Хойя. Хроники земли Фимбульветер

– А Урсула тогда кто? Луна?

– Да. Замечал, что луна никогда не бывает одинаковой? Даже в одной и той же фазе то цвет поменяет, то размер. Никогда не знаешь, что от нее ждать. Тем не менее солнце ходит с ней по одному небу. И Харальд без Урсулы жить не сможет. Так же, как я без тебя…

– А Урсула без Харальда?

– Та-ак! А что тебе за дело до Урсулы?

В меня полетела подушка.

– Да никакого! – Постельная принадлежность отправилась обратно. – Мне нужна единственная девушка, догадавшаяся целовать меня в нос.

– В переносицу!

– Ох, извините, прекрасная хесса, запамятовал.

– Тогда оставь в покое книгу – где ты ее только взял? – и иди сюда. Напомню.

Заметки на полях

Ох, какие у него глаза! Даже когда лицо остается спокойным, они тревожные, опасные. Выдают душу открытую, благородную, ранимую. Нельзя смотреть в них, фунс попутает. Будешь, словно заплутав в Белом Поле, выискивать взглядом сквозь туман и вьюги единственный теплый огонек, брести к нему, выбиваясь из сил, не зная ни что он сулит, ни для тебя ли вообще зажжен. Даже не заметишь, как станет он тебе нужен, дорог, необходим.

А сам он… Такой человек никогда не предаст ни друга, ни женщину. Он найдет себе одну, которую по каким-то своим соображениям сочтет лучшей, и будет, не замечая больше других, сначала добиваться ее внимания, а потом хранить чувства и верность. Хорошо, если избранная быстро ответит согласием и не окажется при этом ни дурой, ни стервой. И горе тебе, если это не ты.

Глава 3

Похоже, я проспал дольше всех в замке Мёнлус. Когда наконец пробудился, Герды рядом не было. Спустился в гостиную, а там Харальд, стоя у стола, торопливо хлебает бён из большой кружки.

– Незадача вышла! – объявил друг почти извиняющимся тоном. – Дни сейчас теплые стоят, кхарны раньше времени линять затеялись. Надо на хутор Лёнг ехать. К вечеру вернусь.

Меня с собой друг не позвал – и правильно сделал. Начало линьки кхарнов похоже если не на второй исход Драконов, то на пожар в доме умалишенных точно. В исступление впадают и звери, и люди. Нужен очень спокойный и опытный человек, чтобы среди летающих клочьев шерсти, гребней, корзин и мешков сохранить самообладание и организовать все так, чтобы чесание обернулось прибылью, а не разорением хозяйства. Бестолковые помощники тут вовсе не нужны. У нас всего три кхарна, и то Гудрун с началом их линьки беспощадно выгоняет из дому всю семью.

Харальд допил свою бодрящую гадость, махнул рукой и испарился. Жалко, конечно, потерянный для общения день, но что поделаешь.

Герда отыскалась на кухне. Готовка – второе после ухода за растениями увлечение моей радости. Вместе с кухаркой Хильдой колдовала она над квашней, из которой уже лезло белое пышное тесто. Я с детских лет усвоил, что «пугать» его нельзя. Влезешь не ко времени с дурацким словом – тесто опадет, и ни на пироги, ни на доброе отношение стряпухи можешь больше не рассчитывать. Пришлось тихо ретироваться.

Вернувшись в комнату, я снова устроился на подоконнике с книгой. Это был сборник сказок и легенд, очень старый, даже не печатный, а написанный от руки. Я сперва подумал, что это заметки дядюшки Освальда, но потом пригляделся и понял, что если автор и сказитель смог раздобыть где-то старую книгу с чистыми листами, то делать чернила, которые, ложась на страницу, сразу же становятся выцветшими и расплывшимися, люди пока что не научились. Так что нести находку в библиотеку или Харальдову родственнику я не спешил. Спросят – отдам, а пока что сам почитаю, сколько успею.

От чтения меня отвлек шум во дворе. Громко, но невнятно орали какие-то люди, причитали женщины, почему-то исходила на надрывные вопли кошка. С этим нужно было разобраться. Человеки могут шуметь по множеству причин, а то и без оных, а животное кричит, только когда ему плохо. Я вылетел во двор, к месту, где разворачивалась драма.

Несколько замковых жителей столпились вокруг хеска Освальда и незнакомого мужчины, по виду арендатора с хутора. Кто-то заполошно размахивал руками, кто-то задумчиво чесал в затылке. Кошка сидела на руках у кухарки Хильды. Никто животину не тиранил, просто главная покровительница хвостатых и полосатых в волнении слишком сильно прижала любимицу к груди. Увидев меня, все собрание замерло и притихло. Кошка наконец вывернулась и удрала.

Но трагедия от этого ничуть не потеряла, дядюшка Освальд умел завывать не хуже.

– Хеск Ларс! – Он горестно воздел руки. – Не в добрый час явились вы в замок Мёнлус! Лестница Проклятых пробудилась! И требует жертву!

Лестница Проклятых, Лестница Проклятых… Что-то я слышал про нее совсем недавно. Или читал. Дыра, ведущая прямиком в Безмолвную Бездну. А находится она, как выясняется, как раз здесь. Хорошо, если замок Мёнлус ее не затыкает. Чего только нет в херреде у хозяйственного Харальда.

– Время пришло! – вытаращив глаза, вещал знаток народных верований. – Лестница Проклятых должна получить прекрасную невинную деву. Горе нам, живущим, но не могущим…

Так. Чудесно. Друга, когда вернется, ждет новое развлечение. Когда вернется. А дело-то, похоже, не терпит отлагательств.

– Где эта ваша дырка к тиллам?

– Я провожу! – с готовностью вызвался хуторянин. – Верхами тут быстро.

Удивительно, как челядь Харальда при всей своей безалаберности и суетливости умудряется поддерживать в замке и на кхарне нерушимый порядок. Ским стоял вычищенный, накормленный и готовый послужить хозяину. А рядом, руку протянуть, висели на стене седло и сбруя. Ворота были открыты, провожатый уже восседал верхом на кхарне.

– Подожди! – Урсула, скрестив руки на груди, стояла посреди двора. – Тебя одного здесь никто не станет слушать. – Она шагнула вперед и протянула руку.

Правильно. «Тот, кто за межевым камнем[1 - Межевой камень разграничивает владения разных кланов или городов. За межевым камнем власть владетеля херреда заканчивается.], не мой вассал».

Изящные тонкие пальцы нетерпеливо дернулись. Я взял Урсулу за руку, подтянул, подставил стремя и усадил девушку на кхарна впереди себя. Так, как прежде возил только Герду.

Мы успели. Хорошо. Но то, что увидели, мне совсем не понравилось. Молчаливая толпа медленно, но неумолимо сжимала кольцо вокруг некоего возвышения или постамента. А на краю его, опасно покачиваясь, стояла девушка в золотистом подвенечном платье и фате.

Лестница Проклятых. Если не видно ступеней, ведущих наверх, – да и вряд ли они тут были при таком-то названии, – то жертве остается только путь вниз, в бездну. Сбросят, или сорвется сама.

Что же делать? Людей не так уж много, не больше дюжины, чуть не половина – женщины, оружия нет ни у кого. Стражнический патруль справился бы без труда, мигом определив и скрутив зачинщика, остальным хватило бы грозного окрика. У меня тоже могло бы что-то получиться, если бы я послал Скима прямо вперед. Кхарн никогда не убьет и не покалечит человека, но оттолкнуть с пути, отогнать может. Во времена Смуты грамотно выстроенный клин из трех верховых прорывал даже панцирный строй пехоты. Но передо мной сидела Урсула, а ни держать девушку на острие атаки, ни ссадить ее на скаку я не мог.

К счастью, нас заметили. Великая удача. Чтобы стоять на пути у разогнавшегося для таранного удара кхарна, надо быть или очень смелым, или очень глупым. Таковых здесь не нашлось, люди шарахнулись в стороны, открывая путь к возвышению, на котором стояла жертва.

Спешиваться до того, как кхарн остановится, меня научили еще в Къольхейме. Урсула пусть остается в седле. В случае, если вид и слово хозяйки замка Мёнлус не впечатлят забузивший народ, она успеет ускакать. Кхарны почти никогда не бросают хозяев, но в случае равной опасности хорошо обученный косматый бык спасает того, кто верхом.