Проклятый граф. Том VIII. Мат гроссмейстеру

Анхель мимолетно закатил глаза – к горю отца никакого сочувствия он не испытывал, порою даже раздражался им.

– Не время сейчас думать об этом! – мужчина почти рычал, сжимая кулаки: нерешительность графа выводила его из себя, – Враги в замке! Они хотели помешать тебе получить силу, они, те, чей облик они приняли, играют со временем, из-за них умирают твои дети!

– Да что б ты понимал, дворецкий, – огрызнулся доселе молчащий Роман, – Иди мне кофе принеси, не вмешивайся в беседу господ!

Яростный блеск в глазах вораса дал парню понять, что на сей раз с шуточкой он промахнулся. Взбешенный Анхель представлял собою экземпляр ничуть не менее, если не более опасный, чем Чеслав, а они перед ним были практически безоружны – все маги остались в избушке Рейнира, помогать Альберту; к замку шли в надежде поговорить… на сражение настроен никто особенно не был.

Впрочем, сказать или сделать ворас ничего не успел.

Граф де Нормонд, мрачный, бледный, постоянно обращающий взгляд к больному ребенку на кровати, вскинул руку, прерывая споры.

– Ты, кажется… – он медленно повернулся на стуле к Роману, внимательно вглядываясь в него, – Ты предлагал мне дуэль? Поединок?

Анхель пакостно улыбнулся – ему почудилось, что победа все-таки остается за ним. Виконт не станет сдерживаться в бою, а Виктор, увидев, с какой яростью потомок теснит его, уверует в его дурные намерения… Как все удачно складывается!

– Предлагал и продолжаю предлагать, – холодно отозвался молодой человек, выпрямляясь и разворачивая плечи, – Если ты не веришь нам, Вик, если позволяешь себя обмануть… быть может, моя шпага расскажет тебе правду.

– Хорошо, – Виктор медленно поднялся на ноги и, шагнув к постели сына, ласково провел ладонью по его волосам. Потом поцеловал в лоб и, рывком обернувшись, сдвинул брови.

– В зал! – голос его обрел небывалую твердость, – Если ты смеешь утверждать, что ты – мой потомок, докажи это, мальчишка! Я знаю того, за кого ты выдаешь себя, знаю его стиль и методы… тебе не повторить их. Сражаемся до конца!

Анхель незаметно усмехнулся. Что ж, быть может, такой поворот тоже принесет свою пользу. Сражение на смерть – значит, один из противников в любом случае падет. И, в сущности, неважно, кто из них победит, а кто проиграет – победа в любом случае достанется ворасу.

…Роман стоял, небрежно опершись об уткнутую в пол острием шпагу и, склонив голову набок, смотрел, как основатель рода де Нормонд выбирает себе оружие и делает несколько пробных выпадов. Сам виконт в тренировке не видел смысла, полагая ее лишним расходом сил, и в своих способностях был абсолютно уверен. Виктор же, судя по всему, в собственных сомневался.

Ренард, вновь обретший способность двигаться (Анхель, смеясь, сказал, что хочет, чтобы враги увидели его триумф, хотя в чем он должен заключаться, не объяснил) и Татьяна, этой способности не терявшая, замерли на лестнице у входа в зал, напряженно ожидая начала поединка. Анхель прислонился к стене неподалеку и, скрестив руки на груди, следил за действиями своего протеже, вновь обретшего силу вораса. Дает ли она какие-то преимущества в бою или же нет, предсказать было трудно – если прежде Виктор ловко использовал эти способности, то сейчас он бы слишком разбит, чтобы полноценно сражаться. Татьяне даже думалось, что этот поединок для несчастного графа не более, чем способ забыть о собственной боли, отрешиться от нее, не думать, что маленький Адриан обречен… А может, и не обречен, если Вик позволит им попытаться помочь сыну.

Спускаясь вниз, в гостиную, где сидела Аделайн, девушка несколько нервничала, не зная, как объяснить внезапное желание мужа женщины устроить сражение с молодым «целителем», но ее там не оказалось. Несчастная мать, убитая горем, не находящая себе места, покинула помещение, отправляясь еще куда-то. Ренард заметил, что по словам Вика, в этот период Ада бродила по коридорам, напоминая привидение.

Дверь в зал закрыли накрепко – никому не хотелось, чтобы Аделайн вдруг появилась здесь и потребовала объяснений, каждому по своей причине.

Сейчас в огромном помещении царила тишина – Татьяна и Рене не говорили ни слова, лишь изредка обмениваясь понимающими взглядами; Анхель молчал; Виктор тренировался, а Роман ждал.

Внезапный звон скрестившихся шпаг заставил мужчину и девушку подпрыгнуть от неожиданности – граф, не объявляя о начале боя, бросился на противника, и тот блестяще отразил удар.

И опять никто не произнес ни слова, лишь звон клинков наполнил громадную залу, заставляя опасливо ежится и подаваться вперед, ища надежду.

Виктор бился ни на жизнь, а на смерть. На Романа он нападал как на врага, атаковал, стремясь задеть, и виконту порой приходилось довольно непросто, поскольку сам он предку вреда причинять не желал.

Впрочем, так было лишь в первые несколько минут. Поняв, что противник настроен серьезно, Роман спустил себя с цепи. Теперь его удары стали жестче, резче и увереннее, теперь он весь отдавался поединку, парировал, уклонялся и непрестанно атаковал, атаковал, атаковал!

На щеке у Вика налилась кровью длинная ссадина, чуть ниже еще одна украсила шею, а третья – разорвала рукав рубахи. Граф, слегка растерявшийся, попытался достать парня, хотя бы уколоть его… Роман внезапно повернулся спиной и, нанося удары из-под руки, то слева, то справа, принялся теснить его, сдвигая все дальше и дальше к концу зала, к лестнице, ведущей наверх. Противник отбивался, ловко парировал удары, но все-таки отступал, не в силах справиться с натиском.

– Он удивлен, – неожиданно послышался над ухом шепот баронета, и девушка, вздрогнув, вгляделась пристальнее. В самом деле… Граф был чем-то искренне озадачен, очень изумлен и, отбиваясь, делал это уже, казалось бы, без прежней охоты.

Роман резко развернулся на пятках, сделал обманный выпад сверху и, ловко вывернув руку, нанес поражающий удар в живот.

Он мог бы оказаться смертельным. Он мог оборвать жизнь глупого графа, мог бы изменить все и вся, он мог бы стать триумфом Анхеля… но Роман не был глуп. Шпага его лишь коснулась тела противника, не причиняя вреда, не раня, только уколола чуть-чуть, давая понять, кто здесь победитель.

Виктор, сознавая, что проиграл, ошарашенно уставился на усмехающегося с тонким оттенком презрения парня.

– Но я… я знал лишь одного человека, способного вот так… – граф покачал головой, – Только мой потомок, Роман, мог…

Виконт закатил глаза и в сердцах швырнул свою шпагу под ноги противнику.

– Але, дедуля! А я, по-твоему, кто?

Вик задрожал, роняя собственную шпагу; глаза его наполнились слезами – он не верил, не хотел верить, что мог вновь совершить такую ужасную ошибку, что вновь поддался на ложь врага, что опять пошел против семьи.

– Роман… – шпага со звоном упала на пол, и несчастный граф, шагнув вперед, сгреб вновь обретенного потомка в объятия.

Анхель у стены заскрипел зубами. Его планы рушились, опять, снова рушились, и он ничего не мог с этим поделать! Да что ж такое-то с этими нормондцами, с ними никак не совладаешь, как будто сам проклятый замок бережет их! Правильно Чес хотел разрушить это чертово строение, давно пора положить ему конец!

Он шагнул вперед и, криво ухмыльнувшись, прищелкнул языком.

– Итак, вы снова победили, – экс-мажордом сделал витиеватый жест рукой и, прижав ее к груди, склонился в поклоне, – Снимаю шляпу, господа. Вы вновь провели меня, провели очень ловко…

– Замолчи! – Виктор, выпустив потомка из объятий, внезапно завел руку за спину, – Ты… ты обманул меня, ты врал мне, ты хотел сделать меня своим пособником, обратил в вораса! Ты… ты, проклятый мерзавец!! – его рука взмыла вверх; в воздухе свистнул кинжал, неизвестно когда припасенный ловким графом. Анхель увернулся, позволяя стальному клинку упасть, ударившись о стену и покачал головой.

– А ведь я действительно хотел помочь тебе, – он притворно вздохнул, – Что ж, видно, такова твоя судьба, Виктор де Нормонд, видно, ты обречен быть проклятым до конца дней своих… Своего сына ты не спасешь, – прозрачно-зеленые глаза стали жестокими, – Он умрет, и ты, в конце концов, окончишь свои дни в одиночестве!

Вик схватился, было, за другой стилет, но уже не успел – фигура Анхеля ярко высветилась, и в следующим миг по стене побежал белый, как снег, паук. Граф тяжело вздохнул, и бросил стилет на пол, обводя родных и друзей долгим взглядом.

– Увы, он прав… – голос мужчины звучал хрипло и убито, – Адриана не спасти, он обречен, и я…

Уверенная худощавая ладонь внезапно сжала его плечо. Вик обернулся и наткнулся на ободряющую улыбку Романа.

– А я пообещал твоей жене, что мы спасем его и хочу сдержать слово, – виконт легко пожал плечами, – Нигде, ни в одной из легенд не было сказано, что и Рейнир оказался бессилен перед проклятием, нигде не упоминается, что вы звали его! В замок привести будет сложно – Аделайн заподозрит что-нибудь, поэтому, Вик, мой тебе совет: сына в руки и бегом к старому дяденьке-магу! Мне бы к нему, кстати, тоже хотелось вернуться… Интересно, как там дядя?..

***

Домик выглядел довольно шатким, непрочным и откровенно старым – ссохшиеся доски зияли щелями, через которые, должно быть, свободно пробирался и вольготно разгуливал по помещению ветер; крыша как будто съехала на один бок, а крыльца не было и в помине – вместо него красовалась старая, кажущаяся шаткой, дверь.

Дверь была заперта.

Анри дернул раз, другой, попытался толкнуть и, придя к выводу, что закрыта она на совесть, со вздохом повернулся к отцу.

– Заперто.

Эрик, уже успевший понять это, негромко хмыкнул и, окинув домик взглядом, покачал головой.

– Дом все равно слишком ветхий, Анри. От Чеслава он не защитит…

– Но даст возможность немного передохнуть! – юный маг нахмурился, – Да и потом, папа, когда Чес очухается – еще совершенно неизвестно, а когда это все же случится, у него будет полно других забот, кроме погони за нами! Ты не забыл, что я перебил ему руку и ногу?

– А ты не забыл, что он маг? – в тон отпрыску отозвался граф, скрещивая руки на груди, – Твоего деда в былые времена даже нельзя было ранить, если он сам не позволял этого, а Чеслав…

Парень вскинул руку, некультурно прерывая родителя.