Англо-американская война 1812–1815 гг. и американское общество

Оно должно было взять на себя ответственность за выплату государственного долга и долгов штатов. Для этого был необходим национальный банк, способный стабилизировать экономику страны за счет накопления и выпуска денежных масс. Гамильтон хотел создать не просто акционерный банк, а мощный и эффективный финансовый инструмент государства. Банк должен был принимать налоги, кредитовать правительство, выплачивать проценты по государственным облигациям, а главное – регулировать выпуск банкнот частными банками, предъявляя их к оплате золотом. Он считал, что это будет способствовать централизации власти и укреплению союза штатов[161 - См.: Дебаты о создании Национального банка США (Письма Т. Джефферсона и А. Гамильтона) // Imagines Mundi. Альманах исследований всеобщей истории XVII–XX вв. Екатеринбург, 2001. С. 37–53.]. Александр Гамильтон был уверен, что центральная власть, формально наделенная обширными полномочиями, не может быть сильной без прочной финансовой основы своей деятельности: «Деньги совершенно справедливо считают костяком политических структур, обеспечивающим их существование и деятельность, выполнение самых важных функций. Полновластие в отношении регулярного и должного получения их, насколько позволяют ресурсы страны, можно рассматривать как неотъемлемую часть всех конституций. За нехваткой средств следует одно из двух зол: систематический грабеж народа вместо приемлемых методов удовлетворения общественных потребностей либо полная атрофия правительства, погибающего в кратчайший срок»[162 - Цит. по: Цуциев М. Александр Гамильтон и американская финансовая система //Бюджет. 2007. № 3. URL: http://bujet.ru/article/12452. php. 10.11.2014.].

Федералисты полагали, что успешное развитие страны возможно только за счет развития промышленности. Подобные предложения были высказаны А. Гамильтоном в докладах Конгрессу (1790–1791 гг.). «Внешние рынки неустойчивы, – утверждал он в своем знаменитом докладе о мануфактурах, – Для создания же внутреннего рынка нет другого способа, кроме развития мануфактур. Промышленники как наиболее многочисленный после землевладельцев класс населения явятся основными потребителями их избыточной продукции»[163 - Цит. по: Печатнов В. О. Гамильтон и Джефферсон. М., 1984. С. 176.]. Именно развитие экономики, по его мнению, могло сцементировать союз штатов, в котором аграрный Юг и промышленный Север будут взаимно дополнять друг друга. Лидер южных федералистов Р. Г. Харпер видел главную цель партии в достижении гармонии между промышленными и аграрными интересами нации. Он утверждал, что поощрение торговли и развития мануфактур является «наиболее действенным способом развития сельского хозяйства и других отраслей экономики». Харпер отражал позиции плантаторов и крупных фермеров, желавших расширить внутренние рыночные связи, а также выйти на мировой рынок. Быстрый рост американских городов, поощрение национального мореплавания, доказывал он, увеличивают возможности сбыта сельскохозяйственной продукции и самым непосредственным образом отвечают аграрным интересам США. Разумеется, что подобные радужные перспективы не разделялись мелкими плантаторами и фермерами, на что указывал в своем исследовании В. А. Ушаков[164 - См.: Ушаков В. А. Америка при Вашингтоне. Политические и социально-экономические проблемы США в 1789–1797 гг. Л., 1983. С. 129–130.].

Федералисты считали, что политическую независимость страны необходимо поддержать и экономической. США нуждались в промышленных товарах, которые навязывались европейскими государствами наряду с коммерческими услугами и внешнеполитическими предпочтениями. В подобной ситуации страна могла надолго сохранить статус полуколониального государства[165 - См.: Филимонова М. А. Александр Гамильтон и создание конституции США. М., 2004; Она же. Формирование концепции национального интереса в системе взглядов А. Гамильтона // Американский ежегодник. 2000. М., 2002. С. 118–136; Она же. Американская революция и экономическая независимость США // Всеобщая история. Современные исследования. Вып. 14. Брянск, 2005. С. 46–55; Она же. Соединенные Штаты на пути к консолидации: Политическая борьба в Континентальном конгрессе (1781–1788). М., 2007.]. Чтобы поддержать курс Гамильтона на поощрение национальной промышленности, президент Вашингтон носил одежду из американского сукна и отказывался пить портер или есть сыр, изготовленный вне Америки[166 - Глаголева Е. В. Вашингтон. М., 2013. С. 212.]. При всех ее негативных сторонах и издержках, именно политику Гамильтона следует признать отвечавшей насущным потребностям страны, уверенно вступавшей на путь развития либеральной рыночной экономики.

Совсем иной путь развития предлагали демократы-республиканцы, возглавляемые Т. Джефферсоном, они выступали против сильной центральной власти. «Достаточно сделать лишь шаг в сторону, и это будет расценено, как попытка захвата беспредельной власти, власти, неподдающейся никакому определению…»[167 - См.: Севостьянов Г. Н., Уткин А. И. Томас Джефферсон. М., 1976. С. 196; Согрин В. В. Джефферсон – человек, мыслитель, политик. М., 1989. С. 139.]. Джефферсон, Мэдисон и их активный сторонник в Нью-Йорке Девитт Клинтон, ратовали за «узкое толкование конституции и указывали на ее незыблемость: все, что не «перечислено» – незаконно[168 - См.: Согрин В. В. Демократия в США. От колониальной эры до XXI века. М., 2011. С. 80–83; Он же. Центральные проблемы истории США. М., 2013. С. 70–72.].

Джефферсоновцы выступали за преимущественное развитие сельского хозяйства, что сохранило бы страну как «край преуспевающих фермеров». По мнению республиканцев, развитие мануфактур вело к усиленной урбанизации – развитию городов, где царят нищета, грязь и пороки, разрушающие все человеческие добродетели и не способствующие построению здорового общества[169 - См.: Захарова М. Н. Т. Джефферсон и проблема собственности // История социалистических учений, 1982. М., 1982. С. 160–178.]. Выражая интересы прежде всего аграриев южных и западных штатов, экономическая программа республиканцев содержала в себе немало противоречий, в том числе и по проблеме рабства. Джефферсон был сторонником постепенного отмирания рабства и считал, что освобожденные рабы должны покинуть США и вернуться на африканский континент[170 - А. Гамильтон и ряд лидеров федералистов были аболиционистами, то есть выступали за полную отмену рабства. См. Филимонова М. А. Ранний аболиционизм в Америке во взглядах «отцов-основателей» // Новая и новейшая история. 2012. № 4. С. 95–107; Она же. Проблема рабства во взглядах «отцов-основателей» США // Americana. Вып. 13. Россия и Гражданская война в США. Волгоград, 2012. С. 199–214.].

Несмотря на то, что английские политические устои повлияли на формирование политической системы США, Джефферсон и его соратники стремились к созданию таких условий для функционирования американского правительства, чтобы оно имело лишь минимальные полномочия. Он категорически отвергал гамильтоновские идеи, считая их «петлей, затянутой на шее народа»[171 - Jefferson Th. Writings of Th. Jefferson: in 20 vols. / ed. by A. Lipscomb, A. Bergh. Washington, 1903–1904. Vol. 15. P. 29.]. «Никакие земные соображения, – утверждал он, – не могли заставить меня согласиться на установление такого долга, какой имеет Англия, чтобы вести свои торговые войны, а затем с помощью налогов довести наших граждан до самого жалкого состояния… И все это, чтобы содержать тысячи военных судов и насытить алчность немногих купцов-миллионеров для защиты их коммерческих спекуляций»[172 - Jefferson Th. Writings of Th. Jefferson: in 20 vols. / ed. by A. Lipscomb, A. Bergh. Washington, 1903–1904. Vol. 15. P. 29.].

Особенно, враждебно он относился к созданию Национального банка[173 - Ibid. P. 18–23.]. Он писал своему стороннику, памфлетисту Джону Тэйлору: «Как и вы, я в равной мере отвергал систему банков. Я рассматриваю ее как пятно на всех наших конституциях… Вместе с вами я твердо и искренне верю, что введение банков более опасно, чем постоянные армии»[174 - Ibid. P. 18–23.].

Джефферсоновцы были поклонниками Франции, не случайно их противники именовали их якобинцами. Гамильтоновцам больше импонировала британская модель политического устройства. Они считали эту страну эталоном политического и экономического развития, главным торговым партнером США. Но при этом выступали за достижение именно экономической независимости. В то время США все еще оставались аграрно-сырьевым придатком Великобритании. Англия покупала американское сырье, продавая республике необходимые промышленные товары, обеспечивая тем самым немалую выгоду торговцам и всем тем, кто хоть как-то был связан с портами[175 - Макинерни Д. США. История страны. М., 2009. С. 141–142.].

Федералисты, связанные с банковскими домами Новой Англии, были заинтересованы в успехе бизнеса. Это обеспечивало определенную сплоченность партии[176 - Adams J. T. New England in the Republic, 1776–1850. Gloucester, 1960. P. 209–210.]. Она состояла в основном из людей состоятельных, наживших свой капитал на торговле, денежных спекуляциях и банковских операциях. Еще в 1793 г., оценивая суть социального размежевания формирующихся партий, Джефферсон писал: «Черта проведена совершенно отчетливо, с одной стороны, высшие слои Филадельфии, Нью-Йорка, Бостона, Чарльстона («природная аристократия»), купцы, торгующие за счет британского капитала; Люди, связанные с бумажными деньгами… С другой стороны купцы, торгующие на отечественном капитале, торговцы, ремесленники, фермеры и все остальные слои наших граждан»[177 - Jefferson Th. The Works of Thomas Jefferson: in 12 vols. / ed. by P. Ford. N. Y.–L., 1892–1897. Vol. III. P. 557.]. Конечно, в этом перечне Джефферсон забыл упомянуть о южных плантаторах, к числу которых и сам принадлежал. Правда, добавил: «весь земельный интерес также республиканский», не уточняя, кто за этим стоит.

В 1784–1785 гг. были изданы акты об образовании государственного земельного фонда. В него также вошли еще незаселенные северо-западные территории, еще через десять лет добавились юго-западные земли, а в 1803 г. была присоединена Луизиана. Федеральный земельный фонд разделился на северо-западную часть и юго-западную[178 - Согрин В. В. Экономическое неравенство в истории США // Новая и новейшая история. 2009. № 1. С. 76.]. В последней преобладали коммерциализированные плантационные хозяйства, ориентированные на сельскохозяйственное производство и использующие труд рабов и белых законтрактованных слуг. Осваивая западные территории, американцы активно обращали ее в собственность. Однако после введения в жизнь закона о продаже участков из государственного фонда не менее 640 акров по цене 1 долл. за акр (1785 г.) быстрое освоение западных земель фермерами приостановилось[179 - Main J. T. The Social Structure of Revolutionary America. Princeton, 1965. P. 41.].

В 1800 г. к власти в США, после 12 лет правления федералистов, пришла партия республиканцев. Ее глава, Томас Джефферсон, патетически назвал победу на президентских выборах «революцией 1800 г.», не уступавшей революции 1776 г.[180 - Jefferson Th. The Works of Thomas Jefferson. Vol. XII. P. 136.] Одной из главных причин, способствовавших победе республиканцев, было то, что наряду с нестабильностью в рядах федералистов, Джефферсон смог создать сплоченную партию, которая предложила американским гражданам новый экономический путь, заменивший критикуемую ею политику оппонентов[181 - Согрин В. В. Политическая история США. XVII–XX вв. М., 2011. С. 87.].

Эти выборы действительно были в своем роде уникальны: впервые в недолгой истории США власть перешла от одной партии к другой – и притом мирным путем. Американская конституция доказала, что может обеспечить выход из острых ситуаций за счет демократических механизмов.

От республиканцев кандидатом был выдвинут Джефферсон (1743– 1826). В качестве кандидата на пост вице-президента республиканцы выбрали Аарона Бэрра (1756–1836)[182 - Третий вице-президент США, герой Войны за независимость США, путешественник, организатор так называемого «заговора Бэрра» в 1807 г.], авантюриста с грандиозными замыслами, беспокойным наполеоновским честолюбием и полным отсутствием каких-либо принципов. Четыре года спустя он приобретет довольно мрачную славу, убив на дуэли Александра Гамильтона, а еще позднее попытается выкроить себе империю на западе США. Эти события известны в американской истории как «заговор Бэрра».

Федералисты также выдвинули две кандидатуры: действующего президента Джона Адамса – на пост главы государства и участника Войны за независимость из Южной Каролины, дипломата Чарльза Котсуорта Пинкни (1746–1825) – на пост вице-президента. Предвыборная кампания была ожесточенной, и партии не скупились на крепкие эпитеты в отношении друг друга. Республиканские газеты расписывали «ужасающее» положение сельского хозяйства, стонущего под гнетом налогов, и мануфактур, якобы попавших под пяту британских промышленников благодаря федералистской политике. Большое внимание уделялось пропаганде личных достоинств «друга народа» Джефферсона. Была сочиненна красочная биография кандидата, весьма популярной стала песня «Джефферсон и свобода». Республиканцы в популярной и навязчивой форме говорили о несчастьях и бедах страны под властью федералистов: британское влияние, постоянная армия, прямые налоги, государственный долг, дорогостоящий флот, непомерно высокое жалованье членов Конгресса, аристократический дух[183 - История США: в 4 т. Т. 1. М., 1983. С. 258.]

Впервые в этой предвыборной кампании кандидаты стали выступать непосредственно перед избирателями на митингах. Оливер Уолкотт, министр финансов, с негодованием писал: «Кандидаты обеих партий разъезжают по своим округам, пытаясь расположить к себе людей… Люди высокого положения нисходят до того, что созывают толпы распутных и невежественных фермеров и механиков, перед которыми произносят длинные речи на открытом воздухе»[184 - Wolcott O. Memoirs of the Administrations of Washington and John Adams, Edited from the Papers of Oliver Wolcott, Secretary of the Treasury. N. Y., 1846. P. 404.].

Федералисты не оставались в долгу, изображая республиканского кандидата якобинцем и безбожником. А переметнувшийся в лагерь федералистов, не получивший в республиканском лагере вожделенной синекуры журналист, известный как «возмутитель спокойствия» Джеймс Каллендер раскопал сведения о любовнице Джефферсона, чернокожей рабыне по имени Салли Хемингс. «Хорошо известно, – писал он, – что человек, которому народ воздает почести, содержит в качестве наложницы одну из своих рабынь. Ее имя – Салли»[185 - Введение в руморологию: использование слухов на американских выборах / сост. С. Василенко. М., 2004. С. 4.]. Она родила Джефферсону 6 детей[186 - Болховитинов Н. Н. Счастье и трагедия Томаса Джефферсона и Салли Хемингс //Вопросы истории. 2003. № 9. С. 126–131.]. Но о таких отношениях плантатора со своими рабынями не принято было говорить публично, так что скандал, разумеется, отразился на имидже поборника прав человека, который к тому же был расистом и считал представителей черной расы неполноценными людьми[187 - См.: Лайтфут К. Права человека по-американски. М., 1983. С. 137; Плешков В. Н. Томас Джефферсон и проблема рабства в США // КЛИО. СПб. 2007. № 4. С. 7–11; Трояновская М. О. Томас Джефферсон и американское рабство. Современные историографические тенденции // Новая и новейшая история. 2013. № 5.].

Разумеется, республиканцы отвергали все обвинения их лидеру. В одной из листовок джефферсоновцев говорилось: «Республиканцы, спасите свою страну от разрушения! Покончим с императорами, королями, с железной хваткой клики британских тори – беспринципных грабителей и спекулянтов! …Долой тори, долой британскую фракцию, пока они не поработили нас… Республиканцы хотят таких людей, как Джефферсон и Клинтон, которые защищали нашу страну в 1776 г.»[188 - Nunis D. B. American Political Thought: Search for National Hood. From Hamilton to Lincoln. Menlo Park, 1975. P. 49.]

Победа республиканцев на президентских выборах 1800 г. все же была довольно странной. Томас Джефферсон и Аарон Бэрр получили по 73 голоса выборщиков. Поскольку голоса выборщиков разделились поровну, то в первый раз в истории страны выбрать президента должна была Палата представителей. Но и она зашла в тупик. Когда Палата представителей выбирает президента, то она, согласно конституции, голосует по штатам, причем для избрания кандидат должен собрать абсолютное большинство голосов, т. е. за него должны проголосовать половина всех штатов Союза и еще один штат. В 1800 г. абсолютное большинство штатов равнялось девяти. Между тем Джефферсон получил поддержку восьми штатов, Бэрр – шести. Два штата не решили, кому отдать преимущество. Одно голосование за другим оканчивались одним и тем же результатом: ни один из кандидатов не мог собрать необходимого большинства. Приближалось 4 марта, день инаугурации, а в стране не было ни президента, ни вице-президента. В этой ситуации многие федералисты готовы были поддержать Бэрра, который в силу своей беспринципности мог скорее пойти на какую-либо сделку с побежденной партией. Однако Гамильтон использовал весь свой авторитет и дар убеждения, чтобы склонить свою партию на сторону Джефферсона. Бэрр, как верно разгадал Гамильтон, думал только о собственном возвеличении, а не о благе страны и в роли президента мог оказаться просто опасным для США. Гамильтон так характеризовал Бэрра: «Ни один смертный не может сказать, каковы его политические принципы. Он противоречит сам себе. Временами он изъясняется на языке якобинцев; иногда решительно провозглашает полную непригодность федерального правительства и необходимость замены его более энергичным. Истина, по-видимому, заключается в том, что у него нет никакого плана, кроме как получить и удержать любыми средствами власть»[189 - Цит. по: Майроф Б. Лики демократии. М., 2000. С. 39.]

В результате, после долгих обсуждений, 17 февраля 1801 г., во время 36?го голосования, Палата представителей избрала Томаса Джефферсона третьим президентом Соединенных Штатов. За него отдали голоса 10 штатов из 16; за Бэрра – 4[190 - Алентьева Т. В., Филимонова М. А. США в новое время: общество, государство и право. Ч. 2. 1800–1877 гг. Курск, 2009. С. 17; Ширяев Б. А. Политическая борьба в США в 1783–1801 гг. Л., 1981. С. 193–194.]. «Буря, которая в течение долгого времени бушевала в политическом море, наконец, утихла. Обе партии испробовали свои силы: победа и успех увенчали усилия республиканцев, – писала газета «National Intelligencer». – В то время как другие нации в силу монархических или аристократических несовершенств при аналогичных обстоятельствах прибегали к помощи оружия… просвещенная Америка продемонстрировала все преимущества республиканских политических институтов»[191 - National Intelligencer. 5 January. 1801.].

Бэрр стал вице-президентом. Госсекретарем был назначен Джеймс Мэдисон, министром финансов – швейцарец Альберт Галлатин (1761– 1849), любимец фермеров, вождь пенсильванских демократических обществ, известный своими нападками на Гамильтона и «гамильтоновскую систему». Джефферсон, Мэдисон и Галлатин сосредоточили в своих руках все нити управления государством в этот новый период, получивший название у американских историков «джефферсоновской демократии».

Новый президент был полон решимости свести партийные противоречия к минимуму. «Мы все республиканцы – мы все федералисты, – заявил он в своей инаугурационной речи. – …Так будем же мужественно и решительно придерживаться наших федералистских и республиканских принципов, нашей приверженности Союзу и представительной форме правления»[192 - Инаугурационные речи президентов США. М., 2001. С. 56, 58.].

На самом деле это высказывание было лишь удачной формой компромисса, так как даже среди республиканской партии не было единого мнения о дальнейшем развитии государства. Правое крыло консерваторов, в лице Дж. Тейлора, Дж. Рэндольфа и Э. Пендлтона, ратовали за превращение США в страну только аграрную, аргументируя это тем, что развитие торговли и мануфактурного производства приведет к моральной деградации нации[193 - История США. Т. I. М., 1983. С. 262.]. Их действия были мотивированы нежеланием допуска федералистов к управлению государством. Тем самым «старые республиканцы» отстаивали экономические и политические права южных плантаторов. Поэтому вскоре оказались в оппозиции президентскому курсу. Наряду с этим левый фланг республиканцев, во главе с Дж. Логэном, видели в политике Джефферсона начало демократизации всего американского общества. Поэтому также не приняли примирительный лозунг президента и настаивали на отлучении федералистов от политической деятельности. В свою очередь Джефферсон опирался на прагматиков, умеренную фракцию республиканской партии. Государственный секретарь. Дж. Мэдисон, был не только, как и президент, выходцем из штата Виргиния, но и давним его соратником и другом[194 - Koch A. Jefferson and Madison. The Great Collaboration. N. Y., 1964. P. 44.], хотя их политические взгляды в некоторых моментах имели существенные расхождения. Так, например, Джефферсон опасался излишней централизации власти, которая может вести к установлению тиранического правления. Мэдисон же видел опасность в «бесконтрольном волеизъявлении большинства»[195 - Согрин В. В. Основатели США. Исторические портреты. М., 1983. С. 119.].

Экономическая политика Джефферсона сводилась к трем основным целям: строгая экономия, сокращение государственного долга, уменьшение налогов. В период президентства Джефферсона были приняты кое-какие меры для облегчения доступа к западному земельному фонду. По закону 1804 г., минимальный размер поступающих в продажу участков земли был снижен до 160 акров, а минимальная цена за акр – до 1,64 долл. за акр. Но аукционы сохранялись.

Джефферсон пропагандировал полный отказ от всех прямых налогов и «возложение на плечи» верхних слоев общества всей тяжести импортных пошлин, которые и потребляли заграничные товары. Конгресс по его предложению принял закон об отмене внутренних налогов. Сохранился только налог на продажу государственных земель и почтовые сборы. После отмены последнего акциза (на соль) президент с гордостью спрашивал: «Какой фермер, какой промышленный рабочий, кто из трудящихся хоть когда-нибудь сталкивался со сборщиком федеральных налогов?»[196 - Инаугурационные речи. С. 61.] Единственным (и, как считал Галлатин, достаточным) источником доходов для федерального правительства оставались таможенные сборы. Однако на практике ликвидация налогов параллельно с предпринятой Галлатином форсированной выплатой государственного долга обрекала государство на голодный паек в 2,6 млн. долл. в год. Это означало режим строжайшей экономии. Государственный аппарат был несколько сокращен, ликвидированы некоторые второстепенные представительства за границей. Но главное, что укрепило позиции нового президента, было назначение на все государственные должности исключительно своих сторонников. «Достаточная причина для отстранения федералистов состоит в том, что их время прошло», – писала газета «Aurora»[197 - Aurora. 21 July. 1801.].

Но главной статьей экономии стало урезание военных расходов. Регулярная армия и флот были для республиканцев объектом особой ненависти, считая, что регулярная армия представляет собой потенциальную угрозу свободе. Джефферсон полагал ее существование несовместимым с республиканской формой правления и мечтал ликвидировать ее совсем. Он говорил: «Я за то, чтобы для поддержания внутреннего порядка полагаться исключительно на милицию, а также на военные корабли, которые бы охраняли наши берега и порты; я против регулярной армии, которая будет смущать общественные чувства… а также против военного флота»[198 - Цит. по: Трояновская М. О. США: у истоков двухпартийной системы. М., 1989. С. 39.]. Сразу же после прихода республиканцев к власти были сокращены расходы на строительство военных кораблей. По предложению Галлатина половина военных кораблей США была продана. Размеры армии также были сокращены – в полтора раза, до 3 тыс. чел. [199 - Севостьянов Г. Н., Уткин А. И. Томас Джефферсон М., 1976. С. 293.]

К 1801 г. долг США был равен 83 млн. долл. По решению министра финансов его погашение планировалось осуществить путем выплаты каждый год по 7 млн долл. в течение десяти лет. Но, из-за покупки Луизианы и увеличения военных расходов, в связи с обострением англо-американских отношений, долг вырос еще на 15 млн долл. И план не удалось реализовать. Хотя к 1809 г. сумма долга снизилась до 57 млн долл., а перед войной составляла 45 млн долл. [200 - Алентьева Т. В., Филимонова М. А. США в новое время. С. 20.]

За время пребывания у власти Джефферсон был вынужден отказаться от многих из своих излюбленных утопий и признать прагматичность ненавистной ему «системы Гамильтона». Если в качестве лидера оппозиции он резко выступал против самой идеи развития мануфактур в США, то в конце второго срока своего президентства он уже призывал к равновесию промышленности, сельского хозяйства и торговли. Показательно также отношение Джефферсона-президента к банкам. Хотя теоретически он был противником подобных учреждений, в период его президентства Первый национальный банк продолжал функционировать, а сеть банков штатов значительно расширилась. Республиканцы лишь постарались взять под свой контроль Банк США. «Я, безусловно, за то, чтобы сделать все банки республиканскими. Мы можем достичь этого, делая вклады в прямой пропорции к их политической позиции»[201 - Jefferson T. The Works. Vol. IX. P. 394.].

Важнейшим свершением президентства Джефферсона стало приобретение Луизианы[202 - The Writings of T. Jefferson: in 20 vols. / ed. by A. A. Lipscomb. A. E. Bergh. Wash., 1902–1904. Vol. X. P. 31; Луцков Н. Д. Присоединение Луизианы к США // Американский экспансионизм. 1985. C. 19–20.]. Эта огромная территория включала современные штаты Луизиана, Миссури, Арканзас, Айова, Северная и Южная Дакота, Небраска, Оклахома, а также значительные части Канзаса, Колорадо, Вайоминга, Монтаны и Миннесоты. Она простиралась с юга на север, от истоков до устья Миссисипи, а на северо-западе ее границей были Скалистые горы. С 1763 г. она принадлежала Испании, но в 1800 г. вернулась под власть Франции. К Франции отошел и Новый Орлеан – ключевой порт, контролировавший устье Миссисипи. Его важность для американской торговли невозможно было переоценить: через Новый Орлеан вывозилось около 40 % всего американского экспорта. «На земном шаре, – писал Джефферсон в частном письме к французскому первому консулу Н. Бонапарту, – есть одно-единственное место, обладатель которого является нашим естественным врагом. Это – Новый Орлеан, через который должны идти на рынок товары с 3/8 нашей территории, плодородие которой будет давать нам более половины наших продуктов, там живет более половины нашего населения. В тот день, когда Франция овладеет Новым Орлеаном, она вынесет приговор, по которому мы будем заперты в наших внутренних водах… С этого момента мы должны будем соединиться с британским флотом и государством»»[203 - The Writings of T. Jefferson: in 20 vols. / ed. by A. A. Lipscomb. A. E. Bergh. Wash., 1902–1904. Vol. X. P. 31; Луцков Н. Д. Присоединение Луизианы к США // Американский экспансионизм. 1985. C. 19–20; Севостьянов Г. Н., Уткин А. И. Ук. соч. С. 302.].

Джефферсон готов был объявить о смене внешнеполитического курса, с про-французского на про-британский. До войны с Францией, впрочем, дело не дошло. Наполеон нуждался в деньгах для продолжения войны в Европе, поэтому его мало интересовали территории на североамериканском континенте. Франция согласилась уступить Луизиану Соединенным Штатам за 60 млн. ливров (15 млн долл.) и принятие на себя долгов Франции американским гражданам (они составляли ок. 20 млн ливров). В результате территория США увеличилась почти вдвое[204 - Иванян Э. А. История США. М., 2004. С. 133.]. Джефферсон пытался также приобрести испанскую Флориду, но безуспешно. 21 октября 1803 г. президент подписал акт, по которому исполнительная власть брала на себя всю полноту гражданского и военного управления в Луизиане, пока не будет принято решение Конгресса об управлении этой территорией. Должность временного губернатора Луизианы получил Уильям Клейборн (1775–1817), остававшийся на этом посту до 1813 г.

После покупки Луизианы (1803 г.) пионеры-скваттеры в массовом порядке двинулись на заселение территорий вдоль р. Огайо и по берегам оз. Эри. Это обострило взаимоотношения американцев и коренного населения. В 1800 г. на территории США между Аппалачами и Миссисипи жили 600 тыс. индейцев. Висконсин, Мичиган, Иллинойс, Индиану и треть Огайо населяли вайандоты, шауни, майами и кикапу, которые вместе могли выставить 5 тыс. воинов. Миссисипи, Алабаму, Джорджию населяли «пять цивилизованных племен»: крики, чероки, чикасо, чокто, а также семинолы, основная масса которых жила во Флориде[205 - Siuruainen Е. The Native Indians in the United States of America. Oulu, 1979. P. 17.]. Отношения США с племенами регулировались (до 1834 г.) актом от 30 марта 1802 г., который в принципе признавал права отдельных племен на занимаемую землю, следовательно, при заселении белыми колонистами эту землю надо было выкупать. Однако даже заключенные от имени правительства США неравноправные договоры чаще всего грубо нарушались. По мнению американского исследователя Г. Зинна, индейцы представлялись белым переселенцам «чужеродным внешним элементом»[206 - Зинн Г. Американская империя с 1492 до наших дней. М., 2014. С. 141–145; Он же. Народная история США. М., 2006. С. 161–188.]. Они представляли для них преграду на пути освоения новых земель. Когда-то Т. Джефферсон в своих «Заметках о штате Виргиния» довольно высоко отзывался об индейской расе, в то же время подчеркивая те негативные явления, которые привнесла в их жизнь американская цивилизация. Он писал: «Спиртные напитки, оспа, война и сокращение территории принесли народу, который жил, используя в основном дары природы, ужасные бедствия, которые нынешнее поколение при существующих препятствиях вряд ли сможет побороть»[207 - Джефферсон Т. Автобиография. Заметки о штате Виргиния. Л., 1990. С. 177.].

Став президентом, он во многом поменял свое мнение. Во второй инаугурационной речи он говорил, характеризуя индейцев: «Но наши усилия, направленные на то, чтобы … побудить их взяться за разум… изменить свои занятия в связи с изменением обстоятельств, сталкиваются с мощным противодействием; этому мешают их физические привычки, предрассудки, невежество, гордыня, влияние предубежденных и хитрых вождей»[208 - Инаугурационные речи. С. 63.]. Белые поселенцы, частично уничтожив, заставили коренное население переселиться с территории «неосвоенного западного резервного района», оттесняя их все дальше на Запад. Правительство США продолжало смотреть сквозь пальцы на нарушения договоров с индейскими племенами.

В 1804 г. Джефферсон был переизбран на второй срок, на этот раз с триумфом. Из 176 выборщиков за него проголосовали 162. Его оппонент Ч. К. Пинкни получил только 14 голосов[209 - Статистическая история США. С. 163.]. Его внушительная победа во многом объяснялась удачной покупкой Луизианы. И все же приобретение новой огромной территории принесло с собой серьезные проблемы для сторонника «узкого толкования» конституции Т. Джефферсона, поскольку основной закон вовсе не упоминал о праве федерального правительства приобретать новые территории. Ему пришлось в очередной раз пожертвовать своими принципами и прибегнуть к доктрине «широкого толкования» заклятых врагов-федералистов и счесть, что такие полномочия «подразумеваются». В своем втором инаугурационном обращении он отметил: «Я знаю, что многие не одобряли приобретение Луизианы, искренне считая, что расширение территории поставит под угрозу наш Союз. Но кто очертит те пределы, в которых федеративный принцип может эффективно работать? Чем обширнее наше объединение, тем меньше его будут потрясать местные страсти»[210 - Инаугурационные речи. С. 62.]. Он не преминул осудить федералистскую прессу за ее яростные нападки на его правительство: «Чтобы причинить нашей администрации беспокойство, пресса обрушила на нее огонь разнообразных обвинений, какие могла только выдумать и позволить себе свойственная ей беспардонность. Такие выходки со стороны столь важного для дела свободы и просвещения института вызывают глубочайшее сожаление… Несомненно, их можно было бы проучить при помощи благотворных мер наказания, предусмотренных и предписанных законами ряда штатов за публикацию ложных и порочащих сведений, но время государственных служащих посвящено более насущным общественным заботам, и по этой причине наказанием для злопыхателей стало исключительно общественное негодование»[211 - Инаугурационные речи. С. 64.].

Не анализируя полностью внешнюю политику Джефферсона, поскольку это будет сделано дальше, следует отметить, что военная доктрина третьего президента была рассчитана на прочный мир в Европе. И в этом был его серьезнейший просчет, не учитывавший глубину англо-французских противоречий и политические амбиции наполеоновской Франции. Амьенский мир был всего-навсего передышкой в противоборстве Англии и Франции. Уже в мае 1803 г. военные действия между Англией и Францией возобновились. Не довольствуясь этим, обе тогдашние сверхдержавы пытались задушить друг друга с помощью экономических мер. В ноябре 1806 г. Наполеон (теперь уже император Франции) подписал знаменитый первый декрет о континентальной блокаде, добиваясь от всех своих союзников и сателлитов полного разрыва всех торговых отношений с Англией[212 - Международная политика новейшего времени в договорах, нотах и декларациях: в 3 ч. / под ред. Ю. В., Ключникова, А. В. Сабанина. М., 1925–1929. Ч. I. С. 79; Нарочницкий А. Л. Об историческом значении континентальной блокады // Новая и новейшая история. 1965. № 6. С. 51–63.]. Англия ответила контрмерой. Так называемые «Указы в совете» 1807 г. запрещали всем нейтральным странам торговать с Францией и ее союзниками; каждому судну предписывалось заходить в английский порт и там вносить соответствующую пошлину. Ответные декреты Наполеона, изданные в ноябре–декабре 1807 г., гласили, что всякое нейтральное судно, подчинившееся «Указам в совете», будет рассматриваться как английское и в качестве такового может быть захвачено в открытом море. В случае захода такого судна во французский или союзный порт его груз подлежал конфискации. Внешняя торговля Америки, попавшая между двух огней, оказалась под угрозой.

Британия систематически нарушала морские права США, захватывая американских моряков под предлогом поиска английских дезертиров. Несмотря на маневренность и боевую мощь, а также славу флота Англии, служба на ее кораблях была не из легких. Плохая еда, муштра и насильственный призыв на службу побуждали многих англичан поступать на американскую службу. Это вызывало недовольство у командиров британского королевского флота, поэтому нередки были случаи захвата английских матросов, заодно и американцев, на американских кораблях и возврата на службу в английских военно-морских силах[213 - Horsman R. The Causes of the War of 1812. Philadelphia, 1962. P. 171.] Общее число американцев, захваченных англичанами с 1793 до 1812 г., то есть до начала войны, оценивается в 20 тыс. человек. В докладе Конгрессу в июле 1812 г. Дж. Монро говорил о 6257 случаях захватов в период 1803–1811 гг. Эти цифры не столь существенны по сравнению с численностью британского флота, которая оценивалась в 120 тыс. человек в 1805 г. или в 113 тыс. – в 1812 г., однако отказ от практики захватов мог еще больше усилить дезертирство, достигшее в одном 1807 г. 2500 человек[214 - Трояновская М. О. Дискуссии по вопросам внешней политики в США (1775–1823). М., 2010. С. 193; Perkins B. Prologue to War. England and the United States, 1805–1812. N. Y., 1961. P. 95.]. Англичане преследовали конкурентов в лице американских торговых судов, задерживая их, бесцеремонно обыскивая трюмы, конфисковывая товары, забирая команду на свои корабли. Кроме того, в ответ на континентальную блокаду Наполеона, Великобритания вводила запретительные меры на торговлю нейтральных стран. По подсчетам американского историка У. Дженнингса, с 25 марта 1793 г. по 14 октября 1808 г. Великобритания приняла 31 акт, наносящий ущерб торговле США, в том числе и ряд Указов в Совете, прямо запрещающих торговлю нейтралов[215 - Jennings W. The American Embargo. 1807—1809. Iowa City, 1921. P. 23.].

Британский флот нуждался в моряках, а поскольку их требовалось все больше, то насильственный захват американских моряков и принуждение их к службе англичанам становились постоянно повторяющимися действиями.

Особенно возмутил общественность США инцидент с американским военным судном «Чесапик», которое 23 мая 1807 г. было обстреляно английским военным фрегатом «Леопардом». «Чесапик», уступавший в огневой мощи английскому кораблю, спустя полчаса сдался, имея троих убитых и 18 раненых. Команда британцев обыскала американский корабль. С «Чесапика» были сняты четыре матроса, якобы дезертировавших из британского флота, причем одного из них англичане тут же повесили[216 - Washington Federalist, 3 July 1807; National Intelligencer, 10 July 1807; New York Evening Post. 24 July 1807; Perkins B. Op. cit. Р. 144–145.]. Инцидент с «Чесапиком» был не просто единичным проявлением враждебности, но выражением официальной политики Великобритании, и именно так его восприняли в США. По стране прокатилась волна протестов. Наблюдая за ростом антианглийских настроений, Джефферсон отмечал, «со времен битвы при Лексингтоне страна никогда не была в состоянии такого возбуждения»[217 - Цит. по: Севостьянов Г. Н., Уткин А. И. Ук. соч. С. 323.]. Толпы народа собирались в приатлантических городах и требовали отмщения.

Инцидент несомненно вредил американской внешней торговле, подрывал авторитет страны, как морской державы, наносил ощутимый удар по самолюбию молодой американской нации. Но английские правящие круги также продолжали игнорировать дипломатические демарши американцев. Война за независимость и военный опыт Триполитанской кампании[218 - См.: Рагунштейн А. Г., Рагунштейн О. В. Борьба американского флота с североафриканскими пиратами в период Триполитанской войны 1801–1805 гг. // Американистика. Вып. 4. С. 17–32.] давали правительству возможность заявить о начале военных действий против Англии в случае, если Великобритания и дальше будет проводить несправедливую политику по отношению к США. Однако Джефферсон опасался дорогостоящего, опасного и непредсказуемого военного конфликта с могущественной державой.

Бесцеремонные действия Великобритании на море заставили правительство США прибегнуть к принятию экономических мер, чтобы заставить уважать свой суверенитет. По мнению М. О. Трояновской, эти методы были привычными для американской внешней политики со времен Войны за независимость[219 - См.: Трояновская M. O. Джефферсон, республиканцы и эмбарго 1807 г. // Проблемы новой и новейшей истории, 1982; Она же. Нарастание англо-американского конфликта и начало второй Войны за независимость США // США-Канада: экономика-политика-культура. 2013. № 3. С. 85–94.]. 22 декабре 1807 г. Конгресс под давлением президента принял закон об эмбарго, имевший для США самые негативные последствия. Против закона в палате представителей голосовали не только федералисты, но и республиканцы. Из 44 человек, голосовавших «против», 17 принадлежали к джефферсоновцам. Согласно закону экспорт американских товаров должен был прекратиться, но одновременно прекращался и всякий импорт. Любые внешнеторговые отношения – не только с Англией и Францией, но и со всеми прочими странами – запрещались. Морская торговля попадала под непосредственное управление президента. Иностранные корабли должны были покинуть американские порты[220 - Documents of American History / ed. by H. Commager. N. Y., 1946. P. 202–204; The American Economy: Essays and primary source documents / ed. by C. C. Northrup. N. Y., 2011. Р. 97.]. Президент Джефферсон так охарактеризовал новый закон: «Я придаю огромное значение осуществлению этого эксперимента для проверки того, насколько эффективным оружием может быть эмбарго, как в этом случае, так и в будущем». Далее президент конкретизировал суть «эксперимента»: «охранять нашу собственность и моряков от захвата и морить голодом страны-обидчики». Подобная мера «должна была действовать до того времени, пока последние не откажутся от несправедливых и неправомерных действий против США»[221 - Цит. по: Печатнов В. О. Гамильтон и Джефферсон. М., 1984. C. 316. См. также: Яровой В. В. Американская политика эмбарго в начале XIX века. Иркутск, 1980.]. Он называл эмбарго «мирным заменителем войны» и видел в нем эксперимент по «мирному принуждению» агрессоров, который может со временем вытеснить войну как средство политики. При этом президент допустил ряд серьезнейших просчетов. Он не понимал, что слабая еще американская экономика не сможет обойтись без торговых отношений с европейскими странами. Джефферсон переоценил не только значение американской торговли для Европы, но и готовность собственного народа к жертвам во имя национальной идеи[222 - Jennings W. The American Embargo. 1807–1809. Iowa City, 1921. P. 81–82; Печатнов В. О., Маныкин А. С. История внешней политики США. М., 2012. С. 46–47.].

Федералистская пресса немедленно подвергла критике закон об эмбарго[223 - Boston Gazette. 2 February 1809; Baltimore Federal Republican. March 1809; New York Evening Post. 1 July 1809; Aurora. 31 July 1809.]. «New York Evening Post» писала: «Эмбарго, наконец принятое Конгрессом, несет с собой немедленное банкротство купцу и конечно меньшую занятость трудовому люду нашего города». Редактор газеты задавал прямой вопрос: «Неужели друзья президента думают, что народ по-прежнему будет превозносить его, когда окажется без продовольствия и одежды»[224 - New York Evening Post. 29 Dec. 1807.]. О разорении новоанглийских фермеров писала газета «Columbia Centinel»[225 - The Embargo and the Farmer's Story // Columbia Centinel. 25 May 1808.].

В Нью-Йорке вышел анонимный памфлет под красноречивым названием «Война или не война». Аноним скрывался под псевдонимом спартанца Ликурга, что позволило автору резко критиковать политику администрации Джефферсона. Вместе с тем автор советовал укреплять обороноспособность страны. Любопытно также, что он требовал немедленного прекращения «притока иностранцев», чтобы избежать «отождествления с политикой выдавливания преступников из Европы»[226 - Lycurgus. War or no war? N. Y, 1807. Р. 64.]. Осуждение политики эмбарго содержится в письме лидера новоанглийских федералистов Роберта Траупа известному художнику Джону Трамбуллу[227 - Letter from Robert Troup to John Trumbull. February 7, 1809 // URL: http://collections. libraries. indiana. edu/warof1812/exhibits/show/warof1812/before. (12.10.2014).].

Закон вызвал неоднозначную реакцию не только среди оппонентов, но и в самой республиканской партии, поскольку страдала от эмбарго, прежде всего, американская торговля. Так, например, министр финансов в правительстве Джефферсона Альберт Галлатин заявил: «…учитывая человеческие страдания, государственные доходы, внутренние политические противоречия, я предпочитаю войну постоянному эмбарго…»[228 - Walters R. Albert Gallatin: Jeffersonian Financier and Diplomat. N. Y., 1957. Р. 200.].

Введенное эмбарго (22 декабря 1807 г.) активно поддержали джефферсоновские газеты. Редактор республиканской газеты «National Intelligencer» утверждал: «Мы убеждены, что фермер, плантатор и ремесленник одобрят эмбарго, исходя из безопасности, которую оно обеспечит общим интересам; и если купцы будут тоже честны и поддержат этот акт, они усмотрят в этом нерасторжимую связь между своим стабильным процветанием и общим благополучием»[229 - National Intelligencer. 25 Dec. 1807.]. Другой рупор джефферсоновцев «Richmond Enquirer» писала: «Безусловно, эмбарго нанесет урон нашим торговцам, экспортирующим товары в Европу. И, если они прибегнут к спекуляции, цены на продукты поднимутся. Но на карту брошена честь нашей страны. Наше мнение таково: эмбарго существенным образом приблизит европейские страны к осознанию своей несправедливости»[230 - Richmond Enquirer. 31 Dec. 1807. См. также Трояновская М. О. Дискуссии. С. 196–197.].

Эффект от введения эмбарго для европейской торговли был довольно сомнителен. В апреле 1808 г. Наполеон объявил, что поскольку США запретили своим купцам торговать с Францией, то всякое судно, приходящее во Францию, Голландию, ганзейские города или в Италию под американским флагом, отныне будет считаться английским, а его бумаги – подложными. На американские суда, таким образом, в полной мере распространялась политика континентальной блокады. Что касается Англии, то потеря американской торговли была для нее болезненным ударом, но отнюдь не катастрофой. Отсутствие американского хлопка и колониальных товаров было возмещено за счет других стран-экспортеров, в том числе, латиноамериканских.

В течение одного года действия эмбарго экспорт США уменьшился с 108,3. млн до 22,4 млн долл. (т. е. в 5 раз), а импорт – с 138,5 млн до 56,9 млн долл. (т. е. более чем в 2,5 раза)[231 - Куликова Е. Г. Борьба торговой и промышленной буржуазии в Конгрессе США в период англо-американской войны 1812–1815 гг. // Американский ежегодник, 1980. М., 1980. С. 238.]. Эти цифры доказывают, что политика джефферсоновцев нанесла чувствительный удар по интересам торговой буржуазии.

Внутри страны политика эмбарго имела некоторые позитивные последствия. Она послужила для американских мануфактур определенной протекционистской мерой. Согласно отчету, представленному Галлатином, в 1810 г. почти

/

потребляемых в США одежды и сукна были произведены на американских мануфактурах. Успехи делала не только текстильная промышленность, но и строительное дело, горнодобывающие предприятия, металлургия.

Разрыв торговых отношений с Европой резко ускорил процесс создания фабричного производства за Аллеганами. Особенно примечателен был рост г. Питтсбург (Пенсильвания). К 1809 г. он превратился в ведущий промышленный центр Запада. Республиканец Г. Клей отмечал, что «…учитывая выгодность отечественных мануфактур, никому теперь не придет в голову настаивать на исключительно аграрном характере нашей экономики»[232 - Annals of Congress. 11 Cong. 2

Session. P. 627–630.]. Томас Джефферсон в годы своего президентства также изменил свое отношение к эгалитарному идеалу республики свободных фермеров. Говоря о действии политики эмбарго, он отмечал, что она приблизила «…тот день, когда состояние равновесия между занятиями сельским хозяйством, мануфактурами и торговлей упростит нашу внешнюю торговлю до обмена того избытка, с которым мы можем расстаться на те предметы комфорта, которые мы не можем произвести»[233 - Jefferson Th. The Writings. Vol. XII. P. 235.].

Не все были согласны с подобными взглядами. Впоследствии многие конгрессмены прямо заявляли, что эмбарго крайне невыгодно стране в целом: «Эмбарго было оригинальной аферой для населения этой страны и являлось частью политического противостояния. Принятие закона об отмене эмбарго положит конец безжалостным условиям этого закона. Необходимо было учитывать главные интересы страны, препятствуя всему британскому импорту. Многие поддержали введение эмбарго из-за правительственного курса, поддерживающего национальные мануфактуры и коммерцию в целом. Но повышение налогов на сахар, кофе и чай под предлогом поощрения мануфактур по производству шерсти и хлопка в восточных штатах – это смешно. Это есть пренебрежение интересами общества. О поддержке мануфактур необходимо говорить с некоторой осторожностью…» – таково было мнение представителя Нью-Гэмпшира[234 - Annals of Congress. 13