Запутанные отношения

И позвал: приезжай!

Сели всей родней совет держать.

Решили: езжай! А вдруг судьба твоя Лешка этот, кобелина? И главное же, зовет!

Взялась собираться. Все чин по чину – отработала положенное «по собственному желанию» в умирающем наполовину, сто раз уже перекупленном и давно уже не леспромхозе, а каком-то загадочном «ОАО», и название дальше за буквами странное. Опять же гостинцы, без них никак – грибы, брусника отборная, правда-ть, прошлогодняя, варенья-соленья, рыбка сибирская, лося немного – сумищи пудовые!

Поехала!

Провожали всем селом, как на войну, маманя плакала: чего только ж про ту Москву не показывают!! Но по сериалам видать – люди добрые не перевелись-таки ж в той столице!

Добиралась долго, мытарно, перетягивая сумищи, как грузчик, с одного транспортного средства на другое и охраняя, как милиционер на посту, – стащат же в три секунды!

Но это все ерунда!

Был у нее адресок заветный, по которому проживал любимый, матерью его втихаря на Валентининых проводах в ладошку засунутый, от людского любопытства.

Отыскала его Валентина! Ох, и намыкалась по тому городу страшенному, пока искала-то! Вспоминать жутко! А денег порастратила!!

Да только…

Позабыл о ней возлюбленный уж давно – зазывал, слова говорил по телефону ласковые, да позабыл! Нашел другую любимую, городскую, настоящую ба-а-арышню! В Подмосковье, с пропиской. Уже и жениться успел на этой прописке!

Порыдала девушка на кухне у той «прописки», спасибо, Господи, женщина оказалась сердечная, сразу взашей не прогнала, ночевать оставила, выслушала.

Возвращаться опозоренной в деревню никак нельзя! Срам-то какой!

Съездила за новым счастьем!

Да и жена Лешкина надоумила: зачем уезжать и здесь можно устроиться, и – дай ей Бог здоровья! – повезла на следующий день Валентину в Москву, к каким-то своим знакомым, кавказцам, представила.

Для работы, значит, продавщицей в ларьке.

Ох и намыкалась она!!!

Можно представить, что досталось девушке из забубенной глухомани, при такой девственно-хрустальной наивности, доверчивости, на грани клинического идиотизма, оказавшейся волею случая в чистилищном котле под названием «Москва».

Какие силы охранили ее от самого худшего? Наверняка сибирские шаманы расстарались, да смелые ангелы-хранители!

Желающих до ее налитого могучего тела, с румянцем в пол-лица, голубыми наивными глазищами, косищей до попы и вызывающей эротический коллапс у мужиков величественной грудью, имелось количество неисчислимое! Как в бордель не попала – вопро-о-ос!

Бог охранил, не иначе!

А еще Валентина умела считать, он же – охранитель и заступа – Господь, наградил уникальной способностью к математике и разного рода подсчетам, как кассовый аппарат с гигабайтами памяти.

Весь подотчетный товар, стоимость, приход-расход, держала в голове, но и записывать не ленилась. А если учесть, что охранник особо не требовался: когда ночью в ларьке работала, при необходимости сама шалупонь мелкую громовым голосом и пудовыми кулачками разгоняла, – то поставить ее на пресловутый и известный всем продавцам ларечного бизнеса «счетчик» не удалось ни одному хозяину.

И еще повезло: первый хозяин, у которого работала, армянин, оказался порядочным человеком и многому ее обучил. Первое: держи документы при себе, и не просто держи – прячь, да так, чтобы не смогли достать, кому охота, и в руки никому не давай, как бы ни уговаривали. Второе: принимаешь товар, сдаешь – заставь расписаться хозяина и сменщицу под накладными, что принял-передал! Они, конечно, фикция, тьфу, бумажка, но хоть какое прикрытие. Третье: старайся сдавать деньги, передавать товар не один на один, а чтобы третий кто был свидетель. Четвертое: с ментами дружи, изворачивайся, как можешь, дурой прикидывайся, намекай на серьезного покровителя, но упаси бог сдаваться на интим, как бы ни стращали!

Эти правила Валентина запомнила как «Отче наш», придерживалась их неукоснительно и еще всяких, по мелочи, наставлений.

Может, так бы и продвигалась ларечно-трудовая деятельность сибирской дивчины, да только статус незарегистрированной обездоленной гражданки давал широкий спектр для манипуляций устроившимся и упакованным хозяевам.

Но сибирские боги зорко приглядывали за непутевой дочкой. И в момент полного и окончательного краха карьеры ларечной продавщицы свели ее с Соней.

В семье Бойцовых нужда в домработнице имелась, всегда срочно и дефицитно.

Как только дети убедились окончательно в своей нужности-пренужности отцу, пережив два года возле его кабинета, работа Кирилла Степановича и совместный быт наладились. Вернувшись в «домашнее» проживание, встала насущная проблема в необходимости помощницы в управлении домашним хозяйством.

Первое время их нанимали и увольняли совместными усилиями его родители и все та же неизменная няня, отец не вникал. Появился в доме какой-то новый персонаж, потом исчез, не до того!

Но через год няня уволилась, к всеобщему расстройству и огорчению.

– Не могу, Кирилл Степанович! – плакала от бессилия она. – Сердце совсем подводит, возраст! Да и дети самостоятельные, двенадцать и тринадцать, они за мной больше приглядывают, чем я за ними.

Ну что тут скажешь?

Он помог чем мог – врачи, обследования, санаторий хороший, ремонт достойный в ее квартире и денег на спокойную старость.

А вскорости и родители отбой дали:

– Ты извини, Кирюша, совсем сил не стало ездить к вам сюда, за детьми присматривать да за домработницами твоими. Они теперь такие хитрые, ушлые стали, все обвести норовят. А мы с отцом нервничаем. Ты уж сам как-нибудь разбирайся. Не обижайся, сынок!

Сели рядком с детьми, обсудили создавшуюся ситуацию и постановили: он звонит в агентства, нанимает персонал на испытательный срок три месяца, оплачивает, а как ведется хозяйство и что за человек этот «персонал», присматриваются и решают дети.

Так получилось, в Максиме и Софье он не сомневался, от своей непростой жизни они как-то слишком рано научились разбираться в людях да и в жизни как таковой. Конфликты с барышнями, претендующими на звание профессионалок в области ведения хозяйства, исключительно чужого, возникали постоянно. Выслушав обе стороны – барышень и детей, Кирилл принимал решение об увольнении. Впрочем, его мнение всегда совпадало с мнением детей.

В один из таких периодов без домработницы и вошла в их семью красавица Валентина. А дело было так.

Николай вез Соню с Максимом из школы домой, а поскольку хозяйством в этот период занимались дети самостоятельно, ответственная девочка вспомнила, что им нужны фрукты-овощи и попросила притормозить машину у ларьков.

Подошла к одному из овощных ларьков, осмотрела выставленный на витрине товар, определилась, что брать:

– Будьте добры! – не увидев продавца за прилавком, позвала Соня.

В ответ на ее призыв раздались басистые рыдания, кто-то хлюпнул звучно носом и сквозь слезы пообещал:

– Я сейчас взвешу! Я сейчас!

Перед клиенткой в ларечном окошке оказалось не лицо, а впечатляющий женский бюст, обтянутый форменным синим халатом и поверх него голубеньким фартучком, ходивший ходуном, вверх-вниз, от сдерживаемых всхлипов. Владелица «выдающейся» достопримечательности никак не могла успокоиться и все уговаривала юную покупательницу:

– Вы… вы… только -ик! – не… уходите! Я…а сейчас! – и продолжила рыдания.

Надо знать Соню! Никуда она уходить не собиралась, хоть оттягивай, а настроилась принять активное участие и оказать посильную помощь в беде неизвестной продавщицы.

– Да что случилось у вас? – деловито спросила девочка с фамилией Бойцова. – Умер кто?

Бюст из окошка исчез, вместо него образовалось лицо молодой симпатичной женщины с голубыми огромными глазищами, с румянцем на щеках, мокрое от изливаемых слез.