Запутанные отношения

– Не буду, – клятвенно пообещала шепотом, убрав ладонь с «уст».

– То-то же! – пропуская ее в квартиру, попеняла Катя.

Спящая на диване Соня была продемонстрирована перепуганной Валентине, насущные задачи поставлены, список лекарств и продуктов вручен, и краса гренадерского полка была отправлена на закупку необходимого.

Минут через пятнадцать после ее отбытия раздался звонок той же интенсивности, что и предыдущий, – палец на кнопке.

Глубоко вздохнув, задержав воздух и резко выдохнув, как перед нырком в холодный омут, Воронцова открыла дверь.

– Где Соня?! – взревел на пороге обеспокоенный отец.

Справляться с родителями, находящимися в различной стадии стресса и его эмоционального проявления, Катерина умела еще как!

Как шаман какой.

Но здесь имела место несколько иная ситуация. Скажем так: осложненная предварительным странным личным знакомством.

– Соня спит, – спокойно, старательно выговаривая слова, объясняла она. – Не надо кричать.

– Что значит «не надо кричать»? – не унимался разбушевавшийся отец. – Если ей плохо и у нее такая высокая температура, ее немедленно необходимо отправить в больницу!

– В этом нет экстренной необходимости, – придерживаясь изначального успокаивающего тона, возразила Катя.

– Да откуда вам знать!! – бушевал Кирилл, господи боже мой, Степанович. – Вы не врач!

– Я врач, – раздельно, как для идиота, пояснила свою принадлежность к профессии она.

– Да пусть хоть сто раз врач, но вы не детский врач и не знаете, что с ней!

– Я детский врач, – по слогам для доходчивости твердо сказала Катерина.

Бойцов немного притормозил, сбившись с назидательного порицания, но атакующего пыла не растерял.

– Это хорошо, конечно, но надо «Скорую» вызвать!

– «Скорую» я вызывала, Кирилл Степанович, и исключительно для вашего спокойствия, предполагая, как вы бурно отреагируете, хотя необходимости в этом не было. Вполне достаточно моего диагноза и заключения, скрепленного моей личной печатью.

Он замолчал, уставился на нее с сомнением на лице, переваривая информацию. Выражение изменилось на более спокойное.

– Извините, – неожиданно примирительно произнес Бойцов. – Вы действительно врач?

– Да. Я работаю в Центральной детской клинической больнице. Хирургом.

Мужчина был одет в белую накрахмаленную рубашку с длинным рукавом, дорогущий галстук, легкие летние костюмные брюки и туфли под стать комплекту упакованности, пиджак в этом раскладе подразумевался обязательно, но где-то по дороге задержался за ненадобностью из-за жары и напряженной ситуации.

Катерина окинула и оценила прикид одним взглядом, с сожалением почему-то понимая, что как бы нелепо это ни выглядело при таком обмундировании, но…

– Кирилл Степанович, вам придется снять галстук, уж извините, обувь, вымыть руки, на всякий случай, тогда можно к Соне.

– Да, – только и сказал он после непродолжительной паузы, во время которой продолжал рассматривать соседку, чудесным образом оказавшуюся врачом.

Хирургом. Детским. В клинической больнице.

Что вызвало странное раздражение. Катька тут же уловила это его настроение и сдержалась, чтобы не улыбнуться – ну, ясно, понятно! А ты меня за кого принял? А тут врач! Нехорошо-о-о! Он посмотрел на нее еще раз, будто мысли прочитал или диалог с ней телепатический вел, явно пересиливая клокотавшее раздражение. Упираясь носком в задник, по очереди снял туфли, резким движением рванул галстук за узел в сторону, словно передумал вешаться и торопился закрепить решение действием, помогая себе движением подбородка.

Ой-ой-ой! Какие мы грозные и разъяренные!

Подождав у дверей ванной, пока он мыл руки, хозяйка квартиры проводила его в гостиную, где спала на диване Соня, и, оставив наедине с дочерью, ушла в кухню.

Как же чертовски она устала!

Так непереносимо хотелось в душ, чаю остуженного и спать, спать!

И еще есть, пожалуй.

Но на такой трудовой подвиг, как приготовление какого-нибудь, пусть простенького, кушанья, она сейчас никак не могла бы сподобиться, хоть бутерброд банальный сварганить.

Кофе. Кофе, и взбодриться немного как-то.

Приняв решение, наскоблив остатки сил, Катерина занялась делом, от которого ее не смог отвлечь приход Кирилла Степановича в кухню.

– Извините, что накричал на вас.

– Это нормально, – успокоила она, не оглядываясь, зорко следя за поднимающейся кофейной шапкой.

Подхватив вовремя, повернулась к нему лицом, держа турку в руке.

– Кофе будете?

– Буду, – устало принял предложение он.

– Кирилл Степанович, теперь можно надеть туфли, а то как-то…

Мужчина молча ушел в прихожую, вернулся обутым и сел на стул за кухонный стол.

– Что с ней? – спросил, внимательно разглядывая выражение ее лица.

Воронцова поставила на стол две чашки, разлила в них кофе, подвинула одну к нему и присела напротив.

– Думаю, очень сильная простуда. Легкие чистые, горло чистое, не ангина, не воспаление легких, не перитонит, живот в порядке, болей нет и не вирус. Сейчас с такими симптомами гриппа нет в Москве. Скажите, она за город не ездила в эти дни?

– Нет. Устроилась работать во французскую булочную, практиковаться в языке.

– На пищевое отравление не похоже. Не те симптомы. Конечно, надо обязательно сдать анализы, исключить все возможные инфекции. Но я уверена, что это сильнейшая простуда. Или под кондиционером долго находилась, или переохладилась под душем, или в реке купалась.

– Черт! Когда дети болеют… – пожаловался он.

– Да, я понимаю, – кивнула Катерина.