Художник

– А ты себя знаешь? – осадила его пыл девушка, забирая у него свою сумку.

Он оторопел, не понимая, что конкретно имеет она в виду. Девушка улыбнулась ему легкой улыбкой, и в ее глазах он прочел что-то вроде поддержки – она ждала от него ответа, а он испугался сказать что-то не то и потерять ее, в этот раз, уже точно навсегда.

– Чего ты хочешь в этой жизни? – спросила она.– Каким ты видишь себя в будущем? В чем смысл именно твоего жизненного пути? Какая роль будет отведена в твоей жизни мне? Если у тебя насчет меня есть ожидания, а они есть, выброси их немедленно. Я не пришла сюда оправдать твои или чьи бы то ни было ожидания, я пришла сюда, в основном, стать счастливой, а уже потом и сделать этот мир и тебя, если повезет, счастливее. А что такое счастье для тебя?

– Любовь? – не ответил, а, скорее, спросил он после недолгих раздумий.

– Мы поговорим об этом позже, а пока…

Он не сразу осознал, что эта девушка, плод болезненных мечтаний, его целует. Это можно было сравнить с остановившемся временем, замершим воздухом, замедлившимся пульсом, понятием точки настоящего момента вне рамок прошлого и будущего. Он испытал вкус Бесконечности, он испытал себя существом, практически Богом, не имеющим возраста, пола, убеждений… не имеющим силы притяжения.

Словно во сне, он почувствовал, что она потрепала его по пушистым волосам, вошла в свой вагон и, практически, через пару минут поезд отчалил от перрона. А он долго стоял и пробовал оставшийся на губах ее вкус, а в голове смаковал ее имя, которое она шепнула ему на прощанье: «Янина»

3

Как только он пришел в себя, буря чувств ворвалась в его смятенный разум. Злость, удивление, обида, страх, – все гаммы эмоций с негативным окрасом, прикрывающие всего на всего… боль. И это болело его ущемленное самолюбие. Его бросили, ним пренебрегли, даже не дав возможности показать, какой же он на самом деле. Она еще его не узнала, а уже начала выдвигать требования и беспокоится о том, готов ли он дать ей что-то. Неужели она такая меркантильная? А обиднее всего было то, что эта странная девушка, кажется, делала что хотела, наплевав на других, говорила то, что думала, не переживая обидят ли ее слова кого-то. В общем, когда Ваня выполз из вокзала, он уже почти ненавидел эту особу со странным именем Янина.

И да, он ругал себя за то, что поплелся за ней на этот вокзал, потому что должен сейчас явиться на работу, опоздав больше чем на час и смотреть в глаза начальству, может быть даже и писать объяснительную… Она даже не представляла, что ради нее он рискнул своей работой. Куда ей знать о том, что он, как дурак, искал ее все это время. Сейчас он себя чувствовал полнейшим влюбленным кретином, да он себя таким и выставил перед ней. Ничего удивительного, в том, что она сбежала! Ему, к сожалению, никогда не везло с девушками. И все они бросали его первыми, потому что у него на это духу не хватало. Но так, как сегодня, ему обидно еще не было.

Ваня присел на лавочку и задумался, рассматривая ближний куст. В нем копошились воробьи и в лучах выглянувшего солнца образовывали интересный узор. Парень моментально погрузился в мир узоров, картинок, фантазий, даже незаметно для себя. Он унесся куда-то далеко отсюда, ним завладело его вдохновение, и будь у него сейчас карандаш и лист бумаги, фантазии нашли бы свой выход в материальном мире. Пребывать в своем воображении было удивительно приятно, но кому нужны его фантазии, если он вынужден создавать жалкое подобие искусства, всеми силами сдерживая силу вдохновения, держа ее на тяжелой цепи?

И тут его осенило, словно током прошибло. Он всю жизнь вынужден будет только и делать, что укрощать свое вдохновение, и оно никогда не познает волю! Из-за своей трусости, желания жить в комфорте сейчас и завтра, и еще из-за неверия в собственные силы, недоверия своему вдохновению, недоверия самому себе. Янина была права! Он думал, что видит свой конечный путь, но он видит его плохо, а своими действиями лишь отдаляет сам себя от этого видения. И если пять лет назад он четко видел себя творцом украшений, одежды, даже интерьера, художником, то сейчас он уже в этом не уверен. Кажется, он постепенно смирялся с ролью человека, который будет где-то на задворках жизни играть в ювелира, но не быть им по-настоящему никогда, потому что… Ответ он знал, но одним словом не объяснить, тем более самому себе. Будет длинный, скучный, оправдательный монолог и придется обвинить в своей трусости, возможно, всех, кроме себя.

И что он, с таким течением дел, готов предложить своей второй половинке? Тем более, Янине? Как он может обещать ей шикарное будущее, даже сам в него не веря?! И во что со временем должна превратиться его и ее жизнь в тех условиях, когда он имеет талант, но не имеет смелости его отстаивать, прикрываясь чем угодно. Да, Янина – девушка, привыкшая поступать так, как ей вздумается. Это роскошь, которую он пока себе позволить не может. А позволит ли он ей эту роскошь? Разум уверяет, что «Да», но душа протестует и знает, что «Нет».

Ваня вошел в свой кабинет, сел за стол и написал заявление об уходе, затем направился к секретарше с этой бумагой так, словно он всю жизнь только этим и занимался. Она, при его появлении тут же начала что-то говорить о его сегодняшнем опоздании, о том, что у них новый заказ, и он может получить хорошие деньги, но Ваня даже не дослушал. Положил бумагу ей на стол, попросил передать начальнику на подпись и пообещал завтра зайти за своими вещами. Даже не дождавшись ее реакции, он развернулся и ушел. Больше его в этот день на работе никто не видел.

Выйдя к остановке, Иван набрал телефон своего двоюродного брата – Макса и попросил о встрече на сегодня. Договорились на семь вечером в кафе около Ваниного дома. И, с чувством выполненного долга, Иван направился домой. Сперва, он долго сидел за столом, изучая свои рисунки и наброски, но затем почувствовал непреодолимое желание спать. Собственно, вполне логично, что, коснувшись головой подушки, он уснул крепким и спокойным сном. Проснулся лишь от телефонного звонка брата, уже ожидающего его в кафе неподалеку.

– Уже бегу.– коротко ответил Ваня и соскочил с кровати.

Пригладив наспех руками взлохмаченные светло-русые волосы, он ринулся в ванну, умылся, выскочил в коридор, обулся и ушел, хлопнув дверью… Вернулся, нашел ключи от квартиры, телефон и опять исчез за дверью.

Брат Ивана, – Максим, был на три года его старше, и внешних сходств между ними не было никаких, кроме ямочки на правой щеке, появляющейся только при улыбке – фамильная отличительная черта, доставшаяся им от их матерей. Максим был слегка выше Вани, с более спортивной фигурой, у него были темные волосы, стриженные коротко на затылке и длинной косой челкой, прикрывающей левую бровь, тогда как у Вани светлые волосы лежали волнами на шее и висках. Максим имел серые, живые, с прищуром глаза, а цвет глаз Вани напоминал голубое небо, к тому же темные ресницы делали взгляд Вани глубоким. Лицо Максима сразу приковывало к себе взгляд живой мимикой, смеющимся взглядом и привлекательностью, у Вани же, кроме необычных, глаз лицо имело довольно простые и классические черты, немного более миловидные, чем следовало бы мужчине -четкие губы и темные аккуратные брови. Да и стиль у Максима был особый, свой – он знал толк в красивых и брендовых вещах, умел со вкусом одеваться, чего не сказать о Ване – одевал то, что удобно, не уделял времени на свою внешность, порой выглядел даже неряшливо. И это нельзя было списать на творческую неряшливость.

Максим уже сидел за столиком с чашкой кофе, что было странным, ведь обычно он предпочитал пиво. Он смотрел на экран своего телефона, коротая время и не упуская возможности заниматься работой. Макс продвигал интернет-магазины, и у него неплохо это получалось, судя по приобретенному месяц назад джипу элитной марки. Торговля была в жилах Максима, сколько Ваня его помнил, он мог продать что угодно еще с детства. И однажды даже получил в нос от лучшего друга за то, что Макс продал подаренный ним блокнот из самой Италии! Не то чтобы Максим был бесчувственным торгашом, любящим лишь свои деньги, просто никогда не понимал, дословно: «Как можно не заработать там, где можно заработать?»

Ваня поприветствовал своего брата рукопожатием, которое у Макса всегда было чересчур крепким. Так он обычно подшучивал над младшим кузеном.

– Боже, что с тобой случилось? – спросил, усмехнувшись, Макс и окинул худощавую фигуру брата

– А что такое? – насторожился Ваня, замерев над стулом, собираясь сесть.

– У тебя застегнуты все пуговицы, ширинка, завязаны шнурки! Жаль только, что рубашка помята…

– Да ну тебя, – отмахнулся Ваня и плюхнулся на свое место

– Нет, правда, делаешь успехи! Помнишь, на дне рождении мамы ты приперся в свитере задом-наперед, да еще и с неоторванной биркой с магазина? – засмеялся Макс

– Хватит напоминать мне об этом случае.– вздохнул Ваня, понимая, что Макс не уймется так сразу со своими шуточками.

– Как сейчас помню – сто гривен на ценнике, – не обращал он внимания на просьбу кузена и дальше давился со смеху, – Наш Ваня сегодня недорого! Всего сто гривен…

– Макс! – умоляющим тоном обратился Ваня, – У меня нет настроения вспоминать это! Я не для посмеяться тебя звал! Кстати, почему ты пьешь кофе?

– За рулем.– сразу посерьезнел Макс

– Странно, раньше тебя это не останавливало, – парировал Ваня, покосившись на подоспевшую официантку с меню.

– Раньше у меня джипа не было.

– Тогда понятно, – пожал плечами Ваня и тоже заказал кофе

– Ну и, – продолжил беседу Максим, как только официантка удалилась, – чем вызвано твое желание меня видеть? Раньше я тебя на цепи приводил в это кафе, словно рыцарь принцессу из башни, пардон, твоей квартиры на седьмом, вызволял.

– Мне нужно с тобой поговорить.– вставил Ваня, предупреждая дальнейшие шуточки, пока Макс снова занялся своим кофе, – я бросил работу.

4

Максим замер с чашкой и впился живым взглядом в кузена, не обратив внимания, что кофе от появившейся дрожи в руке капнуло ему на дорогой кремовый свитер. Он поставил чашку, попытался вытереть салфеткой капли кофе на пострадавшем свитере, обвинительно смотря на собеседника. В это время Ваня уже получил свой кофе и принялся за него, чтобы смочить горло.

– Это шутка? – спросил Макс, придя в себя

– Я говорю серьезно. Сегодня подал заявление об уходе, завтра заберу вещи.

– Тебе предложили что-то лучшее?

– Нет. Я ушел в никуда.

На эти слова кузен даже не сразу нашелся с ответом. Недолго Максим молчал, совсем недолго.

– Мать всегда боялась, что ты свихнешься, и вот оно случилось… – ошарашенно проговорил Макс, – Ты ведь с таким трудом попал на эту должность! Я помню, как отец уговаривал какого-то давнего знакомого замолвить за тебя словечко, когда два года назад ты бросил учебу. Тебя, такого зеленого и без опыта работы взяли, и ты неплохо там зацепился! Там такие перспективы!

– Не кричи, – спокойно попросил Иван, даже не стараясь оправдываться

– Да как не кричи! – еще сильнее распалялся Макс, – Если ты устал, то взял бы отдых! Куда ты теперь пойдешь? Подумай, что скажет мать! Да ее удар хватит! Единственный племянник, живое напоминание о сестре разрушает свою жизнь!

– Макс, угомонись.– спокойный и уверенный голос Вани даже сбил с толку его брата.– Я тысячу раз продумывал в уме все то, что ты сейчас озвучил, это ничего не меняет. Я не вернусь на работу… на эту работу.

– В таком случае, смею надеяться, что у тебя есть какой-то план, иначе я отказываюсь верить в твою вменяемость.– заявил Макс.

– Я собираюсь делать то, что мне по душе и получать за это деньги. Я хочу рисовать и создавать именно то, что говорит мне мое сердце, а не дядя-начальник и заказчики, которые не знают сами чего хотят, и имеют размытое представление о красоте. Я не только собираюсь творить, стать самому себе хозяином, но и стать признанным ювелирным дизайнером. Красота может быть не такой, какой ее представляют и мне нужно создать для этого мира то, чего раньше еще не было. Когда-то ты сказал, что я гений своего дела, но ужасный маркетолог и мне не продать свое произведение даже за половину стоимости того, что оно стоит. Ты прав. Но я знаком только с одним человеком, который это сделает без лишних проблем – это ты. Помнишь, когда-то в двенадцать лет я рисовал свои первые наброски, а ты предлагал их продавать? Я тогда недоумевал и даже оскорблялся за то, что ты хочешь торговать искусством, что кто-то будет давать за мои работы цену и, получается, что я узнаю, сколько стоит мой талант. Я боялся, наверно, что не стою много. Дураком был. И все гордые, но нищие гении тоже дураки. Я озвучил свою позицию. Я – творю, а ты помогаешь мне, хотя бы на первых порах продавать эти творения. Озвучь цену и завтра приступаем.

– Завтра?

– Можем сегодня.

Макс глядел на Ивана во все глаза, словно впервые увидел. Его поразило не столько само предложение, сколько тон и внутренняя решимость брата. Обычно тот что-то мямлил, сбивался, ему сложно было донести свою мысль до людей, даже родных людей. Он никогда не говорил о своих планах и желаниях напрямую, словно стеснялся вам себя. А тут такое…