Скрипачка

– Чокнутая, – сердито прошипел он и стал нехотя натягивать джинсы.

Алька, стоя перед зеркалом, расчесывала черные кудри. Копчевский кое-как заправил в штаны по-прежнему лишенную пуговицы рубашку и побрел к двери.

– Дура ты, Бажнина, – вяло огрызнулся он. – Нормальные девчонки так не поступают.

– Так я ж ненормальная, – весело подтвердила Алька.

Алик, ворча, ушел.

Охватившее ее чувство злого и бесшабашного задора разгоралось сильней. Она вытащила из тумбочки косметичку, оправила кровать, достала зеркальце, тушь.

В дверь бесшумно, как тень, скользнула Ленка, сверкнула в полумраке зелеными кошачьими глазами, кивнула в сторону ванной:

– Я заскочу на минутку, не возражаешь?

– Да хоть поселись там, – рассмеялась Алька. Ленка, дуреха, залета боится смертельно, а таблетки не пьет, вот и бегает в душ как угорелая.

Аля докрасила глаза, провела по губам блеском и застыла, размышляя, идти ли ей к Валерке. Пока она колебалась, вышла Ленка, скрутила длинные волосы в косу, зевнула и уселась напротив Альки:

– Где это тебя носило?

– Где надо.

– Девять уже. Крет завтра репетицию на восемь назначил, садист! Так что я, пожалуй, бай-бай. – Ленка сладко потянулась и откинула угол одеяла. – А то с утра пораньше как врубим фугу, с тридцать четвертой цифры, и – пока руки не отсохнут…

Ленка расстегнула пуговицу на платье. Алька наконец решилась и встала.

– Не ложишься? – удивилась Ленка.

– Нет. Зайду кое-куда. Ты спи, я скоро.

Коридор за дверью взорвался шумом и криками. Девушки вздрогнули от неожиданности.

– Господи, только бы не бомба, – суеверно перекрестилась Ленка. Как-то, полтора года назад, во время поездки в Чебоксары, в гостиничном туалете обнаружили пакет со взрывчаткой, и оркестранты долго не могли этого забыть.

Дверь распахнулась настежь. На пороге стоял Славка, встрепанный, все в тех же синих штанах, но без майки, с перекошенным лицом.

– Стучать надо! – разозлилась Алька. – Как в свою спальню прям!

– Там… Рыбак Крета замочил! – заикаясь, выдавил Славка.

– Что?!

Алька села с размаху на постель, из перевернутой косметички на пол посыпались тушь, помада, духи, упаковка анальгина, непотребовавшиеся нитки с иголкой.

– Вроде как извиняться пошел. – Славка продолжал топтаться на месте, неловко размахивая руками. – А Крет ванну принимал. Воды-то горячей нет, ну он и нагрел ее кипятильником. Из розетки вилку вынул, а сам кипятильник в ванне оставил.

– И что? – прошептала Ленка.

– И то. Повздорили они там или что, только Рыбак взял вилку и всадил в розетку. Пламенный привет.

Алину голову будто сдавили огромные чугунные щипцы, еще чуть-чуть, и, казалось, череп лопнет.

– Ужас какой! – Ленка, белая как полотно, осела на кровать.

– Он признался? – тихо спросила Алька.

Зубец покачал головой:

– Он же поддатый был, мог ничего не соображать. Завелся, ну и… Виталик Прохоров слышал, как Крет орал, перед тем как…

Славка умолк на полуслове, стараясь отвести взгляд от Альки.

– Договаривай, – жестко приказала она.

– В общем, типа «помогите, флейтист меня…» того… Виталик же за стенкой у Крета, а тут слышимость сто процентов.

Алька встала и отодвинула Славку от двери:

– Где он?

– Крет?

– Рыбаков.

– Почем я знаю. Кажется, на первом этаже, у администратора. Милицию вызвали, сейчас приехать должна.

Аля стремительно выскочила в коридор.

– Погоди, я с тобой. – Ленка поспевала шаг в шаг, на ходу застегивая пуговицы. Славка плелся сзади. Из дверей выглядывали испуганные и растерянные оркестранты, коридор гудел.

В небольшом холле первого этажа, у дверей администратора, толпился народ. От двери зевак пытался отогнать инспектор оркестра, Василий Чегодаев. Лицо его было серым, руки тряслись, он что-то кричал напиравшим на него любопытным, но его никто не слушал.

– Пустите! – Аля с налета врезалась в людскую гущу, стараясь протиснуться к администраторской комнате. Кто-то тут же наступил ей на ногу, сбоку больно толкнули в грудь. Какая-то крашеная, патлатая тетка обматерила Альку и попыталась оттеснить назад, но та с отчаяния сильно щипнула скандалистку за туго обтянутый шелком зад. Крашеная взвизгнула, и Алька с Ленкой очутились нос к носу с Чегодаевым, подпирающим спиной красивую дубовую дверь.

«Это я виновата! – стучало у Альки в голове. – Я уговорила его пойти к Крету! Если бы я не сунулась, ничего бы не случилось. Крет был бы жив, и Валерка… что теперь будет с Валеркой?»

– Во, девчонки, сюрприз, – пробормотал Чегодаев, морщась от напора толпы. – Скорее бы менты явились, а то меня сейчас на куски разорвут.

– Вась, пусти, мы зайдем, – попросила Аля.

– Только быстро, иначе за вами все туда вломятся. Нам шум лишний не нужен.

Чегодаев приоткрыл дверь, и девушки вместе со Славкой просочились внутрь. По контрасту с переполненным холлом комната была почти пустой. За столом у телефона сидела администраторша – интересная суховатая женщина среднего возраста. Вид у нее был спокойный и сосредоточенный, будто такие ЧП случались в гостинице не впервые. У окна на тяжелых мягких стульях ждали Гурко и Прохоров. Гурко был мрачен, а Прохоров заметно нервничал, комкал в руках пачку сигарет и переводил взгляд из угла в угол. Около офисного черного шкафа на кожаном диванчике сидел Рыбаков. Он выглядел, пожалуй, самым невозмутимым из всех присутствующих. Рядом с ним ерзал молоденький дежурный охранник гостиницы, сурово хмуря брови и не спуская глаз с возможного преступника. Валерка не обращал на мальчишку ни малейшего внимания, задумчиво уставившись в одну точку.

Администратор оторвалась от трубки, поджала губы и тоном, не терпящим возражений, произнесла:

– Попрошу отсюда всех посторонних. Здесь у меня до приезда милиции только свидетели.