Колючка и стихоплёт

Малика собрала со стола посуду и принялась мыть. Добравшись до последней грязной кружки, наконец, услышала голос друга.

– Марине я не нужен. А Зине нужен даже такой: мерзкий и грязный.

Малика слегка повернулась к нему, оставив мокрые руки в раковине. Оценила степень угрюмости и самоуничижения на лице Кирилла и обрызгала водой.

– Отмойся, Эдька, и порви уже с Зиной. Марина в тебя влюблена. Это я тебе, как девушка говорю. Невозможно это не заметить, да она и не сильно скрывает.

Малика кинула в него скомканное кухонное полотенце и ободряюще улыбнулась.

По-детски радостная открытая улыбка на лице мускулистого, высокого парня смотрелась, как красивое природное явление, вроде северного сияния.

– Как девушка говоришь? Что ты можешь знать об устройстве женской души?

Малика картинно закатила глаза, это была вторая любимая тема Кирилла: неправильность подруги. Не обращая внимания на рассуждения о её печальном будущем, если она срочно не освоит женскую хитрость и уступчивость, девушка достала из рюкзака колоду карт и подсунула под себя. Выждав несколько минут, вытащила карты и принялась тасовать.

– Хватить нудить. Есть дела важнее.

Малика сдвинула часть карт, убрав несколько штук вниз, и принялась раскладывать их перед Кириллом.

– Опять ищешь свою кукушку?

Она не ответила, сосредоточенно вглядывалась в значения карт. Уже в который раз выходило, что женщина, бросившая её по неизвестной причине, находится недалеко. Малика старательно не обращала внимания на подсказки, где именно. Она ещё не была готова к этому знанию. Кирилл наклонился над плечом подруги, рассматривая расклад.

– Этот валет выпал уже не в первый раз.

Малика раздражённо смела карты в кучу.

– Это валет – причина, по которой моя мать ушла.

Оставив стопку учебников, Малика взяла с друга честное слово, что до самой ночи он будет безвылазно сидеть в квартире, пожирая знания, так же рьяно, как яичницу и пирожки. Никаких походов на гребную базу и свиданий с ненасытной Зиной.

Для себя Малика заготовила несколько другую программу. Вечером с Элей и Миленой она планировала посетить открытую дискотеку. Как бы соседки не давили двойным авторитетом, настаивая на юбке, Малика осталась непреклонной и джинсы не сняла. Заменила белую футболку на чёрную, обозначая вечерний статус наряда, и распустила волосы.

На огороженной площадке столпилось столько молодёжи, что от дыхания и разгорячённых тел воздух потеплел на несколько градусов. Толпа качалась, как единый организм в ритме модной этой весной мелодии. Отдельные личности раскачивались невпопад, в такт заторможенной алкоголем музыке, звучащей в их головах.

Малика пыталась веселиться, но никак не могла избавиться от ощущения, что ей чего-то или кого-то не хватает. Каждый раз, когда рядом происходило что-то интересное или хотелось поделиться наблюдением, она неосознанно оглядывалась в поисках друга и тут же мрачнела, вспомнив, что он точит зубы о гранит науки. Мысли и чувства оставались не озвученными и постепенно угасали.

В очередной раз вспомнив Кирилла, Малика заметила в толпе Зину. Девушка выглядела и вела себя вызывающе и, кажется, была не совсем трезвой. Она танцевала с высоким мужчиной, повиснув на нём тяжёлой ношей и, не стесняясь, позволяла ощупывать свой выдающийся зад.

Эля тоже увидела эту парочку и уточнила:

– Пассия Кирилла?

Милена брезгливо скривилась.

– Ведёт себя как шлюха.

Внутри Малики из тлеющей искры антипатии к Зине в одно мгновенье вспыхнул пожар ненависти. И эта особа ещё претендуют на звание девушки её друга, и до сих пор посещает его постель, пачкая Кирилла, унижая его. Не удивительно, что он себя таким и чувствует: мерзким и грязным. За несколько секунд Малика накрутила себя до такой степени, что готова была бежать навстречу разъярённому быку на корриде, а не просто побеседовать с безобидной Зиной.

Мелодия поменялась, став быстрее, и Малика на мгновенье потеряла Зину из виду. Обнаружилась девушка у колонны в объятиях всё того же кавалера, судя по всему он уговаривал продолжить вечер в другом месте, по-хозяйски поглаживая бедро партнёрши.

Малика коснулась локтя мужчины.

– Мне нужно побеседовать со знакомой, позволите?

Мужчина нехотя отстранился и окинул помеху на пути к развлечениям трезвым взглядом. Отступил на шаг в сторону, изобразив рукой приглашающий жест.

Малика подождала, когда взгляд Зины сфокусируется на ней, станет осознанным, и угрожающе прошипела:

– Чтобы я тебя у Кирилла никогда больше не видела.

– А то что? – лениво поинтересовалась Зина. Алкоголь притупил чувство самосохранения, но добавил безрассудности. – Ты давно уже метишь в его постель, думаешь, я слепая и не вижу? Сколько ты уже его обрабатываешь, лет пять? И всё без толку, он тебя в упор не видит.

Малика отступила, из последних сил, заставляя себя уйти, но Зина неосмотрительно коснулась её плеча, вроде как прогоняя.

Малика год ни с кем не дралась, и ей казалось, научилась контролировать и утихомиривать внутреннего монстра, но он сорвался с цепи внезапно, без предупреждения, голодный от долгого воздержания, взбешённый гадкими словами.

Она сделала выпад и наотмашь тыльной стороной ладони, ударила Зину по лицу. Голова девушки, дёрнувшись назад, стукнулась о колонну, каблук подвернулся, и Зина грузно осела прямо на землю. Красный след от ладони проявился мгновенно, словно ожёг. Она схватилась за щёку, удивлённая нападением не меньше самой хозяйки разбуженного монстра. Несколько раз открыла-закрыла рот, словно рыба, готовясь высказаться, но, встретившись глазами с Маликой, решила промолчать.

Эля и Милена увидели уже конец представления. Спрятав подругу в толпе, быстро ретировались в общежитие. Осталось только надеяться, что рукоприкладство Малики не станет завтра главной новостью.

Естественно, они ошиблись. Утром на первой же паре Малику вызвали к декану факультета. Будучи отличницей, Колючке ещё не приходилось посещать кабинет для получения взбучки. Демьян Станиславович вёл у первокурсников курс лекций, успел заработать авторитет, быстро и без усилий. Портить отношения с ним не хотелось совершенно. У большинства студентов декан вызывал трепет и уважение, двоечники его боялись, потому что не всегда понимали завуалированный сарказм в словах. В прошлом спортсмен, высокий, статный, он успешно вложил свою внушительность в фундамент образа строгого, но справедливого педагога.

Зина первая посетила Демьяна Станиславовича, покрасовалась объёмным синяком на пол-лица и доложила, что этими побоями заинтересуются в полиции. Удар получился настолько сильным, что один глаз покраснел от лопнувших капилляров, вся глазница посинела и припухла. Вчера вечером девушка успела побывать в больнице, где её жалобы подробно записали, а побои сфотографировали.

Малика зашла в кабинет смело, не попробовала изобразить раскаяние. Зина, увидев её, неосознанно отступила на несколько шагов, что не укрылось от Демьяна Станиславовича. Он кивнул, указывая на стул.

– Садись. А ты можешь быть свободна.

Зина выскочила за дверь для своего телосложения проворно, как юркий грузовик. Малика даже не повернулась в её сторону, смотрела прямо перед собой, стиснув зубы.

Декан оглядел её решительный вид, но задать вопрос не успел, Малика его опередила:

– Меня могут отчислить?

– Зина планирует подать заявление в полицию.

– Тварь, – коротко ругнулась Малика и тут же извинилась, забыв принять повинный вид: – Простите, вырвалось.

Демьян Станиславович обошёл стол и, сев в кресло, пристально всмотрелся в лицо студентки.

– Почему ты это сделала?

Малика нахмурилась и шумно выдохнула. Оправдываться она не собиралась: вины не чувствовала совершенно.

Было что-то в декане располагающее: умный проницательный взгляд, едва заметная улыбка, желание выслушать.

– Зачем вам это? Какая разница?