Хроники Драгомира. Книга 4. По ту сторону бездны

Время, отведенное на подготовку, пролетело незаметно.

Вечером перед началом поединков Александрит решительным шагом вошел сначала в лабораторию, вытащив сопротивляющегося Эгирина из-за стола, а затем в тренировочный зал, забрав оттуда Аметрина и Луну, которая успела задремать на скамейке, и грозно сказал, да так, что никто не посмел ослушаться:

– Всем спать! Завтра вам понадобятся все ваши силы и знания. Если вы придете измотанными, то ничего не получится. Так что быстро по комнатам.

Невзирая на страх, усталость последних дней дала о себе знать, и Эгирин с Аметрином проспали всю ночь как убитые. Чего нельзя сказать о подругах, которые наутро были бледны и за завтраком клевали носом. Стефан крутился возле юношей, засыпая их бесконечными вопросами о самочувствии, настрое и ожиданиях, чем немного утомил их. Они хотели спокойно позавтракать, а уже потом думать о поединках. Но Стефан не обращал внимания на их недовольство. Поглощенный раздумьями о будущей книге, он записал ответы и, схватив пару булок, умчался к порталу, чтобы описать подготовку к поединкам.

После завтрака друзья отправились вслед за Стефаном к центру Драгомира, где на поле за два дня выстроили гигантскую смотровую площадку с несколькими рядами трибун, которые уже заполнились народом. Желающих было много, несмотря на обещанную демонстрацию поединков через зеркала. Азартные драгомирцы любили находиться в гуще событий. Те, кому не хватило места на трибунах, устроились на соседних лужайках вокруг принесенных с собой зеркал. Если уж не получится увидеть вживую, то хотя бы поболеть со всеми вместе.

Воинам пришлось потратить немало усилий, чтобы отогнать зрителей, перегородивших проезд, с широких дорог, ведущих к порталу. Люди расступились, но все равно держались у обочин. Окрестные поляны уже были заняты, а следить за поединками из кустов или леса никто не хотел.

Аметрин, увидев толпу, немного побледнел. Сентария положила ладонь на его сжатый кулак, и он благодарно взял ее за руку. Луна покосилась на них и улыбнулась.

«Может, и не придется ждать двадцать лет», – удовлетворенно подумала она.

Затем Луна переключилась на то, что происходило вокруг. Ей-то вряд ли доведется испытать себя в поединках. Эссантия допускала к ним только лучших выпускников, а Луна не будет сдавать экзамены. Правители решили, что экзаменоваться по каждому дару отдельно невозможно. Даже двойные экзамены для тех, кто открыл в себе дар целителя, были сложными, и после них редко кто допускался до поединков – слишком много материала нужно было запомнить.

Александрит и Анита много раз рассказывали, сколько им понадобилось сил на подготовку. Днями и ночами весь выпускной год они зубрили без передышки. Анита вспоминала тот год как бесконечную вереницу учебников, летописей, опытов, справочников, энциклопедий. Они с братом справились только потому, что всегда поддерживали друг друга.

Помня об этом, Алекс сразу высказал сомнения по поводу Луны. Точнее, сомнения не в ней самой, а вообще в способности человека запомнить столько опытов, ведь в каждой школе они исчислялись сотнями. То есть Луне пришлось бы выучить около тысячи билетов. И не за десять лет, как другие дети, а за каких-то три года. Анита поддержала брата. И Луна согласилась с ними. Она понимала, что теоретических знаний ей сильно не хватает, да и магией, при всех своих талантах, она пока владеет совсем не виртуозно.

Поэтому сейчас девушка старалась не упустить ни малейшей детали происходящего.

Вместе с участниками поединков они пересекли площадь, на которой будут разворачиваться основные события.

Луна смотрела на гигантские трибуны, при строительстве которых точно не обошлись без магии, ведь иначе они бы просто рухнули под таким количеством зрителей.

Пока все сидели спокойно, оживленно переговариваясь и окликая знакомых. Но не пройдет и получаса, как трибуны взорвутся криками. Драгомирцы болели за своих любимчиков, не жалея сил и собственного горла.

Не успела Луна как следует осмотреться, к ним подошли организаторы и повели участников в большой шатер на краю гигантского поля. Девушки пожелали им удачи и заторопились к своим местам. Шум на трибунах стал стихать. Значит, скоро начало.

И Эссантия не заставила себя ждать. Ровно в полдень, как она и обещала, поединки начались.

Заиграла музыка. В центре площади взметнулся столб огня. Люди ахнули, а некоторые особо впечатлительные даже шарахнулись от почудившегося им жара и прикрыли лицо от воображаемых искр. В следующую секунду огонь исчез, и на его месте появился Аметрин, одетый в темно-бордовый плащ огненной школы. Он стоял на невысоком постаменте. От фигуры так и веяло мужественностью, а плащ величаво развевался за спиной, заставив сотни девушек замереть от восторга. Ярко-красный гранат, символ Гарнетуса, сверкнул на галстуке, и огненные драгомирцы, не выдержав, подскочили и начали скандировать:

– Аметрин! Аметрин! Аметрин!

Громче всех вопили Пиритти с Пироппо, которые умудрились занять самые лучшие места. Еще бы, их брат участвует в поединках! Они так раздулись от гордости, что напоминали важных индюков. На их плечах плясали Руби и Флави, щелкая хвостами и осыпая мальчишек искрами.

Раита, глянув на недовольные лица соседей, призвала расшалившихся хранительниц к порядку. Она до сих пор не понимала, кто на кого больше влияет в паре хранитель – ребенок. Руби и Флави были такими же проказницами, как и ее мальчишки. Но зато не давали тем покалечиться во время очередной шалости.

Наведя порядок, Раита залюбовалась старшим сыном. Он выглядел уже почти как взрослый воин. Такой смелый и сильный. Открытое лицо, прямой взгляд, честные глаза, в которых не было ни намека на злость, в отличие от его отца. Раита радовалась, что, несмотря на внешнее сходство, Аметрин все-таки совсем не походил на Гиацинта. Затаив дыхание, она сжала руки и смахнула слезу гордости.

Неожиданно небо раскололось, и из глубокого разлома, отливающего синевой, появилось пышное облако. Спустившись вниз, облако окутало зрителей мелкой водяной пылью, принеся с собой свежесть и прохладу. На облаке стояли две тоненькие фигурки: Виолана в платье цвета утреннего неба и Сапфирин[4 - Сапфирин – драгоценный камень светло-синего цвета с белыми переливами.] – еще один выпускник школы Кристаллиума, прошедший отбор. За их спинами развевались голубые плащи, а на запястьях переливались браслеты из горного хрусталя. Все ученики воздушной школы, сидевшие на трибунах, подняли руки, и солнце, отразившись в их браслетах, усеяло площадь миллионами солнечных зайчиков. Луна даже зажмурилась.

После того как затихли овации в честь воздушных участников, землю разрезали три водные струи, фонтаном взметнувшиеся к небесам. Слившись воедино, они образовали волну, на гребне которой стояли трое молодых людей. Среди них заметно выделялся Кианит, возвышавшийся на полголовы над остальными. Поклонницы завопили от восторга, покоренные синевой его бездонных глаз и величественной статью. Волна, пролетев над трибунами и обрызгав зрителей водой, мягко опустилась на землю и исчезла без следа.

На площади стояли уже шесть претендентов на титулы. Наступил черед школы Смарагдиуса. Зрители затаили дыхание. Земля снова задрожала. Сидевшие на нижних трибунах вскочили. Казалось, кто-то гигантский ворочался внизу, в самом сердце земли. В середине поля наружу стали пробиваться огромные ростки, которые вытягивались буквально на глазах. Стебли наливались и толстели. Узорчатые листья раскидывались, закрывая собой половину поля. И вот появились бутоны. Зрители ждали появления нежных цветов, но тут у основания листьев проклюнулись длинные колючки. Это был чертополох!

– А я появлюсь из орхидеи, вот увидишь, – прошептала Сентария. – По крайней мере, я буду очень просить Эссантию.

Чертополох раскрылся, и в центре оказались два смарагдианца. Ловко ухватившись за блестящие колючки, они спрыгнули на землю, заняв свои постаменты.

Но среди них не было Эгирина. Луна чуть не вскочила от изумления. Схватив Сентарию за руку она возмущенно зашептала:

– Где Эгирин? Это еще что такое? Почему его нет среди земных выпускников?

– Погоди, – успокаивающе сказала Сентария, – мы не знаем, что задумала Эссантия.

И действительно. Земля вновь загудела, и одновременно с ней задрожал воздух. Над полем появились очертания огромных ладоней, символа Манибиона. В центре ладоней стоял Эгирин, одетый в белый плащ целителей.

Зрители сначала замерли, а затем трибуны сотряс гром оваций. Никто не ожидал, что Эссантия представит Эгирина как выпускника школы Манибиона, ведь он только-только начал учиться в ней. Но создательнице было виднее, и народ принял такое решение с восторгом.

Неожиданно неведомая сила подняла Луну в воздух. Она даже не успела крикнуть, как уже стояла рядом с Эгирином, пытаясь понять, что произошло.

Замерла и вся многотысячная толпа. Правители медленно встали с мест, следом поднялись старейшины. Никто не произносил ни слова, никто даже не переглядывался, не обменивался недоуменными жестами. Все молча смотрели на Луну, по лицу которой разливалась матовая бледность. Девушка закусила губу и растерянно озиралась по сторонам.

На плечи Луны мягко опустился золотистый плащ, на котором был вышит ее символ. Изящная ветвь, растущая из центра сложенных ладоней, украшенная тремя волшебными цветами. Вместо первого бутона гудел вихрь, окутанный золотистой пылью; второй бутон выглядел как фонтан, от которого летели серебристые брызги; третий – горел всеми цветами огня. Языки пламени переплетались друг с другом, образуя цветок. Изображение было живым. Бутоны двигались, искры, капли и золотая пыль выглядели настоящими.

Драгомирцы как завороженные смотрели на эту красоту, но продолжали молчать. Никто не понимал, почему Луна, которой еще не исполнилось шестнадцати и которая не закончила ни одной школы, стояла вместе с участниками. Все, конечно, любили девушку, но в душах людей поселилось недоумение.

6

Конечно же, Эссантия задумала сюрприз. Когда она бывала счастлива, то могла озадачить драгомирцев чем-нибудь эдаким.

Многие вспомнили, как давно, еще до войны, в один из дней рождения Драгомира, Эссантия подарила людям прогулку по небесам. Тогда на центральной площади молниеносно вырос огромный плющ с вьющимися длинными плетями. Они плотно обхватывали людей и поднимали вверх, к облакам, чтобы те насладились ощущением полета. Правда, сначала драгомирцы испугались. «Счастливчики», первыми оказавшиеся в цепких лапах настырного плюща, кричали и вырывались, но потом, поняв, что им ничего не угрожает, успокоились и даже поторапливали волшебное растение, чтобы быстрее подняться в небо.

Стоит ли говорить, как этот подарок Эссантии разозлил кристаллианцев, считавших себя выше других, а свой дар более ценным, чем какая-нибудь земная или водная магия. Воздушные волшебники, больше похожие не на людей, а на прозрачное сплетение небесных нитей, втайне называли остальных драгомирцев приземленными.

Наверное, поэтому Эссантия и сделала такой подарок, чтобы немного проучить спесивых кристаллианцев. И, скорее всего, то, что происходило сейчас, она задумала тоже с какой-то целью.

Луна стояла рядом с Эгирином, оглушенная полнейшей тишиной. И тут к ней подлетела небольшая подушечка с крыльями.

– Неужели кольцо? – выдохнула толпа.

Имелось в виду кольцо участника поединков, которое Эссантия вручала каждому выпускнику, прошедшему отбор. Луна испугалась. Она стояла ни жива ни мертва, боясь шелохнуться и даже просто посмотреть на бархатную подушечку, которая зависла рядом с ней, нетерпеливо взмахивая ажурными крыльями.

– Там какой-то свиток! – раздался голос рядом.

Девушка от шока даже не сообразила, что это Эгирин.

– Возьми его! Ну же, Луна! Люди ждут! – настойчиво продолжил он и легко сжал ее руку, пытаясь вывести из онемения.

Девушка подняла глаза и увидела свиток, лежавший на подушке. Он был украшен сургучной печатью, на которой Луна с изумлением распознала свой символ, и перевязан ленточкой, расшитой золотой нитью, под цвет ее плаща. Протянув дрожащую руку, девушка осторожно взяла свиток. Подушечка радостно затрепетала, избавившись от легкого, но все же груза, взмыла ввысь, радуясь удачно выполненной миссии (донесла, не уронила), и мгновенно растворилась среди облаков.

Зрители вскакивали с мест и вытягивали шеи, пытаясь разглядеть, что происходит. Луна, обведя глазами людское море, глубоко вздохнула и решительно сломала печать, развернув свиток. Тишина стала осязаемой.

Девушка кашлянула, чтобы хоть немного разбавить тишину, давившую на нее, и осипшим голосом начала читать: