Чернокнижник. Три принципа тьмы

Неожиданно заданный чернокнижником вопрос повис в воздухе. Ашет и Аркано медленно перевели взгляды на своего брата, пытаясь понять, что за причины побудили его произнести эти слова; Барт растерянно заморгал.

– Мятеж, Ваша светлость?.. Но… но как, где?

– По всему королевству, – сквозь зубы процедил охотник, – Люди не хотят видеть на троне монстра.

Страж примолк на несколько мгновений, потом серьезно глянул на него.

– Поэтому Его светлость решил собрать отряд, и отправиться в столицу? Необходимо защитить Его Величество?

Фредо не стал спорить. Отвечать он, впрочем, тоже ничего не стал, только сонно кивнул и, подперев щеку кулаком, снова зевнул.

– Я найду людей, – тихо произнес Барт, – Мирко и Дэмпер, если вы прикажете, отправятся с нами, но я сумею найти еще человек двадцать, чтобы сформировать небольшие отряды и разослать в разные области княжества. Мы постараемся задушить мятеж в зародыше, не дать ему разрастись…

– Хорошо, – князь с трудом поднял ужасно тяжелую сегодня голову, – Действуй, Барт. Но пусть твои люди будут осторожны – в королевстве в последнее время участились атаки различных монстров, да и… у меня есть сведения, что самые опасные из них вышли на охоту. Во славу Неблиса.

Страж вздрогнул. Он помнил, хорошо помнил жуткую пещеру под приличной на первый взгляд церковью, знал, понимал, чем может грозить возвращение Кровавого бога, и сейчас мгновенно сообразил, что имеет в виду князь.

– Если вы позволите… – медленно вымолвил он, – Я отдам приказ убивать жрецов Неблиса, как делал это ваш друг. Если, конечно, вампиры… простите, неблиссеры больше не справляются со своей задачей…

– Неблиссеры бунтуют, – Фредо быстро улыбнулся, – Мятеж охватил не только головы людей, но и умы монстров. Пусть твои люди будут осторожны, Барт, и это же скажи Анатолию, Шину, Мирко и Дэмперу. Путь нам, боюсь, предстоит непростой.

***

Капитан быстрым шагом прошелся по палубе, постоял у борта, потом подошел к рулевому, потрогал штурвал… Одобрительно кивнул и, дав приказ следовать тем же курсом, вновь отошел к борту. На душе у него было пасмурно. Не так давно прилетевший ягол принес известие от Плута, записку, в которой хозяин харчевни сообщал, что выяснить пока удалось мало. Понятно лишь, что Мартыну удалось засветиться в обществе каких-то людей – богато одетых, по-видимому, весьма влиятельных людей, – но кто они, известно до сих пор не было.

Что делать, Богдан не знал. Куда плыть, куда велеть направлять корабль – тоже. Он даже поделиться ни с кем не мог, опасаясь смутить умы своих матросов, изо всех сил делал вид, что мрачное его настроение связано с непогодой, но подозревал, что пираты догадываются об истинных причинах.

В конце концов, все они знали Мартына. Все любили этого лопоухого парня, были привязаны к нему, как к брату и, несомненно, тоже чувствовали, что с ним приключилась беда.

О, знать бы только, где с ним приключилась эта беда, знать бы, кто повинен в ней! Уж он бы не пожалел пороху, чтобы избавить мир от этой твари, уж он бы сумел защитить экс-подчиненного!

Эх, Мартын-Мартын, несчастный клейменный глупец, беглое дитя Кадены…

Капитан замер, как громом пораженный. Кадена! Путь на нее известен немногим, однако, сам он входит в их число. Кадена давно оставлена людьми и богами, брошена, приведена в запустение жестокими ветрами и бурями, но… Что, если Мартын именно там?

Богдан нахмурился и, достав из кармана компас с пятнами крови, вытянул его вперед на открытой ладони. Стрелка указала точно на север, потом немного отклонилась от курса, и стала показывать на северо-запад, клонясь все западнее.

Кадена… Компас указывает курс, указывает, где расположен священный остров. Попытать счастья там?

Капитан почесал бородку. Священный остров, заброшенный, опустошенный… может вполне статься, что какой-нибудь негодяй избрал его своим пристанищем. Человек-негодяй, конечно. Или… даже кто-то похуже.

Что ж, теперь у него хотя бы появился курс. Итак, решено!

Богдан открыл рот, готовясь отдать приказ, но не успел издать и звука.

– Лярвы! – раздался крик с грот-мачты. Вахтенный матрос, цепляясь за ванты, вытянул руку куда-то вперед, указывая на приближающиеся буруны. Стремительные – слишком стремительные для обычных волн, и слишком опасные для обычных водоворотов.

– Лево руля! – рявкнул капитан, торопливо пряча компас, – Попробуем обойти их с наветренной стороны!

Лярвы не имеют ни слуха, ни зрения, ни обоняния – это он знал хорошо. Бродячие духи умерших не своей смертью злых людей, ожесточенные, извечно жаждущие нести смерть и боль живым, и особенно опасные, если были призваны злым колдуном.

Капитан уцепился за борт, вглядываясь в близящиеся буруны. Да… Их слишком много, чтобы можно было предположить случайную встречу. Их кто-то призвал сюда, призвал специально, чтобы помешать, чтобы сбить с курса его судно!

Кем бы ни был неизвестный «доброжелатель», он слишком плохо знает его, капитана. Лярв Богдан встречал не впервые, и уходить от них всегда умел, ловко оставляя опасных тварей за кормой. Правда… в таком количестве они ему прежде не встречались.

– Капитан!

Задыхающийся голос старшего помощника заставил отвлечься от созерцания близящихся тварей.

– Мы не успеваем повернуть, креветку мне за пазуху, их слишком много! Что б меня повесили, если я когда-либо видел столько…

– Заткнись, собака!

Богдан никогда не любил досужих разговоров, а тем более во время боя.

– Иди к рулевому, вели держать круче к ветру, бейдевинд на правый галс, и не сбавляйте ходу! – он отвернулся от помощника и рявкнул, – Грот и стаксель на реи! Живо, живо, салаги, шевелите плавниками, или сегодня же окажетесь в брюхе у акулы! Фок распустить! Идем полным ходом к дьяволу в пасть…

Последнее он проговорил уже вполголоса, убедившись, что помощник помчался исполнять его приказание, и мимоходом сжал сквозь ткань штанов компас. Темные глаза капитана торжествующе сверкнули.

Лярвы появились как раз в тот момент, когда он принял решение идти норд-ост, и были, несомненно, хорошим знаком. Значит, курс был выбран верно, значит, кто-то не желает подпустить их, подпустить его к Кадене! Значит, есть надежда найти Мартына именно там.

Буруны все приближались, изредка из волн будто поднимались смутные тени с раззявленными ртами и горящими глазами, однако, Богдан не менял курса. Ветер благоприятствовал смелому капитану – паруса были полны, корабль шел полным ходом и, пожалуй, при таком раскладе, просто проскочил бы сквозь сонм неповоротливых лярв, разметал бы их в стороны!

Капитан поднялся на мостик и, опершись ладонями о борт, принялся наблюдать за ходом судна. Вперед, вперед… так… так… А это что еще?

– Сбрось ход! – крик сорвал горло. Богдан, недолго думая, перемахнул через поручень и, приземлившись на палубу, со всех ног бросился к рулевому. В следующий миг матрос, отброшенный твердой рукой в сторону, покатился по палубе, а капитан, вывернув штурвал, положил корабль на левый борт, заворачивая на полном ходу.

Лярвы появились не просто так, и буруны пенились не спроста. С высоты капитанского мостика Богдану хорошо была видна чуть прикрытая водой, смертельно опасная, появившаяся здесь явно не по воле стихии, а по воле чьего-то злого колдовства, гряда камней.

…Донат, прохаживающийся туда-сюда по залу, совершенно не обращающий внимания ни на мрачного пленника у столба, ни на путающегося под ногами клацпера, неожиданно остановился и, скрипнув зубами, сплюнул на пол. Синие глаза его сверкнули яростью.

– Сорвалось… – прошипел он сквозь зубы, – Проклятый пират! Ну, ничего, ничего, я еще успею схватить тебя, еще отдам твою кровь моему другу…

Сообразив, что Мартын слушает, жрец Неблиса умолк и, отойдя к камину, принялся возиться с уставляющими его полку баночками и сосудами.

Пленник, тем временем, и в самом деле незаметно прислушивающийся, попытался подавить улыбку. «Пират»… Значит, Богдан и в самом деле ищет его, значит, есть надежда, что ему удастся добраться сюда! А если эта тварь прошипела «сорвалось» – это может означать лишь одно: попытка погубить отважного капитана закончилась полным провалом колдуна.

***

В путь выступили уже в послеполуденное время – утро было занято разнообразными, немаловажными делами. Фредо отдавал приказы слугам, оставлял распоряжения на время своего отсутствия. Аркано и Барт вместе подыскивали верных людей и формировали отряды, рассылая их в разные области княжества для проверки ситуации в них и подавления мятежа, буде таковой имеет место быть. Ашет о чем-то разговаривал с Анатолием и Шином, объясняя им цели нового похода; Мирко и Дэмпер томились возле своих лошадей, изредка переглядываясь и мрачно ожидая начала похода. Карина упаковывала какие-то травы, вещи, Марысю, собирала листья и узнавала у духов о перспективах ближайшей дороги. Сама Марыся активно путалась у хозяйки под ногами, выуживала из мешочков ненужные, по ее мнению, травы и вещи, и изредка выражала свое недовольство громким протяжным «мяу», очень напоминая в эти секунды временно примолкшего казера.

Эрнесто не показывался. Неблиссер вообще был чужд дешевой славы, предпочитал постоянно оставаться в тени более известных своих спутников, что прежде просто доставляло ему удовольствие, а сейчас еще и оберегало его здоровье. В том, что за ним продолжают следить, мужчина был убежден, и демонстрировать так уж явно своего присутствия не хотел.

Наконец, все собрались у конюшни. Конюхи вывели лошадей – Аркано и Фредо, как и прежде, намеревались скакать на Вороне и Вихре, Ашет, конечно, путешествовал верхом на пегом Храбреце. Карина выбрала в княжеских конюшнях мирную гнедую лошадку с добрыми глазами, которую самолично окрестила Травинушкой, и на холке которой благополучно устроила Марысю. Травинушка своим живым грузом оказалась не слишком довольна, да и вообще, судя по тому, сколько раз чихнула, имела аллергию на кошек, но возразить новой хозяйке не решилась – крутой нрав шаманки внушал трепет не только людям.

Толя и Шин взяли тех же коней, на которых скакали в прошлый раз – в деревню они их так и не вернули, забрав в свое полное пользование. Шин, который, потрепав жеребца по сильной шее, опять вспомнил, как трясся на нем со сломанными ногами, и как впоследствии был исцелен князем, испытал прилив жгучей благодарности к последнему.

Барт, Мирко и Дэмпер выбрали себе лошадей по нраву. Эрнесто предпочел идти пешком, утверждая, что не отстанет от отряда.