Кисло-сладкое

– А мне и наплевать! Для тебя школа важнее родной дочери. Ты фашистка! Хуже даже нашей учительницы. Ты меня не любишь!

Соня положила на стол очередной чистый лист и указала на верхнюю строчку.

– Переписывай с самого начала. Опять всё в исправлениях, тут даже тройку поставить жалко. Тут кол!

– Не буду!

– Будешь!

– Какая разница, завтра я уйду из дома!

– Только иди мимо школы, чтобы домашку занести. Пиши!

Юля заревела навзрыд и, заикаясь от обиды и злости, принялась переписывать примеры заново. С математикой она не дружила. Эти антиспособности ей явно достались от Сони, но победить ненавистные цифры Юля не пыталась. Смирилась с тем, что это не её, и просто опустила руки. Соню это просто убивало. Она никак не могла понять, почему дочка не хочет и не пытается вникнуть. В своё время математика была и её больным местом, а потому она сидела над учебниками и ходила к репетитору, чтобы не отстать от программы, и чтобы одноклассники, не дай бог, не сочли её глупой. А Юле было всё равно, что о ней подумают друзья и учителя, просто наплевать.

Юля снова протяжно всхлипнула.

– Я тупая.

– Ты не тупая, – Соня вздохнула, – ты ленивая. Пиши.

– Тупая! Переведите меня в другую школу, – Юля швырнула тетрадь на пол.

Соня подняла тетрадь, снова положила перед дочерью.

– Да при чём тут школа? В другой школе ничего не изменится, туда всё равно перейдёт твоя лень. Пиши.

– Я уйду из дома!

– Ты это уже говорила. Хлеб захвати.

Юля вскочила, кинулась к полке и достала кошелёк.

– У меня есть деньги, я накопила. Сбегу от вас, будете потом плакать.

Соня устало потёрла виски. Скандал с уроками порядком затянулся.

– Ты долго не протянешь. Не сможешь сосчитать правильно, тебя обманут, и помрёшь с голоду.

Юля бросила кошелек на стол и, не прекращая ныть, начала переписывать заново.

Тимур сидел за своим маленьким столиком, болтал ножками в полосатых колготках и рисовал каракули, которые считал цифрами. Соня и Юля на время забыли о нём, так увлеклись боевыми действиями, а он смотрел, слушал и каждый раз, когда они повышали голос, вздрагивал и сдерживал слёзы. Поначалу, когда это только началось, он плакал и пугался, но за два месяца свыкся, хотя иногда недоверчиво спрашивал Соню:

– Мама, ты мама?

В результате скандалов и тотального контроля Юля кое-как выбралась из «лебединого озера», но, что бы она ни делала, выше тройки не получала. Соня отчаялась. Однажды, листая тетрадь Юли, присмотрелась внимательнее и увидела, что тройки стоят даже за те работы, где нет ни одной ошибки, учительница снижала отметку за исправления и выходящие за поля цифры. Соня не стала мелочиться и с тетрадью пошла прямо к директору. Тимура пришлось взять с собой. Можно было дождаться Кирилла и оставить сына с ним, но Соня не могла ждать. Она кипела негодованием и жаждой справедливости.

Директор её приняла сразу, посюсюкалась с серьёзным не по возрасту Тимуром и миролюбиво поинтересовалась, что привело к ней Соню. Это была последняя фраза, сказанная ею в хорошем настроении.

Соня высказала всё, что думала.

– Юля ненавидит школу и считает себя тупой. Что бы она ни делала, по математике выше тройки не получает. Вот смотрите, – Соня раскрыла тетрадь, – разве это правильные оценки? Заслужила она тройку? У учительницы явно предвзятое отношение к моей дочери, благодаря ей Юля просто ненавидит учиться, домашняя работа – пытка для всей нашей семьи! Я сама уже ненавижу школу.

– Стоит признать, ваш ребенок запущен.

– Запущен? – опешила Соня.

– В таком возрасте вы должны делать с ней домашнее задание, а не позволять самой писать всё, что вздумается.

– Мы делаем домашнее задание вместе.

– Оно и видно, сплошная грязь, почерк просто ужасный. Ребёнок явно не старается.

– Откуда вы знаете, как мы делаем домашнее задание? Да мы сидим над этими треклятыми учебниками часами.

Анна Витальевна сощурилась.

– Значит, мало сидите. Ваша прямая обязанность как родителей мотивировать и учить детей дома. Всё, что задано, должно быть освоено.

Соня недоуменно тряхнула головой.

– Моя обязанность? Я полагала, что это обязанность школы.

Директору явно не понравился выпад Сони. Она была учителем старой закалки и считала, что авторитет педагога неприкосновенен. А ещё всегда вставала на сторону своих коллег. Истеричных мамашек, облизывающих своих бестолковых чад, много, а вот учителей в школе не хватает.

С того дня стало только хуже. Соня тысячу раз пожалела, что пошла к директору. За её крестовый поход учительница отыгрывалась на Юле. Кое-как они пережили последний год в начальной школе, Юля сбежала в пятый класс, а Соня сделала выводы. Учителя поменялись, но директор остался прежний, и память у Анны Витальевны оказалось слишком хорошей.

Соня много раз мысленно возвращалась в тот год и приходила к выводу, что тогда упустила Юлю. Если раньше дочка не горела желанием учиться и ленилась, то теперь она действительно ненавидела школу, и это не было преувеличением.

Слушая Анну Витальевну, Соня словно читала мантру: остался последний год, и эта война со школой уйдёт в прошлое. Нужно только потерпеть. Тимур, слава богу, учится без проблем и дороги в кабинет директора не знает.

Выйдя в коридор, она тяжело вздохнула и поймала пристальный взгляд дочери.

– Почему ты так смотришь?

Юля промолчала, вышла на улицу и вместо ответа спросила:

– Разве ты не должна быть на моей стороне?

Соня опустила взгляд, кленовый пожухлый лист нанизался на каблук и преследовал её раздражающим шелестом. Стянув его и отбросив в сторону, она снова догнала Юлю.

– При чём тут вообще сторона? Юль, ты неправа. Двойки же никто не придумал. Ты их действительно заработала, как и замечания за свою грубую прямолинейность.

Юля вспыхнула:

– Я не приспособленка какая-то и не лгунья. Говорю правду, как есть. А она многим колет глаза и уши режет.

– То, что ты считаешь правдой, часто выглядит как оскорбление. Ну и оценки у тебя и правда аховые, и это в выпускном классе.