Чудная Деревня. 1. Начало. 2. Скользкие вершины. 3. Русалочье озеро

Читал он предметы на удивление легко и понятно. К этому, времени память моя уже работала хорошо и мне просто нужно было все запоминать. А с физикой у меня сложилось хорошо, тем более законы магии и физики были похожи. Иван Ваныч увидев это заметно подобрел. Когда я, лучше узнала его оказалось, что он очень неплохой человек и потрясающий рассказчик, он долго преподавал в Тамбовском университете и его занудство было скорее профессиональным, как у многих педагогов. Боялась я составления карт. Вернее, карту то я видела и понимала, что на ней изображено, а ходить по ним и составлять, тут все было похуже и в лесу я плутала сильно. Географический кретинизм долго был моим спутником и персональным кошмаром. Но Иван Ваныч вынес частично наши занятия на улицу показывая, как быстро несколькими штрихами наносить на альбомный лист наш маршрут со всеми ориентирами и необходимыми пометками и привязывать его уже к профессиональной карте. В его доме было много альбомов с репродукциями известных художников. Его хобби – были легенды о проклятых полотнах, и я, открыв рот – слушала его рассказы. Особенно, почему-то меня поразила история картины «Неизвестная» художника Ивана Крамского. У нас тоже в доме с Любавой висела репродукция этой картины. Может потому что мне нравилась женщина, изображенная на полотне. Она была такой необычной элегантной, непонятной, и гордой. Мне нравилось смотреть на нее, и я даже не удивилась, узнав историю картины. Мне было интересно, о чем думал художник, когда писал ее. И что вызвало у него такой силы эмоции, что картина стала беспокойной, причем ведь не только эта картина, но и другие его работы были необычными и беспокойными. Как художник даже гениальный, но все – таки обычный человек может наделять магической силой полотно, которое пишет. Я любила перелистывать тяжелые страницы великолепных альбомов репродукций в доме Иван Ваныча и не понимала, почему одна картина заставляет смотреть на нее и находить что новое снова и снова, другая тревожит, беспокоит. Это тоже похоже на высшую недоступную мне магию, очень привлекательную таинственную и недоступную тем, что я ее не понимаю.

Самыми легкими занятиями стали для меня русский язык и литература. Ведьма Алла, очень молоденькая недавно закончившая институт была всегда довольна мной и на ее занятиях я отдыхала. После предыдущих педагогов почитать художественную литературу было приятно даже просто для души. А так как я много читала, то и ошибок тоже не делала письменно, даже не зная правил. Конечно она подбирала мне книги еще и для внешкольного чтения, но это было приятно и легко с моей то памятью.

Самыми и интересными, сложными и непонятными пока стали занятия у Анны Леонидовны в "маяке». К ней на занятия я пошла в первый год в начале декабря, до этого она отсутствовала в деревеньке. Мне даже было любопытно как она смогла появится здесь, когда все дороги к нам были закрыты огромными сугробами. Терем маяк был резным и сказочным снаружи и забавным внутри. Даже сложно описать обстановку комнаты. Вешалка у входа, шаг впереди все внимание к кованой лестнице на второй этаж. Лестница, закрученная в тугую спираль ажурно кованная уходила вверх. За лестницей виднелась печь необычной формы. Печь небольшая с очень широкой трубой уходила на второй этаж. Столов несколько и все разные были расставлены по комнате. Небольшие окна в пене кружевных шторок, на столах тоже скатерти, разные. На кухонном столе белая скатерть, на рабочем столике черная в красный рубчик, еще пара небольших столиков этажерок в вязаных салфетках. На стенах полочки, рукотворные сувениры поделки. В небольших вазочках на полках камушки,– обычные собранные видимо на берегу и стеклянные декоративные. Разноцветный бисер и бусы видимо для поделок. Много шкатулочек на полках и этажерках. Каждая шкатулка чудесна по – своему. Люстра в форме кораблика с алыми парусами тихо вращалась, обходясь без ветра, разной формы табуретки и стулья с вязаными подушками по всей комнате. Непонятные ощущения вроде все и красиво, и так необычно, всего много и все такое нарядное и в тоже время комната не казалась заставленной не смотря на все обилие столиков и всяких шкатулочек, сундучков, поделок, стульев и табуреток. И старушка вся такая нарядно домашняя, подходящая именно к этой обстановке. Анна Леонидовна в строгой длинной черной юбке и кружевной белой блузе. Седые волосы уложены и плотно заколоты в шишечку на голове. Красивые очки в тонкой золотой оправе на носу, губы аккуратно подкрашены блеском и слегка поджаты. Но я сразу почувствовала она опасна и не только она, а и все предметы в ее доме. Хотя так хотелось мне все рассматривать и брать в руки, желание оказалось таким сильным, что я даже испугалась, подумав это не моя воля. Я поздоровалась, сняв верхнюю одежду вопросительно смотрела на хозяйку дома, боясь даже лишний шаг сделать. Анна Леонидовна выждав минуту, заулыбалась и похвалила меня.

– Молодец что удержалась. – Возьми вон ту табуретку и присаживайся к этому столику и старайся и дальше ничего ни трогать без моего разрешения. – Это опасно.

Начала обучение она с истории по созданию различных амулетов и оберегов.

– Мы,– говорила она, -то есть те, кто может использовать магическую энергию, не пользуемся обычно амулетами. – Нам нужно уметь правильно использовать свою энергию, развивать ее и не зависеть от амулетов, но знать, как их сделать необходимо и держать их нужно всегда при себе, на всякий случай. – Оберегами тоже пренебрегать не стоит, они бывают разными. – Оберегом ты можешь надежно закрыть свой дом, но в первую очередь амулеты и обереги это … наш доход. – Мы их продаем и чем искусней мастер то и цена выше,– поучала она меня.

И она стала обучать собирать амулеты из простых и доступных материалов. Бисер, коряги, камушки, веточки – все шло в дело.

– Ты потом сама, решишь, из чего ты их будешь делать. – Главное научиться основам. – Ведь многие превращают в амулет свои любимые драгоценности. – Драгоценные камни лучшие накопители магической энергии. – Материал же для обычных разовых амулетов значения не имеет, пускай в ход все что под рукой.

И пока только ознакомительно она давала мне основы демонологии. Она рассказывала о составлении пентаграмм, оказалось их великое множество и для разных целей, от вызовов духов до оберега дома. Объясняла значение символов и важность их точного изображения при колдовстве.

– Учить все мы будем в следующем году,– говорила она, – а пока только знакомимся с основами и тренируем память и руки – это подготовка к будущим занятиям.

И заставляла набивать руку постоянно рисовать, вернее писать кистью и тушью линии, круги и просто буквы алфавита. При составлении пентаграмм и начертании символов нужна твердая рука, выполняющая движения скупыми мазками, доведенными до автоматизма.

– Мм… в жизни будут … разные ситуации и часто просто неподходящие условия, и срочность от которой будет зависеть твоя жизнь,– напоминала она если мои линии тушью не были идеальными.

Поэтому владение мелком, углем, стилом было необходимым навыком. В голове у меня после ее занятий пока была просто мешанина.

Но Анна Леонидовна говорила,– Просто зубри, и зубри, тренируй кисти рук, на плавность и точность линий, потом все уляжется в твоей голове как надо.

Занятия с наставниками были куда сложней, чем в школе,– но мне нравилось. Хоть мне и иногда казалось, что такой объем информации я просто не смогу осилить и разочарую своих учителей. Я очень старалась даже похудела сильно, хотя и до этого особо упитанной не была. Любава только головой сердито мотала глядя на мои кости и пыталась мне приготовить, что ни будь вкусней и калорийней. Я уставала от учебы больше чем летом от физической работы и надеялась со временем мне станет легче. Когда попала в Чудную деревню, я уже была замкнутой, спокойной и неразговорчивой, но все мои учителя увеличили эти мои «способности» еще во много раз. Постоянно, особенно в первые дни только и слышала от них, что я должна уметь держать язык за зубами, всегда. Никогда и не кому не задавать вопросов и держать все эмоции при себе. Только соблюдая эти простые правила, я смогу выжить в будущем. Я и старалась, молчала и держала все в себе, но я была еще ребенком и как-то об этом рассказала Любаве.

Она усадила меня рядом, поцеловала, и прижав к себе сказала, – это все так, подрастешь, поймешь, просто следуй правилам. – Я тебя прекрасно понимаю и попытаюсь объяснить, все жители нашей деревни очень сильные и старые маги и обладают огромнейшим опытом, таким которого уже нет, старыми запретными или забытыми знаниями. – Они решились поделиться с тобой этими знаниями и конечно переживают, будешь ли ты этого достойна, сможешь ли принять этот груз. – Терпи. – У тебя только один выход, теперь выучиться и заслужить их доверие, иначе сама понимаешь, что будет с тобой. – Но с другой стороны, я то с ними ужилась, … и ты сможешь. – Зато если выдержишь, то со временем станешь сильнее их всех и это огромный приз за который бы многие из детей ночи отдали бы все что имеют и жизнь в придачу.

Больные приезжали к нам до начала снегопадов, потом ударили морозы, да и снега навалило до крыш, и дорога к нам закрылась до весны. Питирим прошелся и закрыл магией плотно проход и к нашему дому, теперь мы были в прямом смысле отрезаны от всех людей и найти нас было невозможно. Мы с Любавой обрадовались, очень устали от потока больных. Деревню занесло снегом и только лабиринт прочищенных дорожек соединял дома извилистыми петлями. Во всех домах оказывается были лыжи и снегоступы, а почти у всех магов машины в гаражах в ближайшей деревушке Баево. На Новый год многие мои учителя уехали в город, … и мне устроили небольшие каникулы, чему больше меня… обрадовалась Любава.

– Сначала отдохни пару деньков, а то прямо горишь с этой учебой. – Лица на тебе нет и прозрачная вон, какая стала ты у меня, аж смотреть без слез страшно,– запричитала она радостно. – Настряпаем и наготовим с тобой, а то ведь тебе и этому учиться надо. – Вот будет, у тебя свой дом, а ты у меня неумеха. – Что делать будешь?

Между делом мы чаевничали, тихие милые посиделки у печи под светом керосиновой лампы. Прошка на чай выбирался обязательно и с важным видом слушал наши разговоры, а иногда и встревал. Любава как-то на таком чаепитии стала рассказывать о моей семье.

– Твоя бабушка была красавицей в молодости, – говорила она. – Уж после смерти дочки и мужа как замерзла, все виноватой себя чувствовала. – Верила в семейное проклятие, да и дочек избаловала, все для них. – Работала и в поле, и в доме, все сама делала, говорила пусть отдохнут пока молодые, успеют еще наработаться, отмахивалась она постоянно от моих поучений. – Говорила я ведь ей не нужно так их баловать,– а она в ответ все, – одни они у меня остались, пусть хоть они по-человечески поживут. – И,-… выросли девки дурные, – да ленивые, что одна, что другая, даже по дому никогда не помогали матери и еще винили ее и в смерти отца и сестры. – А, характер у обоих злой, завистливый. – Всегда всем вокруг завидовали да ругались, как две старые сплетницы. – Во селе их не любили, и избегали, а кому охота около себя видеть злых и ленивых баб. – И хоть девки обе симпатичные, но парни их тоже избегали, кому надо с такими лентяйками связываться, вокруг себя грубыми и неприветливыми. – Они считали, все остальные им не ровня, они обязательно и так лучше всех устроятся. – Чего там себе они решили, что они особенные. – Когда Вера умерла, ждали что им дар перейдет, даже ведь между собой перессорились. – Все глядели друг за дружкой у кого дар проснется. – Каждая из них ждала получит дар и волшебницей тут же великой станет. – У них ведь искры были совсем небольшие, но были, и их трудом развить можно было, и я обоим им учиться предлагала. – Но нет, отказались, когда про учебу услышали, надо им было все и сразу, а не получилось так и обида на весь свет и на меня тоже. – Все вокруг них виноваты стали, а мать так они совсем зашпыняли, злились что денег она не заработала им дальше так же беззаботно жить. – Вот ты у меня молчишь да делаешь, хотя сила у тебя большая, все лето работала везде где скажу. – А, теперь вон учишься, аж почернела вся и похудела. – За это время ни про кого худого слова не сказала, а так если рассудить, то вы же одной крови все.

Любава прижала руки к лицу, выражая все свое негодование.

– Искру тоже раздуть можно, но работать надо, много. – Я вот вообще только с магическими зачатками была, а работой развила дар. – Небольшой, но он есть и мне помогает людей лечить, а это тоже работа тяжелая, сама знаешь. – И травы собери правильно и высуши их как положено и зелья приготовить, сколько сил и времени уходит. – Это сейчас у нас больные с твоей помощью быстро на ноги встают, а раньше я подолгу с ними возилась с тяжелыми особенно. – А, с больными людьми как, и горшок иногда за ними вынеси, и обмой, вонь какая от болезней бывает. – И все ж помогаем, а кто, если не мы, врачей рядом совсем нет. – Волшебство, оно лентяев не любит,– подвела итог Любава.

Перед самым Новым годом Прошка притащил откуда то коробку с новогодними игрушками. Игрушки были очень старыми и большей частью побитыми, но нас это не расстроило, за вечер наклеили гирлянд из старых открыток. Совсем разбитые стеклянные игрушки потолкли в крошево и вырезав из картона звезды намазали их густо клеем и засыпали битым стеклом, получилось очень красиво. Главное, что нам понравилось, а остальное все неважно. Мы с Любавой очистили около елки во дворе снег и как могли ее нарядили. Получилось очень даже ничего.

На Новый год мы наготовили много вкусностей и с чаем встретили его дома у печи, нам было хорошо и уютно, а утром я вышла во двор и ахнула. Под елкой лежали свертки и коробочки в красивой обертке.

Любава вышла за мной и смеясь сказала,– вон тебе сколько Дед Мороз подарков принес.

Я уже знала Дед Мороз существует, и он … далеко не такой добрый как в сказках. Карачун, – злой дух, повелитель холода и морозов. Зимой, когда самые морозы стоят и метели вьюжат его время царствовать. Его слуги поют в метели, заманивают кружа во вьюге и усыпляют одиноких путников, вытягивают из них тепло и превращают в тени, в новых слуг, безжалостных и холодных. Подарков от него мне бы получать очень не хотелось.

А вот подарки под елкой я уже догадывалась от кого. Любава помогла все занести в дом и все утро мы все вместе открывали их и радовались. Подарки не были подписаны, мы все равно догадывались от кого они. Красивый подсвечник это от кузнеца Михея, его мы поставили на стол и долго любовались красотой и изяществом линий. Подсвечник на три свечи был выкован в форме старого дерева – его ветки и были подставкой для свеч. Свечи тоже нашлись в подарках, они были от Анфисы. Большие толстые свечи,– разных цветов и с цветочной отдушкой, я видела такие в доме ведьмы. Толстая книга редких растений – это подарок Питирима. Шикарный яркий тяжелый альбом с репродукциями картин от Иван Ваныча. Дорогой набор мелованной бумаги с кистями и тушью нескольких цветов – это от Анны Леонидовны. А вот тонкий серебряный браслет и серьги – это точно подарок Любавы. Когда мы ездили с ней в Моршу, я долго любовалась этим комплектом в витрине.

Я молча подошла к ней и поцеловав в щеку, прошептала ей, – Спасибо.

Украшений мне еще никто никогда не дарил, тем более таких дорогих, в моих ушах были простые копеечные сережки.

Любава тоже растрогалась радуясь, что мне понравился подарок.

Прошка довольно сказал, – а я ведь говорил и понравиться, и догадается.

Я тут же одела сережки и браслет на себя, может для кого-то они и недорогие, и простые, но я была просто в восторге от подарка Любавы.

От Прошки тоже мне достался подарок – красивый пряник.

– Сам пек, – похвалился он,– знаю старинный рецепт, сейчас таких пряников уже не делают видишь, как его разукрасил.

Пряник действительно был красив, весь в маленьких морозных снежинках, а главное большой, я положила его на стол, вечером счаевничаем.

– Ох, даже жалко такую красоту есть.

– Ничего я еще могу напечь, если захотите, а то мож и не понравится, – отозвался тут же Прошка.

– Спасибо,– я поклонилась ему. – Значит, чай с твоим пряником все попробуем.

И тут же подумала о своей бабушке. Мы не ставили елку, – но каждый раз в новогоднюю ночь бабушка под утро клала мне под подушку кулек с конфетами, и я всегда ждала этого и старалась не уснуть. И все равно ни разу не увидела, когда она мне его кладет и радовалась ему утром, как маленькому чуду. Даже сегодня утром подняла подушку, – а вдруг…. Бабушка старалась побаловать меня по-своему, и я ценила ее заботу. За бабушку я стала беспокоиться больше, непонятная тревога мучила меня часто. Меня тянуло к ней домой, было чувство, что надо ее навестить и это важно.

Мы пили чай с Прошкиным пряником и нахваливали его. Подарок и впрямь оказался вкусным, пряник буквально таял во рту. Потом еще все вместе открыли оставшиеся подарки. Этот Новый год стал самым ярким в моей жизни, … у меня появилась семья.

Иногда приятно провести несколько дней в приятном ничего неделанье. Я приносила утром в дом дрова и воду, а потом валялась на своей кровати с книжкой, спускаясь вниз помочь Любаве на кухне.

Да и то она гнала меня говоря мне ласково,– иди, поваляйся, пока возможность есть. – Каникулы быстро пролетят и тебе снова тяжко придется.

Иногда я садилась у окна и смотрела на сонную зимнюю деревушку. Просто смотрела, без каких-то особых мыслей. Приятно так посидеть и глядеть не торопясь никуда.

А в ночь на Рождество я увидела свою бабушку во сне. Увидела старый дом, холодный нетопленный и бабушку, неподвижно лежащую на кровати. Она звала меня тихо- тихо не открывая рта и глаз и от того мне стало страшно и совсем беспокойно.

– У меня так мало времени осталось приди, я жду тебя попрощаться, мне нужно увидеть тебя, поторопись внуча, срочно,– услышала я ее голос, тихий совсем, еле слышный, как шорох.

Проснулась я в растерянности, сон не шел из головы. Нужно идти решила я,– даже если Любава будет против уйду, а иначе не прощу себе этого никогда. Быстро оделась и спустилась вниз, взглянула на часы было далеко за полночь. Любава тоже проснулась и сидела на кровати прислушиваясь к моим шагам. Я подошла к ней, обняла и стала ей рассказывать о том, что видела и сказала.

– Мне нужно к ней идти Любава, я чувствую это.

– Нужно так нужно. – И у меня, что-то сердце жмет, беспокойно мне,– не стала спорить Любава и тоже принялась одеваться.

Мы, быстро и тепло оделись,– взяли лыжи и пошли. За деревней пристегнули лыжи, нашли проход на Аласово и потихоньку вперед. Любава первая, я за ней, – она знала дорогу хорошо, а я еще плутала в лесу. Было ощутимо морозно, сумрачно и мы шли на лыжах быстро. Еще не рассвело, когда мы подошли со стороны огородов к бабушкиному дому. Дыма из трубы было не видно, и я забеспокоилась совсем. Все и наяву выглядело как в моем сне. Двор и порог дома засыпаны снегом до сугробов. Что бы войти в дом, я быстро почистила снег у входа, лопата для снега привычно стояла у входной двери. Дверь была не заперта, мы зашли с Любавой в дом. Дом уже остывал, но тепло еще держалось, … и запах в доме был уже чужой нежилой. Бабушка лежала одетая на кровати очень бледная услышав нас она открыла глаза.

– Елена я так надеялась тебя увидеть, – тихо прошептала она,– хорошо, что ты ее привела Любава. – Я уж боялась, что не увижу тебя внуча напоследок. – Хотела убедится, что с тобой все в порядке.