Найди меня под цветущей сакурой! Лола-2

Боги не жалели денег ни на что! Украшения для ками, лучшие наряды для неё, детей и родичей. Всех друзей клана и своих слуг так же одаривали сверх меры.

Но поразило мать не это. Её поразили крылатые кони! Да, да! Здесь, в их мире, лошадей можно было встретить нечасто. Ими владели очень богатые люди, а боги предпочитали путешествовать летая или же в паланкинах. У Аматэрасу было несколько коней и она их очень ценила. Сын описал прекрасную, жемчужного цвета шкуру кобылицы ками Алойи, серебристого жеребца её супруга- якшаси.

Рассказ всё длился и длился, пока внезапно от порога не раздался тихий, шелестящий голос ками Цукиёми. Бог Луны проплыл к столику, чинно опустился на подушечку и лукаво поглядел на племянника. Казалось, он видит его насквозь – таким откровенным был его взгляд. Он как бы говорил: а так ли противна тебе эта ками? Ты исцарапал свои руки, ты грубишь матери, ты оскорбил её взор пропыленной одеждой! И всем видом хочешь показать, как презираешь ту женщину! Ах, как же ты слаб!

Взгляды дяди так взбесили Хикэру, что лис хотел уже вскочить и выбежать вон, но он усидел – глаза матери молили быть почтительным.

– Так та ками владеет такими силами, Хикэру? – сладкоречиво уточнил Цукиёми-доно, – И она статна, хороша собой?

– Да! – рявкнул лис.

– Похоже, сестрица, мы нашли решение нашей проблемы!

До госпожи Инари сперва не сразу дошла безумная задумка брата. Но когда она осознала, что он хочет сотворить…

– Но ведь у неё есть супруги, покровители! Если они столь сильны, то уничтожат нас в один миг! Я ещё не готова прощаться с вечностью, милый! – она гневно поджала губы, показывая, что не ожидала от брата такого неблагоразумия.

– Да нет же, Инари! Твой сын достаточно осторожен, чтобы увести её в наш мир незаметно! Пусть вернётся, пусть выждет, – шипение Цукиёми то и дело глохло – так бог был взволнован, – Когда рядом не будет никого из её мужчин, тогда он выманит её в сад и…

– А где ты перешёл, Хикэру? Где наш Священный столп в том мире? – вдруг поразилась своей догадке Инари-но-ками.

– Это старая сакура у них во дворе. Столп выходит точно на неё! – ответил напряжённым голосом лис.

Ками полей хлопнула в ладоши и заискрилась азартом. Цукиёми-доно мелодично рассмеялся. Оба бога были довольны тем, как складываются обстоятельства.

– Решено! Ты вернёшься и уведёшь её! – скомандовала мать.

– Моя ками… – решился возразить матери лис. Но та в ответ только холодно взглянула на сына, предупреждая его возражения и как бы говоря, что её терпение уже на исходе, – Я сделаю всё, как надо!

Через три дня Хикэру прошёл в переход, на который отдали почти все силы Цукиёми-доно и Инари-но-ками. В прошлый раз на его путешествие силу дала его тётка, богиня Аматэрасу.

Несмотря на неприязнь обоих богов к их сестре, Хикэру всегда был с нею близок. Оба были холодны, воинственны, а Аматэрасу ещё и отказывалась от своей женской сути в пользу военной доблести, чем внушала некое уважение племяннику. Столь сильная ками, столь верная, властная. Не то что… горячая и стонущая… Проклятье! И мать снова посылает его к той развратнице! О-о! Он позаботится, чтобы путешествие для неё не показалось лёгким!

Хикэру сжал в руке свиток с обратным заклятием. Силу для него предполагалось использовать той ками, что заменит Аматэрасу-но-ками на Встрече через год.

– Что ты скажешь на это, мелкая развратница? – прошипел Хикэру, стоя под сакурой уже в мире людей и поглядывая на светящиеся окна замка с драконом на крыше.

Здесь была ночь, а также конец зимы. На сакуре, являющейся выходом Священного столпа в этом мире, уже появились бутоны. Через две недели она будет вся в цвету. Именно в это время нужно активировать переход, как сказала мать.

ГЛАВА 3. Божественный союз

Зима, уже пятая с тех пор как мы переехали в Японию. На сей раз мы решили также оставить снег, ведь дети с таким восторгом следили за снегопадом у прозрачной стены, отделяющей наше поместье от остального мира.

Сейчас, двадцать пятого марта, уже было не так холодно, мягкие белые хлопья медленно и красиво летели к земле. Мы с мамой, моими любимыми гандхарвами, мистером Санаем и младшими якшаси с умилением следили, как замирают от восторга Алила, Аджая и Кит. Амрит, довольный и сверкающий чёрными глазами, полными азарта, закручивал снежные вихри, делал из снежинок то бабочек, то феек. Сестрички и братик ловили их маленькими ладошками и пищали от восторга. Рядом носились четверо голубых котят – наша плата за последние две вязки Марки.

Сам глава кошачьего семейства сидел на лавочке и с фырканием стряхивал с себя холодные хлопья.

У дочки Арджуна зелёный комбинезончик с драконьим гребешком на спине. Она выглядит так умильно, что мы поминутно утираем слёзы и фотографируем их всех. Наша маленькая якшаси, Алила, таращит серо-голубые глазки, силясь не потерять своего всегдашнего достоинства, но всё равно срывается на довольный писк и бросается вперёд, чтобы словить как можно раньше сестры и брата сверкающую бабочку. Её голубое пальтишко делает её похожей на маленькую Снегурочку. Асоноя её обожает, ведь они так похожи. Хотя Аджая и Кит с Амритом тоже её любимцы.

Кити, наш с Ильясом сын, мой милый и такой нежный мальчик! Он делает то, чего от него ожидают другие. Нет, это не значит, что характера у него нет, он есть. Но он так благороден, что участвует в любых проказах Аджаи. Та заставляет его играть в куклы, наряжать котят в платья и бантики, учить их буквам. Ильяс души в нём не чает, его глаза сияют счастьем. И это лучшая похвала, награда или благодарность за целых полтора года слабости, за ультиматум двум синим «мордам».

– Амри! – со страхом вскричала мама, когда тот поднял сестричек и брата в воздух и закружил в снежном вихре.

– Всё в порядке, якшауни! – успокаивающе накрыл её руку своей Глава. Сейчас и он сиял счастьем и довольством! Надо же! Род умирал, а сейчас у нас четверо малышей! Сильных, талантливых и красивых, – Амри никогда их не обидит. Он сильный бог, он один из Тримурти.

– Ох, да знаю я! Просто… они же такие маленькие…

Не такие уж и маленькие, им осенью по три годика будет. Мои зайки! Прижимать их к себе вечером, перед сном, укладывать в кроватки, петь им колыбельные, ощущая общую, поделенную на всех нас четверых родителей, любовь – это так умиротворяет. Покой, счастье – вот, что я ощущаю все эти годы.

Мы ещё погуляли во дворе, посмотрели на сакуру.

Её исполинских размеров ствол возвышался над нами на добрых восемь метров, а крона раскинулась почти на весь двор. Она так благоухает весной! Цветы ярким, нежно-розовым дождём ложаться на землю, уносятся ветром, летят в мою башню, в классы, на кухню.

Под нею меня нежно целуют, обещая быть со мной до самой смерти мои любимые мужья, а в лунные ночи я летаю над нею на Аиготе.

Пегасов мои эльфы уже выводили с утра. Обе кобылки уже в отношениях с теми двумя жеребцами, которых отвергла Алойша. Поголовье становится всё больше, скоро можно будет дарить самым верным друзьям. Ракшасы сказали, что их четвёрка ждёт с нетерпением кобылок.

Работники позаботились о живности на ферме. Положенное количество продукции ежедневно уезжало на продажу в Юни и Саппоро, а часть доставалась нам. Парное молоко и творожок теперь всегда были у нас на столе. Мы не станем без него даже кушать, да, моя янтарная звёздочка? Аджая стойко перенесла наши с Джуном поцелуи, а потом вывернулась из наших объятий, чтобы вернуться к волшебству брата. Щёчки у неё уже холодные. Кити никогда не мёрз, как и Алила. Пора в дом.

В доме было тепло. Мы переобулись, расселись на диваны, кресла и ковры. Малышня уже раскидала везде игрушки, теперь куклы вспархивали одна за другой, перелетали с места на место, на них надевались платья, просто обматывались шарфы мои или мамы – дочки сильно не заморачивались, чем бы ещё украсить своих леди.

Кит с раскрытым ртом внимал Амри, а тот в облаках иллюзий показывал битвы гандхарвов с нечистью. Суровый Индра на своей сияющей колеснице, Брахма на алом облаке, Шива и Вишну на змее и быке. Откуда он это знает?

– Он знает всё, что знают его отцы, – сказал Арджун и прижал меня к своему боку. Тёмно-сиреневый свитер, который ему связала мама, невероятно пах его сильным, горячим телом. Медовая грива шелковой волной стекала по спине, я утонула в его янтарных глазах. Зажмурилась от удовольствия и улеглась ему на плечо. Ильяс нежно перебирал мои пальцы, его чёрные глаза ласкали моё лицо. Люблю вас…

– Ты больше не видела того типа? – спросил ревниво мой медноволосый принц.

– Нет, – я вдруг ощутила беспокойство при упоминании сереброволосого юноши, который подсматривал за нами в купальне на источниках, – Наверняка он сам не рад был, что увидел нас тогда в таком…

На последних словах я понизила голос, не желая, чтобы младшие или родители знали об этом.

В тот миг, когда мои глаза встретились с пылающими озёрами серебра в обрамлении чёрных ресниц, совершенное нагое тело вдруг окутал туман, и юноша стал… лисом! Только спустя час я отошла от шока и вспомнила, что на его голове заметила два белых уха. Это и есть кицунэ?

Мы перерыли городскую библиотеку, выспросили у наших друзей, кто же это такие.

– Лисы – посланники богини плодородия Инари-но-ками! – сказал важно Никишима-сан, – Они хитры, изворотливы, могут морочить голову путникам. А юным девам… хм, предстают в облике мужчин. Иногда девиц. Парни знают, что ничего хорошего из такой связи не выйдет, но красота лисиц так необычна…

Да уж, необычна… Надо ли говорить, что с тех пор мужья на меня поглядывают многозначительно? Аигот знал благодаря нашей мыслесвязи, что юного лиса я оценила, посчитала очень красивым, но на этом и всё. Так что хоть мой якшаси не устраивал сцен. Арджуну же, похоже, нравилось меня подкалывать. Моё возмущение подогревало его страсть не хуже сомы!

Вот и сейчас он напомнил о том лисе, будто мне больше не о чем думать! Лучше подумаю о моём змее и его холодности…

Аигот уже два дня отсиживается в кабинете, только целует по утрам. Я ловлю его за галстук, пытаясь утащить в свою комнату, но страстный шёпот и горячие поцелуи никак не могут справиться с озабоченностью финансами и нашим благополучием. Он мимоходом притягивает меня к себе, посылает короткое послание, что по-прежнему любит меня, и тут же прижимает к уху телефон для очередного звонка.

Эх! Я скучаю по его рукам, по пронизывающему взгляду, полному и стужи, и лавы одновременно. Ага! Ты всё же слышишь меня! Аигот послал волну любви, едва не расплавившей моё тело. Я жду тебя сегодня!

Спросил, так ли уж я скучала эти дни и ночи? Ну что сказать, Арджун и Ильяс не оставляли меня. Но Аигот ведь мой якшаси. Потребность в его ласке всеобъемлюща, необъятна! А может именно его сдержанность так меня заводит? Вздохнула печально, понимая, что и сегодня мой змей будет далеко от меня – в Токио, в Нагасаки, где недавно открыл ресторан.

Надо отвлечься! Я огляделась. Малыши мирно играют, котята спят, мама с Соломоном Санаем смотрят какой-то фильм и тихо обсуждают отличие в игре японских артистов от европейских.