Материнское проклятие

Материнское проклятие
Татьяна Анатольевна Нурова

Старый городской погост, простые, житейские истории о необычном и непонятном.

Татьяна Нурова

Материнское проклятие

Город Морша, красивейший небольшой город на реке Цне, столько сказок и легенд связано с ним. Когда он был богатым купеческим городком, сохранившиеся дома до сих пор поражают своей оригинальностью и изяществом кладки. Троицкий собор, из белого камня на берегу реки,– символ города, когда то его построили по образу Преображенского собора Петербурга, и что он для такого небольшого городка явно велик, жителей никогда не смущало. Собор виден со всех сторон города, и на праздничные службы свободно вмещает не только всех жителей города, но и людей из прилегающих сел и деревень. Основа города частный сектор и утопающие в нарядной зелени и цветах чистенькие ухоженные улицы. В советское время город пополнился, несколькими современными микрорайонами и так же хорошел. Сейчас, даже удивительно, сколько в небольшом городке было построено заводов и фабрик, паровозное депо, и все они были востребованы рентабельны. А вот от перестройки город стал болеть, хиреть, умирать. Новые руководители как то год за годом ухитряются разваливать, что уже было, заводы закрылись почти все, депо еще существует, но работает еле, еле, даже вековые деревья в центре города, попали в опалу новым господам, их стали под корень вырубать. Вроде и деньги выделяются правительством регулярно на развитие города, но или они не доходят, или еще какие – то причины существуют. Даже проводят голосования среди горожан, на лучшие проекты по благоустройству крохотного парка и небольшой аллеи в центре города, а все только становиться хуже и хуже, новый асфальт кладут изначально кривой, тротуары частенько переходят в тропинки даже в центре города, а вечерами то кажется, что город вымер. Освещение в городе совсем плохое, несколько редких фонарей по центру, а на окраинах и тех нет, даже светофоры на ночь отключают и редким прохожим страшновато ходить по улицам, кажется, что город поражен болезнью, и мертв. Население города теперь в основном состоит из пенсионеров да ребятишек. Вся молодежь теперь горбатится на заработках в столицах, оставляя на попечение стариков своих детей. В столицах днем и ночью кипит жизнь, интересная яркая, модная, заставляя молодежь покидать родные места и ведь часто не и – за того что им хочется необычных удовольствий или приключений, а что бы просто выжить и прокормить семьи. В столицах люди живут за счет всей остальной страны и при этом презирают все, что находиться за пределами их мира. Государства в государстве. Как то все получается не складно в нашей стране, и так всегда было и при любой власти, но нынче уж как то совсем держат провинциалов в черном теле, зачем баловать своих граждан они привыкли,– считают государственные мужи, заботясь только о собственном кошельке. И с каждым годом все только пасмурней, хотя жители Морши равнодушно относятся к любой власти, привыкли выживать и надеяться только на себя. Город даже днем тих и спокоен, горожане не торопясь ходят на работу и по делам, неспешно решают все свои проблемы. Только что бабки глупые все на проклятья валят,– говорят шепотом, что упыри власть захватили, нежить и нечисть теперь владеет городом, им то уже не страшно, они и так скоро все перемрут. Молодежь что осталась еще в городе посмеивается над такими рассказами, но и нет, нет, да задумывается, а вдруг и правда. Край то у нас особенный, ведьм, колдунов и упырей всегда много было, как и прочей нечисти, может действительно так и есть, а то почему в стране все с каждым годом лучше становиться, а мы только по телевизору и видим, как другие россияне хорошо живут.

Теплый ветер разносил запахи весны, запахи цветущих деревьев. Весь город был похож на наряженную невесту, утопал в бело розовой пене, даже прохлада от реки не могла притушить празднично сладкий аромат цветов. У реки на старинной каменной набережной, погруженной в полную темноту, встретились двое мужчин, они пришли почти одновременно на договоренное место с разных концов города, и темнота не мешала им двигаться свободно и тихо, казалось, они видят в темноте прекрасно. Рассмотреть в темноте их было невозможно, луна спряталась за тучами, но силуэты разлить было можно. Один из них небольшого росточка мужичок, но явно не подросток, двигался легко упруго и бесшумно. Второй мужчина, который пришел ему навстречу был высокого роста и крупного телосложения, но двигался тоже тихо и осторожно, и видно, что ходить так крадучись ему было привычно. Они встретились, пожали друг другу руки, постояли, молча любуясь на реку, она и правда была красива, даже в темноте, вода в движении поблескивала, завораживала мерным, плавным течением. Мелкий мужчина заговорил совсем тихо, даже если бы кто проходил мимо, ничего не услышал, а высокий слегка кивал ему, наоборот показывая, что все понимает.

– Беда в нашем городе ведьмак, столько тьмы у нас никогда не было, упырей завелось, я их даже сосчитать не могу.

– Упырей,– переспросил высокий, ты уверен.

– Да, только не тех, кто кровь пьет, а энергию, и солнца они не бояться, ни бога и ни черта. – Упырей всегда среди руководителей города хватало, но чтоб так поголовно, я еще не видел, и они обращают всех в подобных себе. – Я составил список, но он не полный еще, даже боюсь представить, сколько же их.

Мелкий мужичок достал из кармана сложенный лист бумаги и отдал высокому, тому, кого он назвал Ведьмаком.

– Здесь еще к тому же все отребье собралось из детей ночи, из охотников Череп болтается, что то разнюхивает, пару ведьм тамбовских видел, еще они кого – то ждут, слышал, что у них хозяин есть из чародеев. – Но что- то конкретного нет, и расспрашивать опасно, так толкаюсь в нужных местах, отираюсь где, но сам помалкиваю и прислушиваюсь.

Высокий вздохнул, и ответил также тихо,– Ты Петрович осторожней, не рискуй, знаешь лучше отойти, а то ведь ненароком зацепят, а они уже нежить, им тебя прихлопнуть, как плюнуть.

– Твоя воспитанница им нужна, – продолжил мелкий мужичок Петрович,– слышал я, что Череп своему напарнику говорил в пивной, контракт они брать не стали, но за вознаграждение готовы поискать, раньше бы побоялись, а тут явно за ними кто то стоит. – Говорят, что есть возможность защиту снять, и неплохих ништяков набрать, хотя может и врут. – Беспокоит меня ведьмак то, что они вас не бояться, как о давно решенном говорят, и своих сюда тянут.

Ведьмак задумался,– мы отобьемся, давно готовы, а за список спасибо, посмотрю, что можно сделать, кто у нас так в структуры власти то лезет. – У меня тут же недалеко уже одну ведьму убрали, тоже нам помогала, пришли и убили и никаких следов, мы то конечно и найдем и отомстим, но вернуть то ее сможем.

Мужичок махнул рукой,– нет, про меня никто кроме тебя не знает, а мне тут халтурку на кладбище предложили, грех такую возможность упускать, вот всех и пересчитаю, да еще мож, что услышу. – Да и рано мне на покой уходить, я еще с упырей по своему счету не все взял, да и привык я здесь, пока еще время есть.

– Ну как знаешь,– вздохнул Ведьмак,– нам не впервой с тьмой воевать, и в этот раз выдюжим, есть нам что защищать, молодежь растим, оттого нежить и забеспокоилась, бояться.

Они еще раз пожали друг другу руки и так же незаметно разошлись, не заметив, что их подслушали. Только они ушли с набережной, из кустов у реки выползла небольшая змейка, и поползла к четырехэтажному дому рядом с набережной. Дом считался элитным и окружен был глухим забором с проходной для электронных ключей и охраной. Прямо от его стены отлепился худой костлявый мужской силуэт, он то и подобрал змейку, и вошел в ворота, уже спокойно не таясь, протянув руку с ключами к считываемому устройству, к себе домой.

Старый погост.

Степка с ужасом смотрел на вылезающий из земли гроб, обитый красным ситчиком, и уже сто раз пожалел, что купился на легкие деньги, решив подзаработать на каникулах. Степка был студентом строительного колледжа, жил и учился в тихом небольшом городке тамбовской области в городе Морша. Сейчас у него были каникулы, и он весь год мечтал о подработке и узнавал во всех организациях, не возьмут ли его, куда, ни будь, поработать на лето. Но в городе давно уже сложно с работой,– даже взрослым, дипломированным людям, а студенты то никому и так не нужны, им даже на обязательную практику не куда было устроиться. И вот вроде, как он считал,– ему повезло, на последних экзаменах к ним в колледж заглянул директор местного кладбища Михаил Сливков и предложил парням летом поработать на погосте, привести в порядок старое кладбище.

– Работы много и оплата будет хорошей, к тому же в плохую погоду выходить не нужно, и выходные будут, график тоже свободный, главное чтобы за определенный период, вы привели территорию, выделенную каждому в порядок.

Ребята посмеялись, да отказались все, а Степка согласился, подумаешь кладбище, мертвые не кусаются, а деньги ему нужны были очень даже. Отец у Степки сбежал их семьи два года назад и не помогал, теперь он обеспечивал новую семью. Мать до сих пор получала зарплату с задержками, несмотря на выходящие регулярные законы, что так делать предприятиям нельзя. Работала она на Химмаше, местном когда, то богатом предприятии, но это было давно, а сейчас там постоянно менялось руководство, и завод не умирал, но и прибыли особой не получал и соответственно работникам не платили тоже. Уйти матери тоже было некуда, город небольшой и с работой было туго, с голоду они конечно не помирали, свой дом, огород и так- то куры еще были, но Степке хотелось, и одеваться модно и много еще было хотелок разных, а с матери на его желания, купить, что – то было невозможно. А если поработать на кладбище, он посчитал, что и матери сможет на хозяйство выделить и себе почти все свои хотелки закрыть. Когда он вышел к директору кладбища, единственный из ребят, под смех однокурсников, тот осмотрел его внимательно оценивающе, но так как желающих больше не нашлось, то.

Директор фамильярно похлопал долговязого подростка по плечу и сказал,– ну ничего и из тебя может, человека за лето сделаем.

Вчера же в первый рабочий день подписали договор, Михалыч, – так за глаза называли директора кладбища, поставил его в паре со старым опытным работником,– пожилым, небольшого росточка, но жилистым мужичком,– Иваном Петровичем. Петрович считался опытным работником и всю свою жизнь считай, проработал на этом старинном кладбище. Так – то постоянных работников здесь числилось всего двое, и Петрович в их число не входил, город то совсем небольшой и умирали люди, здесь не каждый день. Это кладбище давно числилось закрытым, но если здесь уже лежали родные покойного, то живые родные получали разрешение, на под захоронение. Петрович, так он попросил Степана его называть, жил совсем рядом и тоже как то по молодости еще, начал на кладбище подхалтуривать, мужичок он был непьющий исполнительный и его всегда вызывали поработать, да так он здесь и прижился,– уже лет тридцать без перерывов и халтурил. Работал он совсем в другом месте сторожем, но сейчас был в отпуске и тоже решил подработать, а если не успеют они за его отпуск все сделать, так тоже выход есть, он ведь сутки через трое дежурит и времени у него по любому много. Вот Михалыч, и поставил их парой, – молодого студента и опытного работника вместе. Определил им фронт работ, пообещал, если они быстро закончат да еще участок возьмут, то еще столько же заплатить и убежал по своим неотложным делам. Директор доверял Петровичу, и наделся на него, сказав, что бы он всему учил студента и наблюдал за ним.

Петрович, хмуро посмотрел вслед Михалычу, сказал,– ну что молодой переживаешь, здесь тихо и спокойно, посмотрим, как сработаемся, а то может, и правда еще участок возьмем, пока деньги хорошие платят.

– А что так срочно все сделать надо,– спросил Степка, – и почему такая суета вокруг погоста.

Петрович пожал плечами,– Слышал я, что деньги большие государственные выделили на приведение старых кладбищ в черте города и там еще, что то. – Про достойное то ли оформление толи еще как, у нас же здесь и братская могила есть воинов Великой Отечественной, и тут же и в другие войны хоронили, вон там участок афганцев, там вот ребята с нескольких чеченских лежат, а к могилам не подойти, грязь, дорожек нет. – Только родные и ухаживают, а их с каждым годом все меньше остается то, живых родственников. – И за памятниками следить постоянно надо, а не раз в год их на девятое мая протирать и мусор вокруг собирать, деньги то постоянно на их содержание переводятся. – Вот оказывается закон и есть что все в порядке быть должно, а мы с тобой этот самый порядок здесь и обеспечим. – Наше то дело маленькое, работай и помалкивай, а здесь даже интересно, я тридцать лет здесь людей хороню и каждую могилу знаю, столько историй могу тебе рассказать

Степка хоть и вздрогнул про себя,– нафиг надо ему эти историю, но с Петровичем лучше работать, чем одному, пусть рассказывает, ему не страшно. Вчера они весь день собирали и выносили за ограду сломанные за зиму ветки с деревьев, Петрович еще много деревьев сразу же обрезал, – и работы им на день хватило с гаком.

Мать Степки тоже переживала за сына, но он вчера вернулся с работы и сказал,– да ничего такого, работа на свежем воздухе в тишине, так что нормально и совсем там не страшно.

Степка надеялся, что так и будет до конца работ по участку, а вот не получилось. Сегодня день начался с неприятностей, ну как с неприятностей.

Утром Петрович совсем обыденно сказал, – тут гроб из земли постоянно вылезает, я его каждое лето раза три не меньше обратно закапываю, вот и снова как по расписанию. – Так что с него и начнем сегодня, что бы людей не пугать.

Степка сначала решил, что Петрович шутит, но нет, это все оказалось серьезно, и вот он теперь стоял, смотрел на этот самый блуждающий гроб, и хоть был солнечный день и вокруг тепло и хорошо,– Степке было неприятно и страшно.

– А что за история с этим гробом, и что он постоянно вылезает то, – спросил он у Петровича.

– Да это долгая история, пока работаем я тебе все, и расскажу, сейчас освободим гроб от земли, поставим в сторонку и пока яму углубим.

Степка посмотрел еще раз на гроб и нехотя приступил к работе, гроб был новенький, но Степка знал, что такие домовины, уже давно не делают, даже, наверное, в деревнях, такой он только в каком – то древнем фильме видел. Его поразило, и что гроб был чистеньким, казалось, что земля к нему вообще никак не липнет. Они быстро освободили гроб от земли, Петрович обмотал его веревками, и они аккуратно вытащили его на разровнённый лопатами свежий холмик земли, а сами принялись углублять яму.

Петрович, ловко орудуя лопатой, рассказывал,– Помнишь, может на углу Хлебной улицы, там вон старенький домик, когда то стоял.

Степка, вспомнив, пробормотал,– это где сейчас особняк белый какого – то говорят коммерсанта стоит что ли.

– Ну да это сейчас,– согласился Петрович,– а когда то дом там был дряхлый совсем и небольшой, точно не помню, но больше тридцати лет назад это было. – Так вот там женщина жила, ей тогда уже за пятьдесят лет то, наверное, было, она там с двумя сыновьями и проживала, она их сама поднимала, муж у нее погиб давно,– не знаю от чего, да это и неважно. – Младший то сынок у нее нормальный был, серьезный и умный, учиться как раз в Мичуринске в университете, когда эта история то и случилась, а старший сын здесь остался с матерью. – Ох иж непутевый он у нее был, вечно в какие то неприятности влипал, вроде и парень неглупый, а какой то неприкаянный был. – А затем стал прикладываться к бутылке, сначала редко, а потом все чаще и чаще. – Говорят что с каждым глотком спиртного, слабый человек впускает в себя сонм бесов, и они им управляют и заставляют совершать дурные поступки. – Я, конечно, считаю что это глупость, но вот сын этой женщины, вел себя так, набедокурит, а проспится и удивляется, разве мог он сам такое совершить. – Пить затем стал сильно, вечно в драки влезать, на работах не удерживался и ко всему стал все из дома тащить, да это то беда конечно, но стал он и на мать руку поднимать, то толкнет ее, а то и когда пьяный совсем, ударить мог. – Она то, не жаловалась никому и скрывать все пыталась, кому охота про такое рассказывать, а город маленький и все про это знали, а однажды.

Тут Петрович, осмотрелся,– вот за разговором и яму мы с тобой выкопали, давай ка его быстро обратно впихнем и я дальше расскажу.

Степка даже про страх забыл, так Петрович его рассказом заинтриговал. Они аккуратно и осторожно стали спускать гроб в яму на веревках, Петрович ловко подсказывал Степке, как и что, делать, и гроб спокойно, как надо, лег в землю. Он, ловко выдернул веревки из под гроба, и они стали неторопливо, забрасывать могилу землей.

– Так вот,– продолжил рассказ Петрович, спокойно кидая землю. – Однажды сынок пришел совсем пьяный и буйный, и стал с матери требовать денег, что бы еще купить водки, а у нее ни оказалось, ни копейки. – Он сначала ударил ее, а затем схватил он свою мать за волосы и швырнул ее сильно, то ли в стену, а может и в дверь. – А она уже так с ним вымоталась, что от боли и шока, да увидев на руках сына кровь свою и выдранные волосы, прокляла его и в тот же день в горячке слегла. – Соседи не выдержав шума вызвали милицию и скорую, и ее в тот же день в больницу увезли в тяжелом состоянии, сын испугался того что натворил и убежал из дома. – А сам как закуролесил, все с дома вынес за пару дней буквально, оставив голые стены, все пропил и никак напиться не мог, не пьянел, уж как так мать его напугала, никто не знает, он всем своим собутыльникам рассказывал, что волосы матери с рук снять не может. – Говорил, – они как живые у него на руках и в кожу впиваются не больно, а неприятно, и что страшно ему очень. – Все решили, что он белочку по – пьяни поймал, а он, то еще через день взял и помер,– ну не выдержало сердце столько водки. – Так вот и началась эта история,– его, когда еще схоронили, уж столько лет прошло, а гроб ты сам видел, до сих пор как новенький, земля не принимает его с таким страшным проклятьем матери, выталкивает из себя, и нет ему покоя. – Первые два раза, когда гроб только начал выходить из земли, его даже на экспертизу отвозили, думали, может на кладбище чего такое есть, отчего гроб из земли лезет, а не лежит спокойно. – Все здесь осматривали, замеры какие то делали, а потом Михалыч уже стал его каждый раз потихоря закапывать, без шума, и мы уже привыкли к этому явлению за столько то лет.

Степка помолчал, представив все это,– а что дальше то с той женщиной, она его что так и не простила.

Петрович снова пожал плечами,– когда сын ее младший отучился и сюда вернулся, мать его безумной стала, так в больнице и лежала. – О чем с ней говорить, она все равно никого вокруг себя не узнавала, а сын то, как видишь, бизнесменом стал, домище какой, отгрохал, мать с больницы забрал, с ним еще живет,– живая она, но уже она давно себя – то не помнит. – Так вот и получилось, младший брат эту историю знает и помалкивает, и запрещает хоть кому о ней говорить.

Они закопали могилу, обровняли холмик,– ну все сегодня давай уже по домам, завтра основной работой займемся, а тебе,– на держи, Степан, денежки, это Михалыч за гроб отдельно заплатил,– проговорил Петрович и протянул небольшую пачку денег.

Степка даже обрадовался, хоть не зря боялся, нет, он перетерпит, да насобирает себе денежек за лето. Вечером, он рассказал пацанам, пришедшим к нему в гости, эту историю надеясь их удивить, но

Витька сосед удивил его больше, сказав, – что вся эта история, правда, он точно знает. – Мать моя, когда то работала у этого коммерса сиделкой у его матери,– серьезно говорил он. – И говорила отцу часто, а я подслушивал, что хоть и платит он хорошо, а сиделки долго не работают, бояться, и увольняются и мать моя там только месяц выдержала.

– А чего ж они бояться,– не выдержал Степка,– что старушка буйная что ли.

– Нет,– Витька поежился,– мать сказала, что ночью сын покойный к старушке приходит и прощенье просит. – Она сама видела темный силуэт и что бабка с ним разговаривает постоянно, а страшно – то как, мать там пока работала ночами под бабкиными дверями сидела, заходить боялась и слушала, а входила к ней, только тогда, когда сын уходил, ну призрак который.

– А что ж не простит, или так обиделась, так сын же все – таки, что ж она его не пожалеет,– спросил кто то из пацанов.

– Не в этом дело,– ответил Витька,– бабка то не злая, она же в маразме, тихая, но ничего не помнит и с ним как с живым говорит, мать моя сказала, если бы она помнила, то простила, – вот такое кино получается.

Степка хоть и переживал эту историю, но на работу ходил исправно, уж много историй интересных знал Петрович, про каждую могилу и работа у них быстро шла под его неторопливые рассказы.