Любовь без права на ошибку

– Был, – Сашок усмехнулся лукаво. – Вы прям как лебединая песня! Он первым делом про тебя спрашивал, ты про него!

– Нас сплотило совместное спасение жизни, – пробурчала я.

– Он пришел ненадолго в себя после операции, расспросил меня с пристрастием о твоем самочувствии и снова отрубился. Ему вкололи снотворное, и до утра он будет спать.

– Ты нашим родным сообщил? – заглядывая ему в лицо, тревожно спросила я.

– Сообщил… Ваши вещи и телефоны мне ведь отдали, твой названивал, вот я и ответил. Батя у тебя мужик! Всю душу из меня вытряс, еле отбился! Пришлось мамой клясться, что ты не пострадала и тебе требуется только покой, и что тебя накололи снотворным и приказали не беспокоить, и что ты будешь спать часов до десяти утра и приезжать сейчас нет смысла. Хорошо он не знает, что маманя моя пять лет назад померла, перепив водки со своим сожителем, а то и представить страшно, что б он со мной сотворил! – И здоровенный бугаина Сашок, прошедший с Битовым войну, грозный руководитель фермерского хозяйства, изобразил лицом страшный испуг.

– А Надежда Ивановна?

– Ее тоже успокоил. Сказал, что вы с Владом помогали спасать детей и у него перелом ноги, а у тебя переутомление и последствия шока, что ничего страшного, но в больнице не разрешают пользоваться сотовыми из-за аппаратуры, поэтому вы не можете позвонить. На пару дней хватит, я поеду, побуду с ней, распишу ваши подвиги, а дальше вы сами выкручивайтесь!

– А как ты вообще там оказался?

Ну как? Смешной вопрос! Проще было спросить, как он мог там не оказаться! После разговора с Битовым Саша позвонил во все инстанции, вскочил в машину, прихватив с собой двоих мужиков хуторских, и помчался в агрофирму на помощь другу. Они приехали через несколько минут после пожарных и «Скорых». Пожарные, оценив обстановку, сразу поняли, что спасать там нечего: левая половина здания уже рухнула, а правая держалась последние минуты. Они раздали детей родителям, отправили по домам и никого к зданию не пускали, и сами не ходили. Когда директор сообразила сообщить им, что в здании находятся два человека, и сказала про нас, Сашок рванулся на помощь, но сразу трое пожарных повисли на нем и держали, не пуская, и сами не сунулись.

Когда Сашка увидел нас, выползавших из дверей садика, то даже подрался с пожарными, пытаясь прорваться на подмогу, и практически вырвался, когда я улеглась рядом с Битовым, но в этот момент здание рухнуло, и всем, кто там находился, пришлось срочно прятаться и закрывать лица. А переждав волну и оседающую пыль, через которую ни фига не было видно, Сашок уж рванул к нам.

Машину Битова он приказал отогнать на ферму, взяв из нее документы, сотовые, мою сумку – ну все важное. А сам поехал за машинами «Скорой помощи», увозившими нас в Новгород, и так и дежурил здесь все это время.

Кстати, пострадавшую девушку Зину, помощницу повара, удалось спасти. И большую роль, если не главную, сыграло то, что Битов грамотно смог наложить повязку.

Пока Александр мне подробно все это рассказывал, вернулась медсестра, которую звали Викой, это мне тоже Саша сообщил, поставила мне капельницу в левую руку и предупредила:

– Ей нужен покой, заканчивайте.

– Да, да! – Сашок быстро поднялся со стула. – Ты отдыхай, Васенька, я завтра приду.

– Ты что, решил поселиться в этом городе? – улыбнулась я.

– Да на пару дней, пока Влад не оклемается…

– А как там Ганнибал поживает? – улыбнулась я воспоминанию неизгладимому.

– Да лучше всех! Отомстил за тебя по большой программе! Боднул скотника и аккурат одним рогом в мягкое место попал. Лежит теперь мужик в районной больнице с зашитым задом.

– Михалыча, что ли? – подивилась я такой скотской неблагодарности.

– Нет, что ты, – успокоил Саша даже где-то неодобрительно. – С Михалычем у них полная любовь и взаимопонимание. Другого, по вине которого он тогда и сорвался и гонял тебя.

– Коров хоть осчастливил герой ваш бодучий?

– А то как же! А ты права оказалась, Василиса, Ганнибал у нас легендой стал.

– Все, все… – замахала на него медсестра.

– Да, да… Отдыхай, Васенька, я завтра зайду.

– Пока, – отозвалась я, чувствуя, как веки наливаются свинцовой тяжестью.

Все! Спать! На сегодня героического бодрствования более чем достаточно!

Я проснулась, когда девушка Вика вытаскивала иглу капельницы из моей руки. Заметив, что я открыла глаза, она улыбнулась и заботливо порекомендовала:

– Отдыхайте, теперь только утром уколы, а капельницу днем поставим.

Я закрыла глаза, но последовать хорошему совету никак не получалось – перед глазами прокручивались кадры кинокатастрофы из моей реальной жизни, и я снова тянула и тянула Битова с утробным криком и материлась, отплевываясь от пыли.

По словам Саши, от момента взрыва до падения здания прошло не больше сорока пяти минут. Мне показалось, что целая жизнь! Вернее, не совсем так. Просто мы вбежали с Битовым в садик в одной жизни, а вытащила я его оттуда в другую мою жизнь, изменившуюся навсегда!

Потому что в тот момент, когда он матерился и орал на меня, надрывая сердце и нутро, пытаясь прогнать, спасти последним возможным для него способом, предельно ясно отдавая себе отчет, что ждет его самого, я поняла с абсолютной божественной ясностью, что ничто на свете не сможет разлучить меня с этим мужчиной! Только смерть в самом что ни на есть прямом и банальном смысле!

Только смерть! Что нет препятствий и проблем, которые могли бы помешать мне быть рядом с ним, ни в жизни, ни в моей голове.

И я чувствовала в тот момент, когда выколупывала его из-под бетонной плиты и тащила нас обоих, что единственным безопасным местом на земле продолжает оставаться только одно – рядом с ним. Что, собственно, и подтвердилось в конечном итоге – закрыв собою меня, Битов умудрился спасти нас обоих.

Засыпая, я вспоминала, как он матерился зверски, но, зараза, красиво и спрашивал меня про Большой Девичий Секрет, раз уж я все равно собралась помирать вместе с ним.

Утречком раненько уже другая медсестра, менее улыбчивая, чем Вика, представившаяся Тамарой, нафигачила мне каких-то уколов в мою прекрасную и пострадавшую попку, предприняла попытку уговорить меня позавтракать кашей подозрительного вида, но я отказалась, стараясь делать это тактично, и спросила, отвлекая ее от процесса протягивания мне ложки:

– А в какой палате лежит господин Битов?

– В девятой, отдельной, – вздохнула она, поняв тщетность попыток накормить меня серой субстанцией с веселенькой лужицей растопленного масла наверху. – Тут недалеко, первая дверь сразу за постом, на другой стороне коридора. Но вам к нему нельзя! У вас постельный режим и полный покой.

Про постельный режим и покой повторил и доктор, пришедший меня осмотреть. Мужчина лет сорока, вполне симпатичный, энергичный такой бодряк.

– Ну что, Василиса Антоновна, – бравурил он голосом и движениями. – Поколем вам укольчики, капельниц еще парочку поставим, полный покой, минимум движения, и будете у нас как новенькая!

– Я себе и старенькая очень даже нравилась, – в тон ему оповестила я.

– Ну и молодец, – хохотнул он, обращаясь со мной, как с жиличкой дурдома, и повторил, вставая со стула: – Минимум движения! Папенька ваш уже всю больницу на уши поставил, вот приедет, увидит, что вы идете на поправку, порадуется и от нас отстанет.

– Это вряд ли, – проворчала я, предупреждая.

– Пугаете?

Я неопределенно пожала плечами и сморщилась от мгновенно выстрелившей боли во всем теле, вызванной этим движением.

– Так не только ваш папенька грозный о вас беспокоится, но и руководство агрофирмы рвется вас награждать и пугает нас особым контролем за вашим с господином Битовым здоровьем. Так что вы уж не подведите, Василиса Антоновна, выздоравливайте и берегите себя. – И он вышел из палаты, весело насвистывая незамысловатый мотивчик.

Оставшись одна, я приступила к Великой Эпопее Василисы Прекрасной под кодовым названием «нарушение постельного режима». Болело все! Просто все болело, ныло и отказывалось слушаться приказов сознания. Даже подушечки пальцев на руках и ногах болели.

И я принялась с любопытством их осматривать: ничего поврежденного, кроме лака на ногтях, я там не увидела, только легкую припухлость и покраснение. Хорошо, что я ногти всегда коротко стригу из-за моей работы, маникюр с короткими ногтями тоже очень моден. Я представила на минутку, что бы случилось с моими пальчиками, если б у меня были длинные ногти – бр-р-р! Обломались бы до мяса!

Ладони, правда, были все в мелких порезах и сильно ныли, а на локти мои чудные без слез вообще смотреть я не могла! Ножки тоже болели, но царапин на них я не обнаружила при осмотре. Ныла, тянула и болела спина и попка – ну еще бы! Хоть и в джинсах, но легких, по бетону и асфальту – бедная моя красавица! Ладно! Поныли над собой и хватит, все заживет.

Подъем с кровати и осмотр телесных повреждений я осилила, теперь этап следующий – сложный. Держась за кровать, тумбочку и стены, перетаскивая по полу ноги, я дошкандыбала до индивидуального туалета в моей одноместной палате. Процесс усаживания на унитаз и вставания с него дался мне большим трудом и холодным потом, выступившим на лбу. Хорошо хоть прикидец на мне был подходящий – казенная коротенькая хлопковая ночная рубашечка с убийственным рисунком в виде ромбиков и кружочков. Шедевр российской легкой промышленности.