Перчатка Соломона

– Гилберта, – парень хмыкнул и, отправив в рот еще один кусок мяса, откинулся на спинку дивана, скрещивая руки на груди, – Правда, меня он не узнал.

Бабушка молодого человека, явно не сразу осознавшая его слова, непонимающе нахмурилась. Близких имен в жизни ее внука было не так уж и много, однако для прозвучавшего только что срок давности уже вышел и вспомнить его было не так-то легко.

– Гилберта?.. – рассеянно повторила она, старательно роясь в собственной памяти и, наконец, понимающе кивнула, – Ааа, это тот мальчик? Гилберт Диксон, помню, да-да…

– Да-да, – Шон невнимательно качнул головой, по-видимому, больше погруженный в собственные воспоминания, чем сознающий реальность, – Тот, который благополучно бросил меня одного.

– Его просто перевели в другую школу, – подобный разговор в свое время повторялся не единожды и собеседница блондина, недовольная возобновлением беседы, досадливо вздохнула, – Я ведь уже объясняла тебе. Гилберт был совершенно не причем, его отец, мистер Диксон…

– Погоди, – внезапная догадка, осенив сознание парня, заставила его, выпрямившись, пытливо взглянуть на бабушку, – Как, ты сказала, его фамилия?

Женщина, удивленная столь неожиданным интересом к персоне давно потерянного персонажа из прошлого ее внука, пожала плечами.

– Диксон.

– Надо же… – протянул Шон и, словно пытаясь скрыть улыбку, так и расплывающуюся на губах, провел по верхнему ряду ровных зубов языком, – А я и забыл. Знаешь, бабуль, похоже, ты сейчас помогла мне найти одного очень важного человека, спасибо. Надо будет пообщаться с ним…

Бабушка, прекрасно знающая, что должны означать такие слова ее внука, слегка вздохнула. Виделись они с ним часто, но все время как-то урывками и сейчас ее надежды на спокойное общение без спешки вновь оказались попраны. Причем, судя по всему, ею же самой, что было неприятно вдвойне.

– И как скоро ты планируешь пообщаться с ним? – безо всякой радости осведомилась она. Молодой человек легко пожал плечами, бросая быстрый взгляд на настенные часы.

– Часа через два, полагаю. Сейчас там чересчур много лишних людей, а вот к вечеру съезжу.

Женщина слегка нахмурилась.

– На мотоцикле?

Парень, ухмыльнувшись, развел руками, едва не уронив кусочек чего-то с вилки.

– Для санок-то сейчас не сезон.

Бабушка, не поддержав шутку, нахмурилась сильнее. Как и, пожалуй, всякой любящей и заботливой бабушке, ей были неприятны гонки внука на мотоцикле, вызывая вполне закономерные опасения за его жизнь и здоровье.

– У тебя есть машина.

– Да, но на мотоцикле удобнее, – легко отозвался Шон, – В машине сидишь, как в коробке, никакого свежего воздуха, никакого простора… На мотоцикле же совсем другое.

– На мотоцикле опаснее!

Парень вздохнул. Подобные споры были для него не в новость, да и не были редки и он, хоть и понимал чувства бабушки, несколько утомился постоянно отстаивать свою точку зрения. Собеседница его, услышав этот вздох, поморщилась и подняла руки, показывая, что сдается.

– Хорошо, хорошо. Тебя не переубедишь… – она примолкла и, выдержав на протяжении нескольких секунд чуть затянувшуюся паузу, с неожиданной серьезностью прибавила, – Прошу только об одном, Шон. Не снимай перстень.

Сапфир на пальце Рэдзеро сверкнул яркой искрой, отражая пойманный свет лампы. Шон улыбнулся. Украшение было ему дорого, и просьба бабушки казалась почти лишенной смысла, однако, требовала проявления уважения. Он протянул через стол руку и мягко сжал пальцы собеседницы. Улыбка его обрела явственно мягкий, нежный оттенок, отражая всю питаемую им к этой женщине любовь.

– Никогда, – негромко откликнулся он.

***

– Гилберт.

Молодой мужчина, заполняющий толстый журнал учета поступивших и выписавшихся больных, поднял голову, обращая взгляд ко входной двери. Рабочий день близился к завершению и он, оставаясь в одиночестве на страже порядка до прихода ночной медсестры, предпочитал заканчивать обыденные дела, сидя в комнате отдыха. Знакомый голос отвлек его от них и мужчина, увидев не менее знакомую фигуру, чуть заметно приподнял брови.

– Я думал, ты общаешься со своим цыганом. У тебя ко мне дело?

– Даже два, – Кевин утвердительно кивнул и, потерев висок, начал с того, что беспокоило его в первую очередь, – Таблетка от головной боли и… я хотел поговорить с тобой.

Гилберт равнодушно пожал плечами, снова опуская взгляд на журнал.

– Говори. Таблетки в аптечке, – он слегка кивнул в сторону последней, не поднимая головы и, не желая отвлекаться от дел, продолжил писать.

– Собственно, я просто хотел предупредить тебя, – Кевин, уже давно привыкший к манере поведения и общения этого человека и ни капли не обижающийся на него, спокойно прошествовал в указанном направлении, распахивая дверцу шкафчика с красным крестом, – Чтобы ты был очень осторожен с этим парнем, Шоном Рэдзеро.

Рука Гилберта, уверенно и быстро выводившая буквы, чуть дрогнула и замерла.

– С кем? – голос его звучал все так же ровно и спокойно, отчасти даже равнодушно, поэтому молодой человек, который, склонившись, разыскивал необходимое лекарство, сделал для себя вывод, что слова его собеседника не заинтересовали.

– Ну, тот парень, блондин, – он, наконец, выудил из обилия препаратов блистер с единственной оставшейся там нужной ему таблеткой и, оглянувшись через плечо, прибавил, – Его так зовут – Шон Рэдзеро.

– Да? – Гилберт чуть повел бровью, возвращаясь к письму, – Необычная фамилия.

– Пожалуй, – Хилхэнд, вздохнув, наполнил водой из чайника пластиковый стаканчик и, добывая таблетку, продолжил, – Как бы там ни было, Гилберт, он – очень опасный человек, правда, опасный. Я, конечно, понимаю, Пола завтра переводят, и он больше не будет иметь к тебе отношения, но на всякий случай держись подальше от этого парня.

– Хорошо, – ответ молодого мужчины прозвучал точно также ровно и безразлично и Кевин, в очередной раз убедившись, что его слова не произвели на собеседника ровным счетом никакого впечатления, лишь едва заметно неодобрительно качнул головой. А затем, приняв, наконец, таблетку, уверенно направился к выходу из комнаты отдыха, скомкано попрощавшись с находящимся в ней человеком.

Гилберт остался один. Еще несколько секунд он писал, старательно выводя буквы, стремясь сделать их как можно более аккуратными и разборчивыми, затем медленно отложил ручку и, поднявшись на ноги, сам направился к чайнику, дабы выпить несколько глотков воды. Наливая ее, он слабо улыбнулся, тотчас же погрустнел и, тяжело вздохнув, помотал головой, будто бы опровергая какие-то свои мысли…

…Возвращаясь в палату, Кевин едва не столкнулся с покидающей ее Энни.

– Вы уже уходите? – молодой человек, решительно не ожидавший от сестры больного такого поведения, удивленно перевел взгляд с нее на восседающего с довольно строгим видом Галейна и, нахмурившись, осторожно поинтересовался, – Что-то… что-то случилось?

– На улице дождь, – ответ последовал не от девушки, а со стороны несчастного больного и Кевин, не совсем поняв его заявление, слегка склонил голову набок, пытаясь сообразить, с какого боку здесь взялся дождь и какое вообще он имеет отношение к пребыванию в палате девушки.

– Пол считает, что мне лучше отправится домой, – Энни тяжело вздохнула, оглянувшись через плечо на брата, – Потому, что уже поздно, потому, что идет дождь, который собирается стать грозой…

Фельдшер, все-таки не совсем наблюдая в этих словах логику, в растерянности покрутил головой. На его, сугубо личный, никому не навязываемый, взгляд, лучше было бы как раз переждать дождь, находясь здесь, в сухом и теплом помещении, а не гулять под ним, рискуя подхватить простуду.

– Тогда давайте я отвезу вас, – дойдя в мыслях до простуды, он мгновенно принял решение, – Что же вы будете под дождем ходить?

Девушка, явственно польщенная этим предложением, заулыбалась, отрицательно качая головой.

– Не стоит. Спасибо, правда, но не стоит – Пол вызвал своего знакомого таксиста, у него очень мощная машина, как раз для этой погоды.

Молодой человек понимающе кивнул, старательно скрывая некоторое недовольство, даже, возможно, обиду. Конечно, куда уж его старой развалюхе возить под дождем красивых девушек с синими глазами – для этого существуют незнакомые таксисты на мощных машинах!

– Кевин… – голос Энни отвлек его от мысленного негодования, побуждая вопрошающе приподнять брови. Девушка что-то протягивала ему, дополняя действия просительным взглядом.

– Я хотела попросить вас… если что-нибудь случится, пожалуйста, позвоните мне, ладно? А то, вы же знаете, этот человек, – она оглянулась через плечо на брата, скорчившего в ответ недовольную рожу, – Мне о себе сообщать ничего никогда не желает. Но на вас я же могу надеяться?..