не майся дурью! Никаких бабников тебе не надо! Всё у вас ещё получится».

Лера. Время 22:00 

«Легко тебе говорить, когда партнёр опытный. Всё как надо сделает. Ладно, закроем тему. Тебе вот совсем не интересно про няню свою узнать? Или Воронцов все мозги напрочь расплавил за этот вечер?»

Милана. Время 22:01 

«Так она что, реально существует? Я думала, это для меня уловка, чтобы из дома вытащить!»

Лера. Время 22:02 

«Существует, конечно же! И пока ты там с Воронцовым мирилась, мы к ней ездили. Блин, подожди, мама зовёт!»

Милана. Время 22:41 

«Лер, ну ты куда пропала? Я уже вся извелась. Нельзя же так!»

Лера. Время 22:50 

«Извини, мелкую надо было спать уложить. Беда с этими зубками! Мамка уже на ходу вырубается. Помогаю как могу. Короче, как Сережа и предполагал, с нами она говорить не стала. Но когда про тебя узнала, попросила подождать и сбежала в другую комнату не меньше чем на час! Лан, она тебе письмо накатала. Просила передать лично в руки».

Милана. Время 22:51 

«Что пишет хоть?»

Лера. Время 22:51 

«Так конверт же закрытый, Лан».

Милана. Время 22:52 

«Да брось! Я же тебе всё равно расскажу! Давай открывай».

Лера. Время 22:52 

«Ну раз так просишь! Один момент!»

Милана. Время 23:20 

«Лер, ты меня с ума сведёшь! Уснула, что ли?»

Лера. Время 23:31 

«Лан, я не могу такое сказать, прости! Завтра передам письмо. Хотя, была бы моя воля, я бы его сожгла!»

Телефон Воронцова, 22.03.2019 г.

Кирилл. Время 18:17

«Милана с тобой?»

Андрей. Время 18:18

«Катись к чёрту вместе со своей долбаной семейкой. После того, что устроила твоя бабка, я больше никого из вас к ней близко не подпущу».

Кирилл. Время 18:20

«Жди, скоро буду».

Письмо Елизаветы Романовны, 21.03.2019 г.

Здравствуй, Милана!

В первую очередь я бы хотела выразить свои искренние, пусть и запоздалые соболезнования. Не знаю, к лучшему ли знать о настоящей причине смерти своей матери, но раз ты жаждешь выяснить все события, произошедшие до твоего дня рождения, поделюсь с тобой своей тайной. Нет, я не смогу ответить на все вопросы, не стану сочинять лишние домыслы. Расскажу лишь то, что слышала собственными ушами и видела своими глазами. То, что посмею сказать только тебе. Потому что ты первая, кто имеет право знать правду. А принимать её или нет – решение за тобой.

Я работала у Соболевых всего четыре месяца: с тех пор, как тебе исполнилось два месяца и вплоть до смерти Марии Федоровны. Работодателем у меня был Николай Михайлович, оплату обещал высокую, а главное требование, как говорится: ни гласа, ни воздыхания. Казалось бы, куда уж проще. Но только на первый взгляд… До тех пор, пока мы не познакомились с твоей мамой лично.

Мария Федоровна жила совсем одна. За всё время нашего недолгого знакомства её ни разу никто не навещал. Даже бывший муж. Хотя других родственников у неё и не было. Полностью одинокая, сломленная женщина, до которой, казалось бы, никому нет дела…

Твоя мама переживала не лучшие времена. Она пребывала в состоянии глубокой депрессии, порой даже не замечала меня, запиралась в комнате и плакала часами. Каждый день, ровно с моим появлением, она уходила из дома, не объясняя куда. Возвращалась после обеда, некоторое время занималась с тобой и снова уходила в комнату. Часто я слышала, как она разговаривает взаперти, не понимала с кем. Признаюсь, я однажды подслушала её разговор, и этого вполне хватило, чтобы больше никогда не подходить к закрытым дверям… Она разговаривала с твоим отцом о тебе. Словно тот был рядом! Рассказывала: сколько раз ты просыпалась ночью, сколько раз улыбнулась, как впервые произнесла «агу». Говорила, как ты на него похожа и как ей больно от того, что он никогда не сможет тебя увидеть. Я плакала, слушая её тихий, пропитанный безграничным страданием голос. В моём сознании не укладывалось одно-единственное: почему? Николай Михайлович не казался мне плохим человеком, он исправно интересовался самочувствием твоей матери, нуждалась ли она в продовольствии, просил следить за тем, чтобы она ела, нормально спала и выходила на прогулки, хотя и делал это втайне от всех. Но при наших недолгих встречах ни разу не спрашивал о тебе… даже речи завести не давал. Меня словно наняли няней вовсе не для тебя, а для неё… Первое время удивляли его холодность и безразличие, потом как-то привыкла, не обращала внимание.

В моей памяти навсегда останется холодное, промозглое утро, в которое я пришла на работу и увидела Марию Федоровну на полу без единого признака жизни. Я догадалась, что с ней произошло, ещё до того, как обнаружила в ванной пустой пузырёк от таблеток. Именно их твоя мама принимала, чтобы нормально засыпать. Не тянула, сразу же позвонила Николаю Михайловичу, следом вызвала скорую.

Во время ожидания я уже по-настоящему ненавидела этого человека. И никакие деньги в мире не могли бы изменить моё к нему отношение. Сейчас тебе наверняка знакомы эти чувства, не так ли? Я не знала, что между ними произошло, хотела лишь одного – чтобы твоя мать осталась жива, встала на ноги и нашла своё счастье. То, чего она не смогла получить от твоего отца, но так этого желала.

Николай Михайлович примчался раньше скорой – первый и единственный раз, когда я увидела бывших супругов вместе. И я совсем запуталась… он любил Марию Федоровну. Об этом кричал каждый жест, каждый взгляд и каждое слово, обращенное к ней. Возможно, тебе будет сложно представить, но этот большой и сильный мужчина поистине дрожал на пороге, а в его красивых голубых глазах, прикованных к лежавшей на полу женщине, сквозили неподдельная боль и страдания. Он влетел в дом, торопил меня с одеждой для твоей матери, ругая, что я не подготовилась для поездки в больницу. Поднял её на руки так нежно и бережно, словно самое драгоценное сокровище своей жизни. Я чувствовала всю его безграничную, необъятную и такую несчастную любовь. Он твердил ей словно молитву до самого выхода: «Всё будет хорошо, только, пожалуйста, живи…» Я же осталась в доме с тобой, малышкой, которую не удостоили даже взглядом, и просила бога, чтобы он не позволил тебе остаться без матери.

Николай Михайлович вернулся глубокой ночью. Бледный, безмолвный, словно слабая полупрозрачная тень того сильного властного человека, которого я знала. Стало всё понятно без слов. Единственное, что я у него спросила в тот день, с кем мне оставить его дочь. Он посмотрел на меня пустым, безразличным взглядом и попросил остаться с тобой до утра. Он даже не ждал моего ответа, развернулся и пошёл в комнату Марии Фёдоровны. А уже наутро в дом пришёл Михаил Львович. До безобразия обидная картина – несчастную женщину навестили лишь после смерти…