Душа

– Вот, смотри, Надюш, – Саша показал на один из цветков ромашки. На нем сидел огромный толстый шмель. – Только ты сама так не делай, ладно? Ты же знаешь, что шмель может очень больно ужалить.

– Знаю. Мне мама, м-м-м… бабушка говорила.

– Вот. А я знаю секрет, как словить шмеля, чтобы он не укусил.

Саша медленно подошёл поближе к цветку, накрыл его двумя ладонями и крепко, но так, чтобы между ними было достаточно пространства, взял шмеля, не повредив ромашку.

– Ух ты-ы-ы-ы! – восхищенно выдохнула маленькая Надя. – А как ты это делаешь?

– Очень важно, чтобы руки были плотно сжаты и внутрь не проходил ни один, даже самый маленький лучик света.

– Ты такой смелый! Я бы ни за что так не смогла! А ты завтра покажешь мне что-нибудь ещё?

– Завтра не смогу. Завтра я уезжаю. В Германию. Мне тоже в школу. Подготовиться надо. Ты ведь тоже идёшь в школу в этом году.

– Да, в первый класс, – гордо подняла свою симпатичную, с маленьким, немного курносым носиком и верхней губкой домиком головку Наденька. Большие и грустные глаза смотрели на мир совсем не по-детски. Эти темно-карие, с черными длинными ресницами глаза становились зелеными, когда Надя плакала или злилась. Негустые темные волосы, которые ей каждый день заплетала бабушка, жиденькой косичкой свисали на детскую спинку, где заканчивались голубым капроновым бантом. А своим платьицем в мелкий цветочек, перешитым бабушкой со своего старого, Надя очень гордилась. Как же, бабушка отдала ей свое, чтобы у неё, у Нади, было новое платье.

– Ты хороший, – сказала она, поразмыслив. – Я буду ждать, когда ты опять приедешь к бабушке в следующем году. Ладно?

– Ладно.

Саша ласково улыбнулся, погладил ладошкой девочку по голове, и Надя вприпрыжку побежала к подъезду. Ей хотелось на минутку забежать домой и рассказать бабушке, что с ней дружил такой хороший большой мальчик и показал даже, как умеет ловить шмеля.

Уже «взлетев» на последнюю ступеньку, ведущую в подъезд, Надя остановилась. Ноги почему-то стали «ватными» и не хотели идти. Она оглянулась на Сашу и увидела его совсем не таким…

Он сидел за деревянным дворовым столом, на котором по вечерам взрослые мужики «забивали козла», глаза его были закрыты, а лицо и руки, которые устало лежали на столе, были покрыты какими-то сине-желтыми, как синяки, пятнами. За его спиной стояла темноволосая женщина, очень похожая на его маму, тётю Таю, только моложе и еще красивее. Она была серьезна и, как показалось Наде, смотрела на Сашу ласково. Но он её не видел – это Надя знала точно. И глаза… почему у него закрытые глаза?

Через несколько секунд Надю «отпустило». От радостного настроения не осталось и следа. Она поплелась домой, но бабушке ничего рассказывать не стала – чувствовала себя совершенно разбитой, прилегла на диванчик и уснула вот так, прямо посреди дня, и никто не обратил на это внимания: подумаешь, убегался ребёнок…

Через три дня маленькая Надя узнала новость, которая повергла её детское сознание в шок: Сашу Салихова в Германии, где служил его отец и куда он уехал, чтобы продолжать учёбу, сбила машина. Насмерть.

7

Хм… так вот о каком «даре» говорили Вершители. Бедная девочка… бедная я… и что же теперь со всем этим прикажете делать?

Время шло. Наденька росла сама по себе, как бурьян («сорняк» с укр. – Прим. авт.) в саду. Никто не занимался ею. Дежурный вопрос: «Как дела в школе?» Такой же дежурный ответ: «Нормально».

По выходным дням Надюша любила крутиться возле бабушки на кухне, когда та готовила обед или ужин. Вытирала тряпкой стол, мыла тарелки, а иногда даже помогала лепить вареники. Они получались у неё разной величины – плоскими и длинными, а не такие, как у бабушки, – одинаковые, все как один, кругленькие и полные. Мария Ивановна посмеивалась:

– Опять «ушей» налепила?

Надя немного обижалась. Ей казалось, что нет на свете ничего красивей и вкуснее этих «ушей».

Иногда ей разрешалось чистить лук, резать огурцы и помидоры на салат, чем девочка ужасно гордилась, – ей доверяли нож.

Время шло… Надя росла, ходила в школу и переходила из класса в класс вместе со своими сверстниками. В пятом классе к ним пришла новенькая – Алла Морозова, из обеспеченной офицерской семьи, недавно прибывшей из Германии, где папа её проходил службу при посольстве СССР в Восточной Германии, а мама посвящала свое время папе, Аллочке и себе. Алла высоко задирала свой красивый носик, воображала и ни с кем дружить не желала. Дети в классе игнорировали её, так же, как и Надю. Обе выделялись из общей массы, и «масса» их не приняла, это и сблизило девочек.

Всё в их странной дружбе было основано на контрастах: Аллу любили и баловали в семье, Надю – просто растили; Аллу одевали, как принцессу, Наде перешивали одежду из старых бабушкиных платьев, а если что и покупали, то только то, что подешевле.

– Ох, вчера выбросила в форточку куриные ножки, которые мама приготовила: есть не хотелось… – наморщив свой милый носик, рассказывала Алла на переменке.

– А выбрасывать же зачем? – удивилась Надя, сглотнув слюну: ей приходилось довольствоваться на обед гречневым супчиком или яичницей.

– Так мама заругала бы… Она еще торт спекла. Вку-усны-ый…

Надя опять сглотнула слюну и промолчала.

– А тебе мать не печёт торты? – Алла откровенно насмехалась над бедностью Нади, считала её ущербной и наслаждалась своим доминирующим положением.

– Нет, у нас столько денег нету. Да и ты же знаешь, моя мама – моя бабушка… А можно я приду к тебе в гости? Покажешь, как ты живёшь?

– Да уж, беднота, беднота… В гости? Да ты что! Мама не разрешит, – опять наморщила носик Аллочка.

– Она что же, не разрешает тебе подружек домой приглашать?

– Подружек разрешает. Просто она не разрешает дружить с тобой.

– Почему? – опустив глаза, тихо спросила Надя.

– Ну, понимаешь… ты не нашего круга. У моих родителей положение знаешь какое? Им с кем попало дружить нельзя… да и мне тоже. Но ты же видишь, я все равно дружу с тобой…

По школьным коридорам разнеслась трель звонка. Надя спрыгнула со школьного подоконника и побежала в обратную от класса сторону.

– Надька! Урок же!!! Ты куда?

– В туалет! – бросила девочка и убежала.

Едва успев вскочить в туалет, Надя разрыдалась. Она сама не могла понять, почему плачет. Почему опять стало так больно в груди, так сдавило горло и стало трудно дышать.

«Ну, подумаешь, не только у Алки есть мама и папа. У нее тоже есть… и мама иногда такие вкусные котлеты жарит… И платье в прошлом году ей новое купили на день рождения, и форму с юбкой в складку, такую, как она хотела, и фартук белый с рюшами…»

Бедная девочка плакала и не могла остановиться. Горячие солёные капли выкатывались из глаз, стекали по щекам, падали на пол. Надя всхлипывала и вздрагивала, её стало трясти, как от холода.

Раздался звук открываемой двери, и в туалет вошла техничка со шваброй и ведром. Увидев заплаканную Надю, спросила:

– Чего, двойку получила? Не реви, исправишь… Ну, поругает мамка дома и простит… иди в класс. Урок начался давно.

– Не получала я двойки! И дома меня никто не заругает! И прощать меня никто не будет! Никому до меня нет дела! – с надрывом прокричала девочка и пулей вылетела из школьного туалета, оставив испуганную техничку в растерянности.

На следующий день Надя в школу не пришла. Портфель её так и остался лежать в парте. В 70-х годах XX века все дети младших и средних классов сидели за партами с откидывающейся половиной крышки стола, наклоненной под углом 45 градусов. Сидели по двое. Все парты были выкрашены в темно-зеленый цвет. Посредине было углубление для чернильницы, хотя все уже начали пользоваться прогрессивным нововведением – шариковыми ручками, которыми ученики оставляли на крышках парт послания. Записками типа «тут сидел Вася», «Юра + Лена = любовь» или «Ирка – дура», рисунками машинок и кукол пестрели парты во всех школах без исключения, рассказывая всему миру о любви Юры и Лены и об умственных способностях девочки по имени Ира. Надя сидела на последней парте. «Надька – синий чулок» – гласила крышка школьной мебели.

На следующий день после уроков классная руководительница 5-В класса Ольга Федоровна подозвала Аллу и спросила:

– Ты с Надей Ярош дружишь?

– Так… разговариваем иногда, – Аллочка отвернулась и презрительно пожала худенькими плечиками.

– Ты не знаешь, почему её в школе нет? Она заболела?