Дорога – это вернуться после

– Послушай, кем бы ты ни был, – с кислой гримасой обратилась к существу красивая голова, – нам тут сказали, что в самом прекрасном месте на земле – а по всему выходит, что это здесь, – обитает самое красивое существо, мудрее любых мудрецов и сильнее любых силачей. Может, ты его где-то тут видел? – говорила она медленно, сильно сомневаясь, что её правильно понимают и понимают вообще.

И все три головы снова уставились выжидающе.

Под этим пристальным взглядом трёх пар жёлтых, круглых и больших, как плошки, глаз странное создание совсем смутилось, робко опустило свои невозможные зенки в пол и очень тихо, словно извиняясь, произнесло:

– Всё сказанное верно. И место то, и, похоже, я тот, кто вам нужен.

– Ты?! – удивлённо и шумно выдохнули все три огромные зубастые пасти Цербера, едва не сдув диковинную тварь с её камня, и разразились хохотом.

Смеялись они долго, так, что сотрясались кусты вокруг пещеры, как от сильной бури, а сам огромный зверь едва мог устоять на лапах.

Когда они, наконец, успокоились, всё ещё тяжело дыша, как от долгого бега, голова – поклонница силы сказала:

– Ха, нашёлся силач! Я пришибу тебя одним мизинцем на задней левой лапе.

– Любая облезлая крыса или мокрая курица – и та красивее тебя! – фыркнула голова – поборница красоты.

– Тем более что ты не знаешь латыни, а туда же – мудрец! – возмущалась голова – хранительница мудрости.

Существо так и сидело, не поднимая глаз и глядя на гладкий и блестящий, как зеркало, пол пещеры, где всё происходящее отражалось в ещё более неприглядном виде. Насмешки казались ещё более колкими, ухмылки куда ехиднее, а уродство несчастного создания – более явным. И, похоже, это расстроило обитателя пещеры в конец.

Печальные глаза на бледном лице, как лужицы талой воды, в обрамлении белых, как заиндевевшая трава, ресниц теперь глядели строго, а сказанные слова прозвучали бесцветно и равнодушно:

– Хотите вы или нет, а больше здесь нет никого, кроме меня.

– А красота – в глазах смотрящего.

– Великая мудрость живёт лишь в добром сердце.

– А великая сила в том, чтобы всегда поступать правильно. – И существо замолчало.

Оно будто даже стало немного выше, и весь его вид выражал праведное негодование.

Головы переглянулись, притихшие и пристыженные такой отповедью, неловко переминаясь с лапы на лапу.

– И что это значит? – спросила негромко самая мудрая.

– Понятия не имею, – отозвалась красивая.

– А ну-ка объясни! – зарычала свирепая и злая.

Создание редкого уродства и столь же редкой наглости тяжело вздохнуло и плотнее закуталось в свою драную холстину:

– А чего тут объяснять?! Самое мудрое сердце – то, которое умеет любить и сострадать. Тогда оно видит всё вокруг себя красивым, а живя в прекрасном мире, легко быть счастливым и поступать согласно велению души, – говоря так, существо уже не выглядело смертельно обиженным.

Цербер задумался, опустив все три свои головы. И стало так тихо, что слышно было, как там, снаружи, ветер прячется в листьях, как шепчутся ручьи, сбегающие вниз, и как поют свои песни птицы. Странное создание ждало, не говоря ни слова, не мешая ему думать.

– Я, кажется, всё понял, – сказал Цербер умной головой.

И когда снова посмотрел на странное и впрямь мудрое создание, то все три головы разом ахнули. Существо, сидевшее на камне, изменилось. Оно было вовсе не белым, просто светилось слабым, золотистым, как рассветные лучи солнца, трепетным светом. Глаза его были яркие, словно звёзды, и прозрачные, как вода в ручье. И вовсе оно не было ободранным, просто куталось в большие белые пушистые крылья. Там, в небольшой пещерке, всё это время сидел ангел, только каждый видел его в меру своего разумения.

Поистине, нужна великая сила и мудрость, чтобы принимать то, каким тебя видят окружающие, не переубеждать их, не сердиться и не гневаться.

– Вот и славно, – сказал ангел ласково и по-доброму. – Теперь ты знаешь ответ.

И грозный Цербер, поблагодарив за науку, пустился в обратный путь. Он и сам не заметил, как его долгая дорога к источнику подошла к концу, потому как всё время думал он о словах ангела. Слова эти, как зерно, упали в его сердце и нашли там место, хотя было оно твёрдым, как камень.

Стоило ему подойти ближе к чудесному источнику, как Жаба проквакала:

– Вижу я, ты разгадал загадку и знаешь ответ.

– Да, он мне известен, – произнесла мудрая голова.

– Нет на земле большей силы, чем та, которая делает и безобразное красивым, – отозвалась правая голова.

– Чем та, что мудрее вековой мудрости, – подсказала левая.

– И лишь она способна потушить гнев, и даже смерть отступает перед ней в бессилии, – закончила средняя.

– Что же это за сила? – проскрипела Жаба.

– Сила любви и сострадания, – отозвались разом все три головы.

– Это так, – кивнула Жаба. – Ты получишь, о чём просишь. Теперь от этого, пожалуй, будет толк.

Опустил Цербер все три свои головы и напился прозрачной, ледяной воды, обжигающей, как искреннее раскаяние и истина. Вода эта смягчила его сердце, и то доброе зерно, что упало туда, проклюнулось маленьким, слабым ростком, распустились нежные зелёные листья.

Время шло, и росток креп день ото дня, разрушая каменные оковы, оплетая их тонкими стебельками, и камень крошился и распадался. И сердце Цербера билось, укрытое зелёным нежным ковром. Так из мёртвой пустыни прорастает целый мир, если его питает созидающая сила.

И те, кто прежде знали Цербера, говорили, что он изменился в лучшую сторону.

Мудрость не казалось ему больше сухой и мёртвой, и часто он находил в ней поддержку и опору. Мир вокруг не стал идеальным, но зато умел Цербер разглядеть, что у каждой тучки хоть один бочок, да серебряный. А гнев больше не душил его так сильно, уступая место пониманию. И головы его больше не соперничали меж собой, принимая каждую точку зрения как вероятно возможную и достойную существования.

Чёрная сказка

В чёрном, чёрном лесу, имя которому Чёрный лес,
Стояла чёрная башня, как чёрный кривой перст.
Чёрные крылья над ней расправлял дракон,
Чёрному магу служил и был верен и предан он.

Так говорили люди, живущие за долиной теней,
У Светлых гор, в городе Белом, что не сыскать светлей.

Чёрный маг был и правда чёрен,
От чёрных волос, как вороново крыло,
До чёрных, как ночь, мысков ботинок,
Правда, на этом кончалось всё чёрное колдовство.

Всего лишь простой мальчишка, веривший в чудеса,