Серебро ночи. Примум. Книга 3

– Видеть не видели, но один из стражников, имя говорить не стану, а то уволят его, из интересу прошел до королевских покоев, пока наместник со спутниками были внутри, и посмотрел на дверь. Там никаких замков нет, сплошное полотно, но в маленьком углублении под острым камнем была кровь. И среди обычной красной крови была капелька синей! Вот и догадайся, чья она была?

Но кормилицу такими сказочками было не пронять. Визгливо рассмеявшись, она заявила:

– Вот ведь выдумки! Да вся эта блажь про голубую кровь королей яйца выеденного не стоит. У наших аристократов вся кровь голубая, пока им ее не пустят! Видала я ихнюю кровь, красная, так же, и у всех нас! Так что побасенки мне тут не рассказывайте! Тоже мне, Феррун – король! Да я сейчас животик от смеха надорву!

Няньки переглянулись и замолчали. Чего рассыпать бисер перед свиньей? Кормилицу выбирали из деревенских баб, чтоб здоровая была, ума и воспитания от нее никто не требовал. Вот она такая и есть. Хорошо хоть, что раньше молчала. Как говорится, и на том спасибо.

Поиграв с племянником, Марти уложила его спать, посидела немного рядом, пока он не угомонился, затем уступила свое место няньке. Уже в своей постели вспомнила про кинжал, поднялась, положила его под подушку, крепко обхватила рукоятку ладонью и только тогда заснула.

Снова приснился кошмар: она с закутанным в шерстяное одеялко Роландом пробирается какими-то чащобами, скрываясь от врага и ужасно боится, что малыш заплачет. Сон был таким явственным, что она проснулась, содрогаясь от животного страха.

Неужели ей снятся вещие сны? Нужно или нет говорить об этом Беллатору? Подумав, решила, что не стоит – брата и без того терзают свои демоны. Но нужно вставать, хотя на дворе еще даже солнце не взошло. Зато такую рань все придворные спят, и можно не бояться приставаний сэра Гарудана.

Она представила, как вонзает ему кинжал в грудь, бегущую ручьем кровь, и тут же устыдилась своих мыслей. Нет, так нельзя. Но как же ей избавиться от его домогательств?

Умывшись и одевшись, осторожно заглянула к племяннику. Он мирно спал, оберегавшая его покой няня клевала носом, сидя на стоявшем рядом кресле. Заслышав легкий скрип открываемой двери, тут же встрепенулась, сердито глянула на потревожившую их покой хозяйку и приложила палец к губам, требуя тишины.

Тихонько притворив дверь, Марти пошла к старшему брату, ощущая непривычную, но успокоительную тяжесть оружия на бедре. Успеет ли она выхватить кинжал, если на нее нападут сзади? Нужно будет потренироваться. Зря она не делала этого, когда во дворец приезжал Сильвер и предлагал ее научить. Но он бывал здесь так редко и ненадолго, что было грешно занимать его время всякой мелочью.

К тому же подобные занятия не полагались приличной девушке. Да в то время и нужды обороняться не было – если кто из мужчин и посматривал на нее со вполне определенными намерениями, стоящие на всех углах стражники не позволили бы этим намерениям осуществиться.

Как она и ожидала, Беллатор уже не спал, читая донесения при свете неяркой свечи. Марти невольно отметила, что свечка чадила, порой даже потрескивая. Брат стал экономить даже на свечах? А она-то шикует, пользуя дорогие свечи. Надо заказать для себя что попроще, оставив хорошие только в комнате Роланда.

Завидев сестру, Беллатор оторвался от бумаг и устало ей улыбнулся.

– Как дела? – его голос звучал хрипловато, и Марти пронзило острое сочувствие.

– Ты не ложился спать? – она заметила серые тени у него под глазами и нездоровый цвет лица, хотя малый свет единственной свечи и делал их почти незаметными.

– Поспал немного, – уклончиво ответил он и спросил, нахмурившись: – Ты носишь кинжал? Что случилось?

Она небрежно повела плечами.

– Сейчас все вооружились, вот и я последовала их примеру. Ты же помнишь, этот кинжал подарил мне Сильвер. Как-то спокойнее при оружии.

Нахмуренный лоб Беллатора разгладился.

– Да, время суровое. Но как мой сынок? Мне даже не удается с ним поиграть. Не состыкуемся мы во времени. Когда у меня выпадает свободная минутка, он непременно спит, и наоборот, – печально пошутил обездоленный отец.

– У него все хорошо. После того, как его полечила Амирель, он ничем не болеет, – заверила его сестра и принялась пересказывать все те мелкие проказы, что совершал шустрый племянник.

Беллатор улыбнулся уже светлее. Позвонив в колокольчик, Марти попросила лакея принести перекусить. Тот ушел, а она тревожно осведомилась у брата:

– Ты не против, Беллатор? А то я распоряжаюсь тут, как у себя.

Он несколько удивился:

– Что ты, я рад твоей заботе, ведь больше обо мне заботиться некому. Все мои секретари заняты и тоже, как я, спят урывками. Подозреваю, и поесть забывают.

Лакей принес еду на позолоченном подносе. Оставив его на столе, он по распоряжению Марти удалился. Она сняла с блюд позолоченные крышки и смущенно сморщила нос.

– Ооо? – поразился Беллатор, заглянув в кастрюльку. – Это что? Каша?

– Это моя вина, – покаялась Марти. – Я вчера велела нашему повару готовить для матерей с детьми кашу. Но в отместку он решил кормить ею всех.

– Невероятно! – рассмеялся Беллатор. – Это самый лучший способ разогнать надоевших прихлебателей. Вот еще бы нечто столь же простое наш великолепный повар готовил и на обед, и на ужин.

– Я говорила ему о необходимости экономить, – задумчиво произнесла Марти, беря в руки ложку. – Может быть, он учтет мои пожелания?

Попробовав кашу, осталась довольна:

– Очень хорошо. Каша на молоке, с маслом и медом, очень вкусная. Надо будет его поблагодарить. Надеюсь, нам положили ее из общего котла.

Беллатор уверил ее:

– Конечно. За то время, что лакей прошел туда-сюда, никто бы для нас отдельно кашу сварить не успел.

– Сварить-то нет, но вот сдобрить ее маслом и медом – вполне, – уточнила она.

К каше прилагались свежие булочки с ветчиной, но на этом все. Марти осталась довольна, но Беллатор перекусил бы еще, и это при том, что сестра отдала ему все булочки.

– Тебе не снятся сны? – внезапно спросил он, нервно сжимая салфетку.

Составляя пустую посуду обратно на поднос, она нервно вздрогнула. Это не укрылось от ее проницательного брата.

– Значит, снятся, – вздохнул он. – Они не связаны с Рубеном?

Марти отрицательно махнула головой. Говорить, что связаны они с Роландом, не собиралась. К чему нагнетать и без того невыносимую тревожность?

– А мне вот уже несколько раз снилась смерть нашего шебутного братца. Может быть, запретить ему участвовать в охране столицы?

Она тяжко вздохнула.

– И чего ты этим добьешься? Он никого не слушает. Не станешь же ты его связывать? Можно, конечно, его запереть, но не думаю, чтоб его нрав от этого улучшился. Он найдет способ сбежать и все равно поступит по-своему. Ты же знаешь, он очень самоуверенный.

– Самовлюбленный он и на редкость пустоголовый, – Беллатор сердито пристукнул кулаком по палисандровой столешнице. – Образумить его мне не удалось.

– И не удастся, – уверила его Мартита. – Рубен считает дураками всех вокруг, а себя, наоборот, очень умным. Как это делала и моя мать, увы. Я не осуждаю ее, у нее была очень непростая жизнь, но походить на нее не хочу.

Беллатор вспомнил виденную им в придорожной таверне ублажающую пьяных мужиков Зинеллу и с сочувствием посмотрел на сестру. Об этом ей знать нельзя, это настоящий позор. И для чего отец вздумал наказать опаивающую его любовницу подобным образом, не думая о последствиях? Ладно, если Зинеллы нет в живых, и она не сможет вспомнить свою прежнюю жизнь. А если вспомнит? Он-то скандалов не боялся, но вот на репутации сестры это сказалось бы самым ужасающим образом.

Марти взяла поднос с использованной посудой и направилась к двери. На слова брата, что для этого есть прислуга, возразила:

– Я хочу поблагодарить повара за вкусную кашу, так что мне по дороге. И поднос вовсе не тяжелый, так что никакого труда это не составит.

Она ушла. Беллатор крепко провел рукой по лицу. После еды, пусть и не такой обильной, как он привык, захотелось спать. Но сон – это роскошь, которую он себе позволить не мог. И неизвестно, когда сможет.

Мартита принесла поднос на кухню, отдала его посудомойке. Повар мрачно за ней следил, ожидая нагоняя. Но она мило улыбнулась и похвалила: