Проклятый граф. Том II. Призраки прошлого

– Мало ли чего бывает с горя, – Эрик как-то слишком безмятежно пожал плечами, подходя к собеседнице теперь уже вплотную, – Но ты же меня простишь?

– Прости… за что прощу? – не поняла девушка, – То, что случилось, в общем-то, не твоя вина, скорее Альберта, хотя… по большому счету это и виной-то назвать трудно. Просто ужасное совпадение…

– Ну, значит, прощение никому не нужно! – молодой человек широко улыбнулся, совершенно неожиданно кладя руки на плечи собеседнице, – Но все равно, ты знаешь, как-то муторно от всех этих дел… Может, мы хотя бы ссориться не будем?

– Мы разве собирались? – Татьяна, уже совершенно ничего не понимая, осторожно попыталась высвободиться, – Слушай, ты правда какой-то странный… Что произошло?

– Да ничего не произошло, – граф де Нормонд удивленно захлопал ресницами, и в неожиданном порыве привлек девушку к себе, – Я, знаешь, так заволновался, когда ты ушла, и… – он замолчал, все так же не выпуская Татьяну из объятий и неожиданно тихо вздохнул. Девушка, совершенно уверившись после этого вздоха, что в замке произошло нечто крайне неприятное, может быть, даже ужасное (мысли ее мигом обратились к отданному на поруки подозрительно юного врача Винсу), неуверенно завозилась, все-таки надеясь освободиться.

– Эрик… – начала, было, она, но хриплый шепот над ухом прервал ее.

– Прости меня… – коснулось кожи девушки горячее дыхание, и она, внезапно осознав, что произнесены эти слова были чьим-то другим, слишком знакомым, чтобы не быть не узнанным, но от того не менее пугающим голосом, испуганно дернулась, предпринимая заведомо безнадежную попытку оттолкнуть крепко держащего ее человека. Его рука уверенно легла куда-то на основание ее шеи, и пальцы, безошибочно найдя нужную точку, сильно надавили на нее. Татьяна почувствовала, что теряет сознание. Последним, что она видела, были серые, стремительно темнеющие глаза в обрамлении черных ресниц напротив, с застывшим сожалением в них, после чего свет для нее померк.

***

Странный шум неизвестного происхождения привлек внимание девушки, и сознание ее, переключившись из бездны небытия на это внешнее проявление жизни, неожиданно вернулось.

Татьяна распахнула глаза. Взгляд ее, ожидавший встретить кроны зеленых деревьев, ибо о своей лесной прогулке она помнила и перемещения своего из леса как-то не предполагала, неожиданно наткнулся на низкий по сравнению со ставшими уже привычными Татьяне сводами замка, белый потолок. По всей длине его, вдоль стены небольшой комнаты, бежала узкая, тонкая трещина и девушка, ощущающая себя все еще где-то вне реального бытия, медленно проследила ее взглядом, сначала до одной стены, а затем, в обратную сторону, до другой. Откуда над ее головой взялся потолок она решительно не понимала, на белой же поверхности никаких подсказок на сей счет категорически не наблюдалось.

Сбоку снова послышался шум, будто что-то большое шевельнулось совсем близко, и девушка, почему-то никак не могущая заставить себя отвести взгляд от потолка, испытала дежа-вю. Когда-то – сейчас ей казалось, что это случилось очень и очень давно, – она стояла в полной темноте среди подвала Нормонда и слушала, как совсем рядом шевелиться кто-то большой и неуловимо грозный в своей незримости. Сердце, словно по привычке, стиснул обруч страха.

В этот момент руки ее, вытянутой вдоль тела коснулось чье-то теплое, почти горячее и одновременно кажущееся слегка прохладным дыхание. Девушка, вообразив, что ее обнюхивают, вероятно, выясняя, можно ли ей подкрепиться, отдернула руку и, не давая себе размышлять, рывком повернулась на бок.

Взгляд ее натолкнулся на янтарно-желтые глаза на черной морде хищника, и Татьяна, дернувшись, как от удара током, почти отскочила назад, мгновенно принимая более вертикальное положение и вжимаясь спиной в так удачно и одновременно так некстати оказавшуюся позади стенку. Взор ее был прикован к существу, преспокойно восседающему на полу совсем рядом с кроватью.

Большая черная пантера, даже в сидячем положении кажущаяся невероятно ловкой, гибкой и грациозной, в свой черед наблюдала за явно препорученной ей для охраны пленницей весьма лениво, не выказывая особенного интереса. Вспомнив, что несколькими секундами ранее хищник обнюхал ей руку, Татьяна попыталась утешить себя мыслью о том, что ее сочли непригодной для пищи.

Мысль эта, к сожалению, большого утешения ей не доставила, и девушка, опасливо выдохнув, постаралась посильнее прижаться к прохладной стене позади. Холод ее неожиданно оказался очень кстати, – то ли на фоне стресса, то ли по еще каким-то, пока непонятным ей, но, видимо и приведшим к ее заточению здесь, причинам, – голова ее неожиданно заболела, с категоричной настойчивостью требуя холодного льда. Кроме головы почему-то болела и шея, словно тонкая жгучая нить пролегала прямо вдоль позвоночника от какой-то точки возле основания вверх, к черепу. Все это в срочном порядке нуждалось в могущем принести облегчение охлаждении, однако, кроме стены под рукой ничего не было.

Татьяна грустно вздохнула и, стараясь расположиться так, чтобы каждому страдающему месту перепало хоть немного прохлады, вновь обратила внимание на своего страшного тюремщика. Тот же, за время, что девушка разбиралась с собственным организмом, успел уже улечься и теперь наблюдал за действиями пленницы словно бы исподлобья, глядя снизу вверх, все так же лениво, но от того не менее внимательно.

– Кошечка… – жалобным голосом окликнула хищника девушка и, очень надеясь на присутствие у него хоть каких-то зачатков совести, добавила, – У меня головка бо-бо. Ты не сбегаешь, не позовешь кого-нибудь на этот счет?

Пантера даже ухом не повела. Татьяна снова вздохнула, на сей раз обреченно и, подтянув поближе к себе ноги, продолжила уговаривать «кошечку».

– Ну, скажи, зачем нам друг друга обижать? Я, между прочим, вообще люблю зверюшек, особенно всяких больших и хвостатых, эээ, кошачьих. Тем более, что их так редко можно встретить в местных широтах, у меня есть только один знакомый лев, и… – девушка замолчала, пораженная внезапной мыслью. Ведь и в самом деле, не так уж часто попадаются, даже здесь, в месте, производящем впечатление не самого обычного, на каждом шагу разного рода большие хищные кошки, да еще и столь крупных размеров. Винсент, обращаясь, становится просто гигантом, пантера, лежащая рядом с ее кроватью, тоже, похоже, намного превосходит средние размеры, характерные для представителей ее вида… А где мы совсем не так давно встречали большую черную пантеру? Татьяна нахмурилась и, на глазах теряя страх, рывком подалась вперед, всматриваясь в своего стражника. Как это у Винса звучало? «Он такая же пантера, как я лев» – кажется, так. А еще то, что Ричард исчез из замка совсем внезапно, и вот теперь она здесь…

Девушка нахмурилась сильнее и чуть покачала головой.

– Не может быть… – пробормотала она, не сводя глаз с пантеры. Та на сей раз, как это не странно, прореагировала на слова пленницы и, будто скрываясь, поспешила отвернуть морду. Однако, Татьяне уже и не нужны были лишние доказательства.

– Итак, ты Дэйв, – не терпящим возражений тоном произнесла она и, резко выдохнув через нос, с трудом сдерживая раздражение, продолжила, – А где же хозяин твой, а, кошачья морда? – поймав брошенный на нее недовольный взгляд янтарно-желтых глаз, девушка криво ухмыльнулась, – Да-да, друг мой, я прекрасно знаю, что ты понимаешь меня. Посему давай-ка прекратим мотать друг другу нервы. Повторяю вопрос снова, для внезапно сильно оглохших, – где Ричард?! – последние слова ее прозвучали на удивление громко. Татьяна, повысившая голос, сама не ожидала, что он отразиться от узких стен тесной комнатушки столь громким эхом, посему, ощутив, как протестует ее болящая голова против таких шумовых эффектов, невольно поморщилась и как-то беспомощно оглянулась на стенку. Вновь отодвигаться и прислоняться к ней девушке не хотелось, дабы не демонстрировать опять мнимого страха перед не менее мнимой пантерой.

Негромко скрипнула распахиваемая дверь.

Ричард, являясь как ответ на требовательный вопрос девушки, облокотился о косяк двери и, проведя пальцами этой же руки по собственным волосам, насмешливо улыбнулся.

– Поразительно, как быстро способна заскучать девушка даже в новом для нее обществе, – голос мужчины звучал как глас естествоиспытателя, исследующего поведение пойманной любопытной зверушки в неожиданных для нее условиях, и вместе с тем казался ласковым, почти сочувствующим. Легкая язвительность, тенью скользнувшая в каких-то его словах, совершенно не портила этого впечатления.

Татьяна, отвлекшись от пантеры, сумрачно подняла взгляд. В сероватом свете, падающем в комнату из высоких окон, оборотень, стоящий на фоне темного дверного проема, казался все таким же бледным, как и некоторое время назад, в слепящем свете солнца перед дверями замка. Правда, синяков, составлявших столь идеальную гармонию с мертвенно-бледной кожей тогда, ныне на его теле заметно не было, но нос, кажущийся вдавленным внутрь черепа чьим-то сильным ударом, все еще сохранял следы некоторой припухлости.

Тем не менее, больным Ричард не выглядел. Ухмылка, расцветшая на его лице, казалась подтверждением абсолютной наглости и здоровья, движения были довольно легки и уверенны, да и озноба он явно более не ощущал, стоя перед пленницей спокойно и непринужденно.

– И поэтому ты решил, что в старом обществе девушка будет скучать меньше? – Татьяна, в данный момент совершенно забывшая о питаемой ей некогда к этому человеку жалости, заставила себя выпрямиться, надменно приподнимая подбородок, – Может, чтобы меня развлечь, ты еще и объяснишь мне все это? – при этих словах она красноречиво окинула взглядом комнату, случайно останавливая его на поднявшейся при виде хозяина пантере. Ее собеседник и, как небезосновательно полагала девушка, похититель, отметив это, красноречиво хмыкнул.

– А мне казалось, вы уже успели познакомиться с моим приятелем. Это Дэйв, вы даже виделись с ним как-то… Дэйв, не хочешь подать даме лапу?

– А ты не хочешь спросить даму, хочется ли ей пожимать лапу большой пантере? – недовольно отреагировала Татьяна и, заметив, как ягуар повернулся в ее сторону, вероятно, планируя все-таки выполнить предложение хозяина, торопливо отодвинулась подальше. Ричард вздохнул и, вероятно, решив, что продолжать беседу, находясь практически в коридоре, не имеет смысла, наконец зашел в комнату, прикрывая за собой дверь.

– С тем львом ты была определенно более вежлива, – заметил он, делая несколько шагов вперед и неожиданно, пораженный внезапной мыслью, остановился, даже не приблизившись к пантере. Последняя, вероятно, уловив мысли хозяина, насторожилась и, приподняв голову, пристально глянула на него. Оборотень этого не заметил.

– Подожди-ка… – проговорил он, медленно сдвигая брови, – До меня только что дошло… – он автоматически потер переносицу и неожиданно резко шагнул вперед, – Льва звали Винсент, ведь верно? Верно? – Татьяна медленно кивнула, не понимая, к чему этот внезапный вопрос, и мужчина на несколько мгновений закусил губу, будто соображая что-то.

– И тот парень, который на балу прикинулся твоим братом, – наконец продолжил он, не сводя с собеседницы пристального взгляда, – Он ведь тоже… Так значит?..

– Так значит, ты притащил меня сюда, чтобы устроить допрос, – девушка, совершенно не желающая сейчас пояснять, кем является упомянутый «лев» и кто вообще такие хранители памяти, тем более, что пантера, переводя взгляд то на нее, то на хозяина, явно умоляла не делать этого, предпочла прервать собеседника, меняя тему, – Интересно, ты будешь применять ко мне какие-нибудь инквизиторские пытки или думаешь, что хватит оскала твоего котика? – и, видя, что собеседник планирует что-то сказать, она останавливающее подняла руку, – Знаешь, я только не понимаю, как тебе это вообще удалось. В лесу я была с… – она замолчала на полуслове, внезапно вспоминая странное поведение молодого графа и, вновь подавшись вперед, недоверчиво уставилась на стоящего перед ней мужчину, – Да не может быть…

– Почему же? – Ричард, к которому в процессе небольшого монолога девушки опять вернулась былая язвительная наглость, самодовольно ухмыльнулся, – Если человек может быть львом, то почему один человек не может стать другим? Я ведь все-таки оборотень, моя милая, или ты уже успела об этом забыть?

– Не твоя и не милая! – огрызнулась в ответ Татьяна и, недовольно выдохнув, раздраженно отвернула голову, всем видом показывая, что лицезреть собеседника ей неприятно. Ричард, наверное, все-таки не ожидавший столь бурной реакции, умолк и, продолжая стоять, аки соляной столб, опустил взгляд вниз, изучая мыски собственных ботинок. На некоторое время повисло молчание.

– Зачем ты притащил меня сюда? – наконец негромко проговорила девушка, продолжая довольно мрачно изучать стену, – Просто поболтать мы и при других условиях могли.

– Ты думаешь, это было мое желание? – Ричард вскинул голову, вновь взирая на собеседницу и, явно еще не до конца уверенный в собственных действиях, сделал шаг вперед. Правда, тотчас же остановился, впрочем, не сводя пристального взгляда с девушки в ожидании ответа. Та неопределенно пожала плечами, продолжая очень внимательно изучать какую-то точку на стене.

– Чье же еще?

– Тебе нужна подсказка? – мужчина, мрачнея буквально на глазах, неожиданно подошел к кровати вплотную и, сев на нее спиной к пленнице, сцепил руки в замок, внимательно изучая пол. Голос его, когда он продолжил, прозвучал глухо.

– Твой отец выразил желание побеседовать с родной дочерью. Он велел сказать… – оборотень замолчал, на мгновение сжав губы, и вновь продолжил уже с некоторым нажимом, как будто выталкивая из себя слова, – Что держит слово и нашел время пообщаться с собственным ребенком. Поэтому он просил… – мужчина вновь замолчал и, неожиданно тяжело вздохнув, выпрямил спину, – Просил не задерживаться особенно. Время-то он выкроил, но этого времени не так уж и много.

Татьяна, во время этой речи все же соблаговолившая сменить объект созерцания и буквально сверлящая взглядом затылок оборотня, при последних его словах откровенно скривилась.

– До чего благородно, сил никаких нет, – она сморщилась еще больше и, недовольно бормотнув, – Воистину манеры, достойные дворянина… – неожиданно замолчала, взирая на своего собеседника с уже несколько иным выражением. Ее голос в момент продолжения речи прозвучал тихо и, казалось, более спокойно, хотя и с явным оттенком недоверчивого сомнения.

– Так значит… желание было его?

Ричард, не отвечая, попытался подняться с кровати. Девушка, рывком подавшись вперед, резко схватила его за плечо, мешая сделать это и, коснувшись другой рукой вновь напомнившего о себе участка острой головной боли, чуть сжала футболку собеседника.

– Рик… Я понимаю, правда, но… Ты же говорил, что я тебе дорога, просил помочь, почему же тогда?.. – вопрос она не закончила, но этого и не требовалось.

Оборотень порывисто обернулся, сбрасывая с плеча руку собеседницы, и рывком вскочил на ноги. В глазах его полыхнуло пламя неожиданной ярости.

– Ах, ну разумеется! – голос его зазвучал так ядовито, что у девушки невольно мелькнула мысль, что в какое-нибудь ядовитое пресмыкающееся ее собеседник сумел бы превратиться не менее ловко и просто, чем в Эрика. Впрочем, доказательствами обратного она не обладала.

– Человек же у нас всегда имеет выбор, не так ли?! – раздраженно продолжал между тем Ричард, начиная, как часто бывало с ним в моменты высокого эмоционального напряжения, расхаживать по комнате. Пантера заметалась из стороны в сторону, стараясь не попасться ему под ноги.

– Как там обычно? Лево или право, огонь или вода, сделать или нет… – он неожиданно остановился, а затем, в несколько шагов оказавшись вновь рядом с кроватью, буквально навис над пленницей, – Только когда имеешь дело с Альбертом, выбора нет! Ты думаешь, я лгал тебе, да? Думаешь, я притащил тебя сюда только по своему желанию, чтобы держать под замком, без его ведома и приказа?! Да сто раз мне это нужно! – он отстранился, и снова прошелся по комнате, останавливаясь на сей раз возле двери. Рука его коснулась дверной ручки, и мужчина замер, не то собираясь с мыслями, не то решая – покинуть комнату или же сделать… что-то другое. Татьяна молча ждала окончания этих раздумий. Немного напуганная вспышкой ярости гневливого оборотня, вновь вспомнившая, что общение, а тем более – спор с ним, это всегда игра с пламенем, она не решалась опять подавать голос, не желая злить похитителя еще больше.