Хойя. Хроники земли Фимбульветер

Сейчас растения семян, естественно, не давали, но Харальд пообещал поискать в замке, на кухне. Зерна цвалов добавляются в некоторые местные блюда как приправа. И даже – вот чудеса какие! – служат начинкой для пирогов.

На вершинах холмов снег успел сойти, но в низинах еще лежал – сырой, плотный. У нас такое время наступит месяца через полтора.

Я засмотрелся на облака, плывущие по бирюзовому небу, и тут же получил в плечо твердым, умело слепленным снежком. Благородные вурды не прощают подобного вероломства! Завязалась перестрелка. Герда в битве участия не принимала, но смеялась так весело и заразительно, что и мы с Харальдом не могли удержаться, а это весьма сказывалось на меткости и быстроте.

Сошлись в рукопашной. Харальд попробовал применить грубую силу, но нарвался на прием из арсенала Оле Свана. Тут вмешался скользкий снег и остался полным победителем, разом повергнув обоих противников.

Было весело, легко и свободно.

Домой вернулись мокрые, продрогшие, но счастливые. Герда тут же властно отправила нас с Харальдом греться и сушиться у камина, но Вермъер возразил, что он в замке Мёнлус хозяин и должен отдать распоряжения. После чего повелел подать трапезу к огню, а сам куда-то скрылся, но вскоре вернулся в сопровождении Урсулы и дядюшки Освальда. Берит прийти отказалась. Отговорилась каким-то достойным предлогом, но, думаю, просто постеснялась сидеть с благородными хессе.

Харальд и его дядюшка принесли кружки и – о ужас! – причудливой формы ковшик на длинной ручке, источающий характерный запах. Бён. Не-ет, все-таки Вермъер вовсе бездушный и очень коварный тип.

– Это вы у себя на северо-западе хлещете барк как приговоренные! Только чтоб согреться. А у нас тут край утонченных людей, возвышенных чувств и изысканных напитков. Ладно уж, северный варвар…

– Сам ты варвар! Гехт – университетский город. А барк пили еще дружинники Хлодвига Великого.

– Потому и пили, что бёна не было. Держи свое пойло, хлебай, пока не остыло.

Харальд пододвинул мне кружку с духовитым барком.

– А можно, – улыбнулась Герда, – я тоже буду варваркой и попрошу пойла?

Харальд церемонно прижал ладонь к сердцу и оделил гостью желаемым.

Несмотря на злодейские речи Вермъера, барк в замке Мёнлус заваривать умели.

Посиделки удались. Дядюшка Освальд, довольный, что его пригласили, принялся рассуждать о зависимости вкусовых пристрастий от условий жизни – и умудрился делать это столь живо и интересно, что втянул в беседу всех. Тема кухни оказалась тесно связана с литературой и историей. Мы перебрасывались цитатами, подхватывали и развивали мысли друг друга, вступали в короткие споры и при этом не забывали отдавать должное стряпне Хильды.

Ужин закончился, а интересная беседа – нет. Как-то незаметно свернули на тему древних сокровищ и кладов. Я припомнил, как, будучи молодым и глупым – двенадцати годов – учеником хрониста, ездил с Торгримом Тильдом в Форк. Пока наставник узнавал и записывал нечто достойное занесения в летопись, я отправился за городскую стену – взглянуть на курган, в котором, по слухам, был погребен древний воитель, в полном доспехе и с мечом. Имя героя история утратила, зато меч рассказчики расписывали во всех подробностях. Я постоял, посмотрел и… принялся раскапывать курган. Лопаты, естественно, не было, так что руками. Что подвигло меня на подобный идиотизм и чего я хотел достичь, не знаю, но мне удалось выкопать в снегу приличную ямку и уже почти добраться до земляного склона, прежде чем кто-то невидимый довольно сильно хлопнул меня по рукам. На этом разграбление могил и кончилось.

– Драконы с тобой, Ларс! – отсмеявшись, воскликнул Харальд. – Что бы ты делал с мечом, если бы вдруг откопал?

– Понятия не имею. Наверное, потому – и только! – он мне и не дался.

– Да-да, – оживился дядюшка Освальд. – Древние артефакты являются в Видимый мир только с определенной целью. Иначе они просто ускользают, уходят вглубь земли или еще нечто подобное. Странно, что вам, Ларс, вообще кто-то откликнулся. Обычно такое случается только с людьми особенными. Например, нужно быть седьмым сыном седьмого сына…

– Я не такой. Седьмой ребенок, но сын всего лишь шестой. У меня пять братьев и сестра. А отец мой и вовсе третий сын.

– И все же! – напирал любитель народных баллад. – Что-то должно быть. Вам следовало бы поговорить со служителями Дода.

Этого еще не хватало. И без того в моей жизни общения с жрецами Багряного больше, чем нужно нормальному человеку. А ненормальному… Было б во мне что-то особенное, храм вряд ли отказался бы от меня семь лет назад, когда я еще должен был быть посвящен Доду. Правда, служить ордену Истребителя Нежити все равно придется, и под манжетой правого рукава скрыт загадочный тарг, выданный мне лично командором Ормом, металлическая пластина с непонятным, похожим на изогнутый коготь отпечатком. Считается, что этот знак вручили людям сами Драконы, а на деле наверняка спроворил какой-нибудь хитрец навроде самого верховного орденца. Но тарг скорее личная добрая воля старика и желание его выручить меня из неприятной ситуации.

– Но ведь бывает, что нечто случается с совсем обычными людьми против их воли, – тихо сказала Урсула. – Проклятия, предрешения судьбы, которых не избежать. Как невесте, погибшей в день свадьбы своей.

– На самом деле все могло закончиться по-другому. Если было сказано, что беда случится, когда девушка поедет венчаться, то почему было не дойти до храма пешком? Если должен был обрушиться мост, то надо просто обойти овраг, или через что там была переправа, стороной, а если не получалось, то отправиться в храм в другом городе.

– А ведь правда! – усмехнулся Харальд. – Вот ведь сразу заметно, что ты брат юриста.

– А как быть со сказкой «Отдай то, чего дома не знаешь»? – прищурилась Урсула.

– Еще проще. «Что», а не «кого». Неужели за время отсутствия хозяина ничего нового в дом не купили? Хотя бы для будущего ребенка? Вот и отдать хоть воз барахла.

– Выгодная сделка! – одобрил Харальд. – Заодно и дом почистить. А вот тому папаше, который уже взрослую дочь чудищу пообещать умудрился, ему как быть?

– Тут уже сложнее, нужен профессионал. Можно составить такой брачный договор, что чудище само без оглядки убежит.

Мы с Гердой весело переглянулись, представив, как Хельга, загибая длинные красивые пальцы, перечисляет по пунктам обалдевшей нечисти условия «сделки».

Тема оказалась весьма увлекательной. Мы еще долго вспоминали всякие сказочные ситуации и решали, как можно обдурить силы зла. А когда идеи закончились, Харальд словно из рукава достал гитару.

Словом, вечер удался, и когда Берит пришла сообщить, что полночь давно миновала и пора бы уже и честь знать, все были удивлены и немного расстроены. Но спать иногда тоже надо, а остатние времена не завтра наступают. Разошлись по комнатам подуставшие, но довольные.

За окном видна часть стены, окружающей замок Мёнлус. Старая, вымощенная камнем дорога, огибая ее, уходит дальше к холмам. Кажется, они совсем рядом, но цвалы на их вершинах не разглядеть, хотя почти полная луна надежно угнездилась на небе, заливая округу разбавленным молочным светом. Лезет прямо в окно, здоровенная, бугристая, как шляпка гриба. Над Гехтом и Къольхеймом она маленькая, аккуратная и больше смахивает на форменную серебряную пуговицу.

Время Совы, первый час после полуночи. Колдовское время. Сейчас среди бледных, словно проросших из прошлого, цветов бродят другие жители земли Фимбульветер. Нельзя смотреть на них, нельзя говорить…

Тьфу ты, пропасть!

Я захлопнул забытую кем-то книгу, которую машинально перелистывал, и соскочил с подоконника. Герда, сидя на постели, расчесывала на ночь волосы. Отросшие почти до пояса, вьющиеся мелкими кольцами. Гребень ненадолго распрямлял их, делая гладкими и блестящими, и отсветы ночной лампы скользили вниз по прядям.

– В старых заброшенных замках живут тевсет. Они чешут свои седые гривы кхарновыми вилами и заманивают неосторожных путников. Откупиться от них можно только железным гребнем.

– А если не откупишься? – лениво поинтересовалась Герда. – Или гребень будет костяным?

– Уйдешь лысым. Или останешься навсегда. Ведь тевсет, несмотря на седину, невероятно красивы. Герда, тебе хорошо здесь?

– Очень, – искренне ответила моя радость. – По-другому, чем дома или в Къольхейме, но это место любимое, живое. Только вот вода…

– Невкусная? Плохая?

– Нет. – Герда отложила гребень и принялась накручивать прядь на палец, как делала всегда, когда пребывала в задумчивости или растерянности. – Просто другая. Очень старая. Помнит много такого, чего людям лучше не знать.

– Но пить-то ее можно?

– Можно, – со знанием дела кивнула моя ведьма. – Видишь же, ни у кого из местных ни нос до земли пока не вырос, ни уши бантиком связать нельзя, и фунсов по стенкам Харальд не гоняет. Кстати, он очень хороший.

– Харальд? Еще бы! А что ты скажешь об Урсуле?

– Что можно сказать о человеке, которого впервые увидела несколько часов назад и с которым даже толком не разговаривала?

– Но про меня-то ты в свое время сразу решила, что хороший.

– Про тебя! В тебя я влюбилась с первого взгляда, а то и раньше. Чутьем угадала, к кому в руки бежать. А вот Хельгу, например, сначала боялась. А папа Оле мне вовсе не понравился. Это уже потом…

– А все-таки? Ты ж Урсулу не в храмовую обитель принимаешь, чтобы рассуждать, достойна ли, не ошибиться бы. Просто скажи, что думаешь.

– Ну… – Герда докрутила несчастный локон до такого состояния, что палец уперся в висок. – Она очень красивая. И… странная. Понимаешь, Харальд, он как солнце. Много света и тепла, не меняется, ходит прямо, все с ним ясно и понятно.