Три незваных мертвеца на диване

– Не перебивайте,– грозно и дерзко прикрикнула на нас рассказчица.

Я почувствовала, как заныла затекшая спина. С трудом распрямившись, я рухнула на стул. Алексей же, после крика подруги, на стул опустился медленно. На Ирину мы смотрели с обожанием теперь оба.

– Так, вот,– продолжила она,– Этот, который громкий, все время говорил с «тихим», а тот больше помалкивал. А-а-а, вспомнила!– внезапно, заверещала Ирина.– «Гроб», «Гробом» он его называл!

Я и Алексей переглянулись. «Ничего себе помещение»,– захотелось мне возмутиться, но я пресекла в себе это желание на корню, потому, как Ирина предстала сейчас перед нами в роли очень важного свидетеля, которого не то, что пальцем, словом трогать было нельзя. «Ну, Гроб, так Гроб. Какая разница? У каждого свое понятие «помещения»»,– только и успела я подумать.

– Громкий говорил, мол, ты, Гроб, ответишь за все. И за карты, в том числе. Не захотел ты, Гроб, все по-хорошему порешать, значит, отдашь все. А Гроб ему в ответ, мол, ты, Бешеный, не кипишуй, все уладим, ты же меня знаешь. А тот ему: знаю, на собственной шкуре испытал. Я тебя, за твою подставу, живьем закопать должен. И закопаю. Собственными руками удавлю гаденыша.

Ирина стихла. Я и брат не сводили с нее глаз, в надежде, что она продолжит. Но она опять « впала в анабиоз», натирая губкой с мыльным раствором, уже в который раз, чайную чашку.

– Дальше-то что?– устала я наблюдать картину: «Девочка общается со своими тараканами в голове», толкнув Ирину под локоть.

– А дальше ты зашевелилась, ну, я и прыгнула на свое место. Я видела, как ты села в кровати, и подумала, что сейчас ты выйдешь и разберешься там с этими бешеными гробами. Но ты так долго соображала, что я уснула.

– Подожди,– вспомнилась мне былая обида.– Если ты меня видела в комнате, почему утром решила, что это я сплю на веранде?

– Да, кто тебя знает? Жарко стало, вышла подышать или к ребятам подалась, а потом там и улеглась.

То ли, разыгрывая саму невинность, то ли Ирина действительно была таким человеком, но ее речь произвела на меня неизгладимое впечатление.

– К каким ребятам?– поперхнулась я, представив себе этих «ребят».

– Ну, к тем, на веранде. Я же не знала, что они настолько плохие.

– А ничего, что они по кличкам друг к другу обращались? Удавить и закопать грозились?

– Может, это игра какая. Я же их не спрашивала,– пожала она плечами, вытирая насухо посуду полотенцем.

– А что так? Вышла бы, да и поинтересовалась. Мол, кто такие? И чего приперлись к нам?– единственное, что нашлось у меня ей ответить.– Кстати, а с чего ты взяла, что кто-то играл в карты, если слышала конкретный разговор?

– Я же говорю, заспала, а карты почему-то врезались в память, как и ваши танцы. Или танцев тоже не было?– испугалась Ирина, уставившись на меня и бросив полотенце на стол.

– Все в порядке,– поспешила я ее успокоить.– Танцы мы танцевали. Может, они и были бешеные, но до гробов, однозначно, дело не дошло. Но у меня все же вопрос. А если бы я действительно вышла к этим двум? Ты бы все равно уснула? Почему ты меня не предупредила? Прыгнула она, видите ли, в кровать. У тебя там, в твоей бестолковке, которую головой кличут, все дома? У тебя, вообще, там хоть что-то в наличии имеется? Меня же убить могли!

Я говорила и говорила, и не могла выговориться. Возмущению моему не было предела. И это еще удивительно, как я не пошла в рукопашную, чтобы надавать Ирине оплеух. Алексей, вероятно, почуяв, что дело к этому и идет, стукнул по столу кулаком и провещал:

– Теперь, хоть что-то стало понятно.

Его маневр возымел на меня действие, я прервала свой словесный поток, но сверлить Ирину взглядом, выражающим негодование, презрение и злость, не прекратила. Она сидела, понурив голову, ковыряя пальцем дырку в старенькой скатерти.

– Подведем итог,– распорядился на правах хозяина, брат.– Итак. Их было двое: Гроб и Бешеный. Кто кого зарезал, пока неизвестно. Но то, что они, что-то делили, сомнений не остается. Вопрос: почему для этой цели они избрали мой дом? Надо опять звонить следователю. Хотя, если кто-нибудь из них сидел в тюрьме, они и без нас уже знают, кем является убитый: Бешеным или Гробом.

Алексей вышел из комнаты, прихватив телефон. Мы с Ириной остались наедине, всем видом показывая друг другу, что незнакомы.

– Ты прости меня, пожалуйста,– всхлипнула она.– Я, правда, даже вообразить не могла, что все так всерьез. Ну, не укладывалось такое в моей голове. Думала игра, розыгрыш какой-то. Я никогда до этого с таким не сталкивалась. Прости. А?

– Да, ладно,– оттаяла я.– Проехали.

– Знаешь,– перешла на шепот Ирина,– А, ведь, мне только сейчас страшно стало, когда я еще, кое-что вспомнила,– придвинулась она ко мне.– Перед тем, как ты проснулась, они еще говорили.

– Что?– передалось и мне ее волнение.

– Тот, который тихий, он громкому говорил, что «это» находится у бабы. И, что прошмонать ее надо. А он, сам, пустой.

– Что значит «это»? И у какой бабы?– опешила я, отшатнувшись от новой знакомой, как от чумной.

– Не знаю,– пожала плечами Ирина.– Я дальше уже не слышала, но мне, Тань, страшно. Если к нам пришли, значит, «баба», это, кто-то из нас?

Огорошенная, новым, открывшимся фактом, я почмокала губами, как рыба, выброшенная волной на берег. «Твою, же, маман,– сделало вывод мое сознание.– Это же, куда нас угораздило вляпаться-то?».

После некоторых переговоров, Алексея решили в курс дела не вводить. Пусть все идет своим чередом. Вдруг, Ирина ослышалась, и никакого разговора о «бабе» не было? Мало ли. Зная Ирину всего двое суток, я уже не исключала и такой исход.

Глава 4

Спать мы легли поздно, предварительно заперев и перепроверив несколько раз, закрыты ли все двери на ключ. Во двор, и не только, договорились ходить втроем, не оставляя друг друга ни на минуту, в целях безопасности.

Ночь и утро прошли без происшествий, чем безгранично нас порадовали. На улицу вышли вместе, и пока Алексей занимался своими делами, мы с Ириной надумали прогуляться к забору, до того самого лаза, через который во двор проникли преступники. Вход был заколочен. Вывод напрашивался сам: в эту ночь к нам больше никто не приходил, и мы возгорелись надеждой, что больше и не притопает. Жить сразу стало веселей, а сердце застучало в груди в спокойном ритме. Погода продолжала удивлять. Солнышко припекало; морозы еще не кусались, а лишь слегка пощипывали; ветер же, с чего-то, решил сегодня нас не беспокоить. Деревья, не желая прощаться с летом, еще не сбросили до конца свои «одежды» и оттеняли серость осени «золотом» последней листвы. Мы, расслабленные теплом лучей, присели на лавочку и, по привычке, закрыв глаза, наслаждались последним дыханием уходящей осени. Присоединился к нам и Алексей.

Минут десять мы пребывали в блаженной тишине, не беспокоя друг друга малосодержательными монологами. У ворот послышался звук тормозов. Следом, раздался хлопок дверцы автомобиля. Кто-то явно направлялся к нашей калитке. Мы втроем одновременно обернулись, выражая лицами один и тот же вопрос: «Кого еще черт принес?». В калитку постучали, предварительно дернув ее за ручку несколько раз. Но, так как мы ранее приняли меры, чтобы сидеть в доме «за семью печатями», исполняя указание Марины, никто из нас, естественно, не подумал о том, чтобы открыть калитку заблаговременно. «Войдите!»,– машинально выкрикнул Алексей, видимо, забыв об обороне.

Ручку дернули сильней, но калитка опять не поддалась.

– Елки!– вспомнил брат о вынужденном затворничестве, и, резко вскочив с лавки, едва не спихнув с нее Ирину, помчался открывать дверь.

Пошерудив задвижкой, Алексей впустил во двор Андрея, хозяина местных лесов. Мужчины поздоровались за руку и направились в нашу сторону.

Андрей имел рядовую внешность. О таких обычно говорят «серая мышь» или «неприметный». При встречах с женщинами, он всегда смущался и отводил взгляд. Из чего я сделала вывод, что женат он не был. Ниже среднего роста, с волосами какого-то непонятного (я бы даже сказала, тусклого, блеклого и невыразительного) оттенка, с бровями и ресницами такого же окраса, он мне напоминал «альбиноса». И только цвет его глаз вызывал зависть, потому что были они у Андрея не синими и не голубыми. А имели такой необычный оттенок, какой принято называть цветом «морской волны». Хотя Ирина взялась утверждать, что это «бирюзовый». Спорить я не стала, пусть будет «бирюзовый».

– Знаешь, Леш, чего я заехал,– начал озвучивать причину визита Андрей.– Я объезжаю всех, но начать решил с вас. Вы у нас любители экстримального лесного отдыха, да, и живете на краю деревни. Поэтому, будьте осторожней. Медведи, целая семья, с гор спустились. Они сейчас, перед спячкой, жир нагуливают, вот и пожаловали за легкой добычей, поближе к людям. Поэтому, по-возможности, а еще лучше, совсем, в лес ни ногой. Отвечай потом за вас.

На предостережение заботливого лесничего мы среагировали слабо. А, если быть точнее, то вообще никак. Андрей, видя, что не вызвал в нас ни капельки сочувствия к его опеке, разочарованно махнул рукой:

– Ваше дело. Мое – это предупредить.

Не говоря больше ни слова, гость начал спускаться к автомобилю. Мы, равнодушно проводив его взглядами, полными безразличия, вновь окунули открытые участки тела в «солнечные ванны». Через минуту завелся мотор, и машина, отъехав от ворот, помчалась дальше, вглубь деревни. Видимо, для того, чтобы приложить максимум усилий в предотвращении встречи диких зверей с местным населением.

– Нам только медведей для полного счастья и не хватало,– высказалась по этому поводу Ирина.

– А что?– не упустила я шанса "вставить шпильку".– Первейшее средство от запоров.

– Как это?– не сообразила Ирина, оглянувшись на меня.

– Что «как это»?– стало мне интересно, что она имеет в виду.

– Ну, медведи и запор. Как это совместить?

– Ну, как?– почесала я затылок, подбирая в уме слова для объяснения.– Замучили тебя, скажем, запоры. Раз до ветру сбегала, никак. Второй раз, опять безуспешно. В третий раз подорвалась, открываешь дверь веранды, а тебе навстречу медвежья морда скалится. И все. Идти уже не надо. Необходимость отпала сама собой. Дело с успехом доведено до финала.