Письма из чулана

Письма из чулана
Татьяна Донченко

Стажер в известном издательстве пишет главному редактору в канун Нового года. В течении дня события меняют тон ее письма из любовного признания на заявление на увольнение.

Татьяна Донченко

Письма из чулана

Кира

«Уважаемый Владислав Сергеевич.» УДАЛЕНО.

«Уважаемый Солнцев Владислав Сергеевич!» УДАЛЕНО.

«Уважаемый главный редактор!

Я решилась написать Вам это письмо и признаться в чувствах, которые скрывала многие годы. Настал переломный момент, если можно так сказать. Сегодня 30 декабря – последний рабочий день в этом году. И я не намереваюсь провести еще один год в затворничестве и молчании.

Я выбираю удел решительного, уверенного в себе человека, который готов прыгнуть за борт и признаться:

Я люблю Вас! И не могу больше скрывать, как сильно…».

Внезапный телефонный звонок выдернул меня из размышлений о том, как закончить это письмо. Сердце забилось набатом, а к щекам прилила кровь. Я огляделась, опасаясь, что кто-то мог увидеть меня с лицом цвета маков, как на картине за спиной. Как-будто я при любой опасности маскируюсь под интерьер.

Никто на меня не смотрел и тем более не собирался заходить. Разве что по ошибке, чтобы повесить верхнюю одежду. (Мой кабинет раньше был гардеробом, если что). Хотя целиком никто никогда и не заходил. Просто приоткрывалась дверь, появлялась рука, которая на ощупь находила крючок и вешала одежду.

В каморке все по-прежнему: письменный стол и компьютер, с раздражающе-шумным вентилятором. Только гирлянду на мини-елке закоротило, и теперь она пытается отправить сообщение кому-то из офисного здания напротив: три коротких световых сигнала, три длинных и снова три коротких.

Кстати, когда вы будете думать о прекрасных зданиях, рожденных из-под карандаша и линейки знаменитых архитекторов Москвы, не забудьте и об их выкидышах – моем кабинете. Подобные закутки в офисах достаются только неудачницам – мне.

Я – Кира Маслова. Закомплексованная серая мышка двадцати трех лет, бывшая студентка и стажер независимого издательства. Приятно познакомиться и добро пожаловать в «Обитель типичного невротика», в «Царство практикующего хамелеона», во «Вселенную в четыре квадратных метра».

Из достижений на сегодняшний день – обзавелась собственным креслом на колесиках. В детстве мне казалось, что люди, сидящие в таких креслах, все время катаются на них. Спасибо папе – директору крупной компании. Именно он внедрил эту мысль в мою доверчивую, детскую голову. Нет, ну а что? Когда он брал меня с собой на работу, то сажал в свое кресло, легонечко отталкивал и… уи-и-и-и! Классно же? Я лет до четырнадцати всерьез думала, что именно этим он там у себя допоздна и занимался. Немудрено, что папа не спешил с работы домой.

Жаль, что я все-равно не смогу вспомнить детство и прокатиться по кабинету. И дело не только в размерах моего чулана, а в состоянии самого кресла. Вместо того, чтобы пафосно переместиться от окна до рабочего стола, мне приходится осторожно придерживаться за ручки и, поскрипывая колесами, тоскливо волочить это престарелое чудовище за своими ногами. То еще зрелище.

Чуть не забыла! Надо же вернуться к телефонному звонку. Мой лучший друг Стас, как всегда, нашел самое неподходящее время для этого. Я тут на письмо-признание только через два месяца решилась.

– Продолжи ассоциативный ряд: ты, я, ресторан «Галактика», шесть часов, – быстро проговорил Стас в трубку.

Его голос звучал довольно смело для человека, который уже несколько месяцев собирается выйти из френдзоны.

«Только не сегодня, ради всего святого! Только не говори, что отважился позвать меня на свидание!»

Видит бог, я этого не хотела, но пришлось наврать с три короба о несвежем мясном рулете в столовой и о том, что собираюсь валяться на диване перед сериалами все новогодние праздники. Ну, тут моя совесть чиста, именно этим я и планирую заняться и никуда не хочу выходить. Тем более из зоны комфорта.

Я повесила трубку, размяла пальцы и вернулась к монитору. Пробежав по письму глазами, я недовольно фыркнула, открыла новое окно с чистой страницей и принялась за текст:

«Дорогой Влад! Я всегда восхищалась тобой! В тридцать ты добился многого (Начнем хотя бы с должности главного редактора собственного издательства, которое стало самым популярным в стране!). Кто бы мог подумать, что я несколько лет буду искать тебя повсюду и найду вот так, случайно?! Как только я увидела твою фотографию на обложке журнала “Молодые и успешные”, поняла, что это судьба.

Если честно, я и в журналистику пошла только ради тебя! Сколько криков от папы выслушала, ты бы знал! Но знаешь, мое восхищение твоими заслугами не идет ни в какое сравнение с теми чувствами, что я испытываю к тебе уже несколько лет. Да что там, я всю жизнь только о тебе одном и думаю. С самого детства…»

Стук в дверь отвлек меня от письма. Пальцы дернулись и перестали печатать. Я развернулась в кресле лицом к входящему и зажмурилась, скрип стоял омерзительный.

– Маслова? Стажер? Я из IT-отдела. Пришел взглянуть на ваши… шумы в вентиляторе, – глаза сисадмина скользнули по моим ногам, торчащими из под стола, и я стыдливо подтянула их к себе. – Покажите… что там у вас?

Мне пришлось на время прикрыть свою лавочку по прыжкам за борт и вернуться в мир рабочей суеты. Я свернула окно внутренней корпоративной почты и освободила место смазливому хакеру. От меня не ускользнул его сальный взгляд, когда я проходила мимо. Чтобы поскорее избавиться от ощущения, что меня хотят отформатировать в самой грязной из айтишных фантазий, я ускорила шаги (Ха! Смешно, шаги. Шаг!) и вышла из кабинета, захватив с собой праздничную коробку.

Мой чулан с надписью «Помощник помощника журналиста» находился в конце коридора на четвертом этаже. Дальше располагались кабинеты коллег. В офисе уже стояла атмосфера праздника. Все поздравляли друг друга и перемещались между кабинетами и этажами с бокалами Просекко. Солнцев не поскупился.

– Анжела? – я тихо позвала свою подругу, скромно протягивая коробочку трюфелей, которые она обожала. – С наступающим!

Я вошла в просторный кабинет и подошла к коллеге, чтобы посплетничать о начальстве и новеньком из отдела маркетинга, как вдруг заметила красные глаза подруги и черные потеки туши на ее щеках.

– Анж, что случилось? Вы с Борей поссорились?

Я тут же присела рядом и заключила её в объятия.

– Нет! – захныкала Анжела. – Помнишь книгу, к которой Богачева поручила написать аннотацию?

Я поморщилась, услышав фамилию. По какой такой иронии судьбы эту фифу занесло в книжное издательство? Держу пари, она ни одной книги и в руках-то не держала. Но больше всего нас с подругой раздражали ее откровенные наряды и приторный голосок, которым она охмуряет всех гамадрилов с пятого этажа. Я втайне опасалась, что ее обаяние распространится слишком быстро, как вспышка эпидемии, и доберется до восьмого, самого верхнего, где сидел Солнцев.

– Эта стерва вызвала меня сегодня и разнесла в пух и прах мою аннотацию при всех! Да еще обозвала бездарностью! Так обидно, что уволиться хочется!

– Что?! – мой голос сорвался на писклявый визг.

***

Двадцать минут спустя.

«Дорогой Владислав Сергеевич!» УДАЛЕНО.

«К черту условности, я тебя давно знаю, а ты – меня. Так что, просто Влад!» УДАЛЕНО.

«Главному редактору издательства.

Я Вас, конечно, люблю и все такое, но это уже ни в какие ворота не лезет! Почему Вы развязываете руки Богачевой? Да, она – ваш заместитель, но разве вы не видите методы ее работы? С каких пор оскорблять коллег стало входить в ее обязанности?! Почему Вы ей это позволяете? Анжела Склярова – один из талантливейших редакторов в этом издательстве. И если она уволится из-за разыгравшегося ПМС вашей помощницы, Вы потеряете ценный кадр! Она хотя бы прочитывает книгу, прежде чем написать аннотацию, в отличие от некоторых…»

Раздался очередной звонок, но на этот раз из моей сумочки, стоявшей на подоконнике. Все еще пребывая в праведном гневе, я с силой оттолкнулась от пола ногами и намеревалась изящно переместиться к окну. Колесики кресла тихо скрипнули и застряли.

Не буду вдаваться в подробности описания следующих позорных минут своей жизни. Скажу, что я еще легко отделалась. Только ушиб и пара ссадин на локтях.

– Кира? Милая, что-то случилось? Голос у тебя странный, – затараторила мама в трубку, и я поспешила оборвать нескончаемый поток ее речи.

– Всё в порядке, мам! Просто не в ладах с законами гравитации, – я потерла ушибленное колено.

– Ты отравилась в столовой? Мне Стасик рассказал! Хочешь, водитель приедет за тобой? Побудешь у нас в гостях, за городом. Не сидеть же одной в съемной квартире в такой праздник!

Стоит ли рассказывать, сколько времени мне потребовалось на то, чтобы заверить свою сердобольную маму в том, что я в полном порядке и все еще при наличии всех конечностей и здравого ума?